чувствами и мыслями. С одной стороны, он не мог принять сделанного ему предложения и думал только о том, как повежливее отказаться от него, чтобы не обидеть Талута и остальных мамутои. Он принадлежал к племени зеландонии, и его брат был прав, когда говорил, что он никогда не сможет жить в другом месте. Джондалар тосковал по дому, но эта тоска не выражалась в безудержном желании немедленно отправиться в путь, а стала просто тупой ноющей болью. Он вынужден был смириться с существующим положением, ведь его дом находится так далеко, что путь туда займет по меньшей мере целый год.
Причиной его умственного смятения была Эйла. Он никогда не испытывал недостатка внимания со стороны женщин, и большинство из них были бы счастливы заключить с ним более длительный союз, но никогда прежде Джондалар не встречал такой желанной женщины, как Эйла. Он видел, какие сильные чувства может проявлять мужчина к женщине, но до встречи с Эйлой ни разу не испытывал их сам, хотя ему нравились многие женщины из его родного племени и из других племен, с которыми он встречался во время странствий. Он и не представлял, что способен так сильно полюбить кого-то. Она была для него воплощением идеальной женщины, более того, она стала неотъемлемой частью его жизни. Даже мысль о том, что они могут расстаться, причиняла ему невыносимые страдания.
Однако он также понимал, что значит навлечь на себя позор и бесчестье. И те самые качества, что так привлекали его в Эйле, – наивность и мудрость, честность и таинственность, уверенность в себе и уязвимость – могли, естественно, привести к ужасной ситуации… Он боялся, что ему вновь придется пережить весь ужас и позор изгнания.
Эйла была воспитана кланом, людьми, которые по совершенно необъяснимым причинам были скорее похожи на животных. И большинство известных ему людей действительно считали, что те существа, которых Эйла называла членами клана, не принадлежат к человеческому роду. Они были животными, но, правда, отличались от других животных, созданных Великой Матерью специально для нужд людей. Хотя это и не признавалось, члены клана явно имели сходство с людьми, что, однако, не способствовало зарождению симпатии и дружеских чувств. Напротив, в этом сходстве видели некую опасность и всячески подчеркивали малейшие отличия. Люди, подобные Джондалару, считали членов клана бессловесными грязными тварями, которых Великая Мать Земля даже не включила в пантеон творений, точно они были порождением некоего грозного порочного начала.
Однако – если не на словах, то на деле – сходство этих человеческих видов все же признавалось. Лишь несколько поколений тому назад племя Джондалара побывало в тех краях, где обитал клан. Странствуя по полуострову, зеландонии захватывали порой благоустроенные стоянки, окруженные плодородными землями и изобиловавшие разнообразной дичью, и вынуждали клан уходить с обжитых мест. Но ведь волчьи стаи, к примеру, делят между собой территорию обитания, защищая ее именно друг от друга, а не от других зверей, травоядных или хищников, так же и в данном случае: признание существования чужой территории являлось молчаливым признанием того, что живущие там существа тоже принадлежат к людскому роду.
Когда Джондалар осознал, как сильны его чувства к Эйле, он пришел к пониманию того, что все живые творения являются созданиями Великой Земной Матери, включая и плоскоголовых. И хотя сам он любил и уважал ее, но был убежден, что люди его племени не примут Эйлу. Она станет парией не потому, что жила в клане. Они сочтут, что Великая Мать прокляла ее, поскольку она дала жизнь ребенку смешанных духов, получеловеку-полуживотному, а значит, и сама она уже заражена отвратительным духом плоскоголовых.
Такие женщины были обречены на изгнание. Во время путешествия Джондалар узнал много разных племен, верования которых на этот счет были по сути своей едиными, хотя традиционное наказание могло быть более или менее суровым. Одни считали недопустимым даже само существование подобных незаконнорожденных отпрысков, другие относились к данной ситуации как к мерзкой шутке зловредного духа. Вот почему Джондалар испытал сильнейшее потрясение, обнаружив Ридага на Львиной стоянке, и он был уверен, что, усыновив его, Неззи столкнулась с серьезными трудностями. А ей и в действительности пришлось выдержать множество резких нападок, порожденных страхом и предубеждением. Только такой человек, как она, несокрушимо уверенный в себе и собственном положении, мог осмелиться пойти против традиционных представлений, и в итоге подлинное сострадание и человечность одержали победу. Однако даже Неззи, пытаясь убедить остальных принять Эйлу в мамутои, не упомянула о том, что у плоскоголовых живет ее сын.
Эйла не подозревала, какие мучения испытывал Джондалар, слыша, как Фребек высмеивает ее, хотя он и ожидал, что нечто подобное может произойти. Однако его мучения были вызваны не только сочувствием к ее переживаниям. Вся эта гневная отповедь напоминала ему о давнем событии, когда он сам, поддавшись чувствам, оказался в роли отверженного, и эти воспоминания разбередили старые раны. Но хуже всего было то, что он испытал неожиданный страх за самого себя. Джондалар еще и сейчас сокрушался об этом, со стыдом вспоминая, как он испугался того, что гневные проклятия Фребека в какой-то мере коснутся и его, поскольку сам он связался с Эйлой. Невероятно, как он мог любить женщину и одновременно стыдиться ее?
После ужасной ошибки, совершенной им в юности, Джондалар научился сдерживать себя, но сейчас его вновь обуревали сильнейшие противоречивые чувства и желания. Он хотел привести Эйлу в родное племя. Хотел, чтобы она познакомилась с Даланаром, с людьми его пещеры, с его матерью Мартоной, со старшим братом и младшей сестрой, со всеми его родственниками и с зеландонии. Он мечтал, что зеландонии признают ее и они с Эйлой смогут основать собственный очаг, где она родит детей, которые, возможно, будут детьми его духа. Она стала для него единственной женщиной на земле, и в то же время душа его сжималась от страха, когда он думал о тех проклятиях, которые могут обрушиться на него, если он приведет домой такую женщину, и, естественно, ему не хотелось подвергать ее такому унижению.
Конечно, всего этого можно было бы избежать. Если Эйла не будет рассказывать о клане, то никто ничего не узнает. Однако что она сможет ответить, когда ее спросят, откуда она родом? Где живет ее племя? Ведь она помнит только тех людей, что вырастили ее… Хотя она ведь может принять предложение Талута. Тогда она станет Эйлой из мамутои, и не важно, что на самом деле она родилась где-то в другом месте. А то, что она необычно выговаривает некоторые слова, можно
