— Вы не знаете? — Олрет насторожился и вместе с тем казался смущенным.
— Мы не знаем этого слова, — невозмутимо ответил Сорград. — На нашем языке оно, несомненно, имеет другое название.
— Харджирд посвящен и Матери, и Творцу, — сдержанно объяснил Олрет. — Это место, где мы хороним наших предков, чтобы истинное знание связывало наше прошлое с нашим будущим.
Сорград кивнул:
— У нас такие ритуалы совершаются в пещерах тайакара.
Мне это ни о чем не говорило, но Олрет заметно успокоился.
— Мы используем камни Творца.
Еще бы, ведь тот, кто похоронит тело в одной из этих разогретых гор, вернувшись на следующий день, обнаружил бы своего уважаемого предка отлично сваренным. Но мне лучше промолчать, решила я и попробовала одну ягодку, пока Грен не заграбастал себе все.
— Мы заставим Илкехана платить за его преступления. — Сорград решил, что мы достаточно времени выбирали позиции и оценивали других игроков. Пора бросать руны и смотреть, кто окажется победителем. Он уставился Олрету прямо в глаза. — Мы пришли убить его.
Искра надежды снова вспыхнула в глазах Олрета, и на этот раз она горела ярче.
— Клянешься своей верой в Мать?
— Клянусь костями моего дола. — Сорград был дьявольски серьезен.
Олрет слегка отодвинулся от стола.
— Но у него есть силы, которым никто не может противостоять.
Его это действительно уязвляло.
— Я убил Эрескена, — заявил Грен.
— У нас есть знания Лесного Народа, они нас защитят, — добавил Сорград, кивая в мою сторону.
Олрет едва взглянул на меня, все его внимание было устремлено на Сорграда. Если б мы сидели с ним за игровым столом, он бы ушел без штанов и сапог, ибо все его переживания были написаны у него на лице. Он отчаянно хотел поверить, что мы можем избавить его от ненавистного врага, но каждая крупица здравого смысла склоняла его к сомнению.
— Мы пришли, чтобы рискнуть собой, а не для того, чтобы подвергать опасности невинных, — заговорил Райшед со своей обычной взвешенной учтивостью. Он правильно оценил Олрета, поняла я, заметив, с каким облегчением вздохнул эльетимм. — Но если бы удалось отвлечь Илкехана, если бы какой-то маневр удержал его внимание, когда мы будем переходить на его земли, тогда бы выросли наши шансы на успех.
— Нет ли какого оскорбления или мародерства, за которое ты планируешь отомстить Илкехану? — небрежно спросил Сорград. — Нам не нужно знать, где или как, но если б мы знали, когда ты намерен действовать, мы могли бы переправиться на его остров, пока Илкехан смотрит в другую сторону.
Идея явно соблазняла Олрета, но он резко покачал головой.
— Если вас возьмут в плен при переходе с моей территории, у Илкехана будет повод убить всех нас.
— Значит, мы сделаем крюк и перейдем с чьих-то других земель. — Грен явно не видел никаких препятствий.
— Возможно. — В прищуренных глазах Олрета появилась хитрость. Я предположила, что есть у него на примете кто-то, кого он не пожалел бы подставить Илкехану. — Дайте мне подумать. А пока будьте моими гостями, хотя, боюсь, мы слишком заняты, чтобы доставить вам много развлечений. В этом сезоне Мать посылает свои дары и велит нам собирать все что можно, чтобы этих запасов хватило на сумрачные дни зимы. Итак, смойте вашу дорожную усталость, а потом мы предложим вам угощение и музыку. Мэдрор!
Олрет говорил слишком быстро, а его дружелюбие было довольно натянутым, но пока я удовольствуюсь тем, что вымоюсь, переоденусь в сухое и наполню свой живот. Как только Олрет громко позвал слугу, появился старик с посохом, и мы послушно отправились за ним на второй этаж замка. Оказалось, в этом квадратном здании есть две лестницы, расположенные по бокам. Они соединялись коридором, идущим посередине, с комнатами на той и другой стороне. Меня проводили в уютную клетушку, где едва умещалась кровать, покрытая тканым одеялом. В его узоре прекрасно сочетались все оттенки шерсти местных коз. По-видимому, отдельная комната была призвана защитить мою добродетель, так как остальных поместили в одну большую спальню. Лакеи втащили ванны, и служанки забегали туда и сюда с кувшинами горячей воды. В основном они ухитрялись сохранять невозмутимость слуг, которым помешали неожиданные гости, но одна девушка тревожно поглядывала на лестницу, ведущую на верхние этажи. Я решила, что у нее есть наверху обязанности, которые должны быть выполнены, независимо от того, занята она или нет. Это одна из многих несправедливостей, которые восстановили меня против жизни в прислугах.
Ванна оказалась верхом блаженства, как и душистые мыла. Наконец-то я снова целиком согрелась и наслаждалась этим дивным ощущением. Кто-то заботливый поставил горшочек бледной мази на крошечный комодик возле узкой кровати. Она замечательно успокоила трещину на губе и мои обветренные руки. Я по второму разу втирала мазь, когда в дверь постучали.
— Ливак? — Это был Райшед.
— Входи.
Мой возлюбленный закрыл дверь и прислонился к ней, с явным одобрением улыбаясь моей наготе. Его влажные черные волосы завивались колечками вокруг ушей. Он побрился и надел чистые бриджи и рубаху, которую не потрудился зашнуровать.
— Что делают остальные? — Я села, обняв колени.
— Я вытащил счастливую руну, поэтому Шив только-только залез в ванну. Сорград и Грен спорят о том, кто наденет нарядный камзол, он у них один на двоих. — Райшед протянул полотенце, и я шагнула в его объятия.
Он прижал меня к себе и поцеловал с настойчивостью, пробудившей во мне желание.
— Я запру дверь?
— Здесь нет ключа. — Я тоже поцеловала его, запустив пальцы в его волосы. — Но я могла бы об этом позаботиться. — Полотенце упало на пол, и я не собиралась его поднимать.
— А если кто-нибудь толкнется в дверь? То-то удивится. — Райшед наклонился поцеловать меня в шею, и я вздрогнула от восхитительного предвкушения, вызванного его щекочущим дыханием. Его пальцы коснулись моей груди, и я могла сказать, что кто-то тоже дал ему мазь для смягчения загрубевших рук.
— Придвинем к ней комод? — предложила я, когда мне снова удалось сосредоточиться.
— Хорошая мысль. — Он ласково шлепнул меня по заду.
Пока Райшед загораживал дверь, я откинула покрывала, и он повалил меня на кровать, осыпая поцелуями, ласками и смехом. Я стащила с него рубаху, и как только он скинул бриджи, мы потерялись среди мягких шерстяных одеял. Если я думала, что ванна — это предел мечтаний, то я ошибалась. Мне было плевать на адептов Олрета, шпионят они за нами или нет. Все, что им удалось бы узнать, это как могут два человека стать одним целым. Как могут слиться наши тела и души, когда нас только двое и мы открыты друг другу. Никакие различия в воспитании и опыте не могли нас разъединить, никакое расхождение во взглядах или ожиданиях не могло нас отдалить, никакие друзья или узы верности не могли нас разнять. Двигаясь в инстинктивной гармонии, чуткие к прикосновениям и поцелуям, мы познали абсолютную близость, и я поняла без всякого сомнения, что люблю Райшеда, а он любит меня. В те первозданные моменты ничто другое не имело значения. Мы лежали сплетенные, дыхание замедлялось, ленивая улыбка блуждала на лице Райшеда, когда я смахивала кудри с его лба, теперь влажного от пота.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
