class="p1">Она не забудет никогда то, что случилось с ней во время унизительного проведения стирания памяти во дворце Андрианы.
Когда охрана схватила Аню и повела ее в тайную комнату, где хранилась машина стирания памяти, Аней словно овладел бес. Девушка стала красной, злобной, брыкалась, пиналась и кричала. Такое поведение можно было охарактеризовать страхом и злобой, но на дальнейшие события слов уже не нашлось. Посадив Аню на кресло, надев ей на голову шапочку, усеянную красную кнопками, и подключив ее к компьютеру, врачи заметили, как по проводам забежали искры молнии, исходящие из рук Ани. Девушка начала кричать во весь голос, старалась выбраться из кресла. Ее карие глаза стали ярко-голубыми с белыми зрачками. Вены, по которым текла кровь, загорелись голубым свечение. По всему ее телу искрились молнии. Она чуть не сожгла машину стирания памяти. Лаборанты, уворачиваясь от ее сильных ударов и искр молнии, вкололи ей снотворное, которое на Аню тут же подействовало. Девушка мигом отключилась, и все эти магические странности в ней пропали. Но описать увиденное логично никто не смог. Одно поняли точно: с Аней что-то не так.
Аня мрачно вздохнула, с трудом подавив мурашки по коже. Это в прошлом…брак с Даниэлдем в прошлом. Она на Алатаре…этот великолепный город пока украшало светлое небо…
Взгляд Ани застыл на одной красочной голубой книге, лежащей на столике. Девушка взяла ее в руки и рассмотрела. На обложке сверкал космический лайнер, бороздящий просторы космоса.
— Чем-то похож на Энтерпрайз, — улыбнулась Аня, рассматривая длинный белоснежный аппарат.
— Вот где эта книга. А я ее ищу и ищу. — раздался позади нее мужской голос.
Девушка резко обернулась и увидела возвышающегося над ней Петера Аридверского. Темный плащ спокойно развеивался возле его длинных черных сапог. Яркие сапфировые глаза застыли на книге, которую Аня держала в руках.
— Прости, просто обложка привлекла внимание. — быстро пробурчала Аня и положила книгу на полку.
Петер ей слабо улыбнулся. Аня редко видела его улыбку, и ей стало непривычно замечать на его бледном холодном лице такую эмоцию, делающую его приятным и симпатичным с виду.
— Ничего, можешь почитать. Я подожду.
— Я уже закончила. — быстро произнесла Аня.
Она хотела обойти Петера, но тот внезапно спросил:
— Хочешь сегодня потренироваться?
— Честно…нет… — Аня боялась произносить эти слова вслух, но они сами рвались наружу из ее горла и не хотели оставаться внутри нее. — Мне кажется, это не мое…я, наверное, буду в стороне…
— Почему ты будешь в стороне? — непонимающе спросил Петер, не сводя с нее пристального взгляда. — Ты слишком хороша для того, чтобы быть в стороне.
Аня ошеломлённо проморгала и удивленно посмотрела на него:
— Что? Ты так думаешь?
— Ты себя недооцениваешь, и это очень плохо. — горячо вздохнул Петер. — А я вижу в тебе огромный потенциал. Я вижу, что ты способна на многое.
Аня нервно прикусила губу.
— Ты намного сильнее Мариам, Софиан и даже Андрианы. Ты многое пережила, но осталась верна своим идеалам. — подчеркнул Петер.
— Брось. — издала смешок Аня. — Засмущаешь.
— Не смущайся правде. — улыбнулся ей Петер, и Аня не выдержала и улыбнулась ему в ответ.
— Скажи…ты жалеешь, что начал войну против Андрианы? — внезапно, сама не ожидая от себя, спросила девушка.
Петер покачал головой:
— Нет. Почему я должен жалеть? Она жалела, когда убила мою семью? Нет, она радовалась. Почему я теперь должен жалеть? Я жалею, что готовился к войне вместе с Эрамгедоном. Лучше бы его я не знал никогда…
— Мы должны от него избавиться… — грустно сказала Аня.
— И избавимся. И ты внесешь в это очень огромный вклад. — Петер обнажил свои сверкающие зубы в нежной улыбке.
Внезапно Аня почувствовала в глазу острую резь, которая заставила выступить слезу. Петер наклонился к ней и сказал:
— Твоя ресница в глаз лезет. Позволь убрать?
Чувствуя, как резь увеличивалась, Аня кивнула, но продолжала держать холодность перед ним. Зеркал поблизости не было, как и туалетных комнат, а пересекать огромный корпус, лететь обратно вниз на Военную базу сквозь слезы и боль ей не хотелось.
Но ей было так жутко неловко стоять перед ним и ощущать на себе его добродушный взгляд. Он смущал ее, и девушка на секунду пожалела, что согласилась. Его мягкий взгляд остро впивался в нее, и щеки начали покрываться красными пятнами.
Петер, сильнее наклонившись, аккуратно протянул руку к ее лицу и быстро дернул за ресницы правого глаза. Ощущение рези пропало, и девушка почувствовала облегчение.
Петер смахнул пальцем длинную ресничку.
— Спасибо. — ощущая, как пылали щеки, сказала Аня.
Вдруг синие и карие глаза встретились. Петер внезапно замер. Его большой палец медленно провел по ее щеке, на которой продолжал гореть румянец. Аня тоже замерла. Его сапфировые глаза были настолько завораживающими и красивыми, что устремляли в целый глубокий омут, гипнотически усыпляя сознание. Они взирали так пристально, и Аню начало это пугать. Щеки горячим огнем смущенно запунцовели. Продолжая смотреть на Аню загипнотизированным взглядом, Петер прикоснулся пальцем к ее нижней губе, нежно провел вниз к подбородку и остановился. Продолжая смотреть ей в глаза, он ближе к ней наклонился. Еще один миг — и губы должны были встретиться в поцелуе. В предательском поцелуе, который поставит черту между ней и Антоном. Эта мысль, как вспышка молнии, ударила по Ане. Не дыша, она быстро проговорила, пытаясь избежать этого:
— Не трогай меня! — и резко стукнула ладонью ему по руке.
Петер отстранился и мрачно сказал:
— Прости, я не хотел…
— И не делай так больше! — злобно прокричала Аня, остро ощущая след его теплого прикосновения на своей коже.
Петер сплел пальцы замком и недовольно кивнул.
— Ты мне нравишься, Аня. Ты лучше Софиан. Но я не хочу вставать между тобой и Антоном. Ты заслуживаешь такого человека, как он. А Антон мне важен, ведь он пытался мне помочь. Я не хочу портить с ним отношения. И постараюсь не делать тебе неприятно.
Аня едва не задохнулась, когда это услышала.
— Тренировки между нами отменяются! — обиженно рявкнула она.
Как молния, Аня побежала подальше от библиотеки. Чувствуя, что Петер смотрел на нее, она добежала до выхода и покинула эту красочную библиотеку, посылая на себя множество ругательств, от которых ненависть к самой себе возрастала горящей лавой.
«Глупая ты, Аня, глупая! Идиотка просто безмозглая! Тебе семнадцать лет, пора голову включить! Зачем ты начала с ним разговаривать? Зачем ты разрешила ему прикасаться к себе?! Еще чуть-чуть, и он бы поцеловал тебя! А если Антон узнает об этом?! Ты и так предала его один раз, когда замуж выходила за Даниэлда, так хочешь предать
