тот. – Задач для меня сейчас всё равно нет, вся работа парализована начисто, а на глаза кому-то попадаться не охота. Ещё второй раз на глубинное сканирование заставят… брр. Хотел у Сани в кабинете прилечь, да, смотрю, у вас все места уже заняты.
«Саня» начал подниматься с раскладушки.
– Смена наряда, – проинформировал он, вздохнув. – Мне уже лучше. Минут пять ещё покурю бамбук, и отпустит окончательно. Ты уже закинулся?
Вместо ответа лейтенант скинул на столешницу фуражку, повесил на спинку стула китель и рухнул мордой в подушку только что освободившейся кушетки.
– Разбудите меня, когда всё закончится…, – пробормотал он в неё. – А я пока полежу до тех пор, поумираю.
К превеликому счастью, «умирают» все в переносном смысле. Тот факт, что эта троица собралась отлёживаться в кабинете крёстного девушки, а не в наспех сооружённой камере предварительного заключения, благовестом сообщает, что в их благонадёжности больше не сомневаются и проверка пройдена успешно.
Насколько может быть успешно пройдена проверка, вызывающая сильнейшие головные боли, купируемые лишь самыми мощными обезболивающими, и порой приводящая к кровоизлияниям.
Гвардии майор Дегтярёв едва направил свои стопы до чайного уголка, где притулился рабочий чайник и стратегические запасы кофе, как вдруг на столе зазвонил телефон, в последний раз, кажется, работавший ещё при сдаче объекта в эксплуатацию. И от этого звонка разом похолодело нутро у всех присутствовавших в отсеке.
Офицер резко развернулся к рабочему столу, поднял тяжёлую бакелитовую трубку и отрывисто бросил:
– Дегтярёв. У аппарата.
– Александр Сергеевич, – из старого малокалиберного разговорного динамика, едва шелестящего высохшей от времени мембраной, донёсся приглушённый голос генерала-полковника Белова. – Зайдите ко мне.
Предчувствие грядущего категорически нехорошего не покидало майора с тех пор, как объявились люди генерала Терентьева. Сейчас же чувство опасности не просто взвыло матом: оно сигнализировало, чтобы все живые искали самую глубокую нору, если жить охота. И лучше бы было сделать это ещё вчера.
– Есть.
***
В кабинете генерала-полковника, кроме, непосредственно, самого хозяина сего обиталища, расположился за рабочим столом незнакомый офицер с погонами полковника и петлицами Федеральной Службы Безопасности. На уставном «офисном» комплекте именная нашивка не носилась, потому гость остался неопознанным. Представляться самому тот не посчитал необходимым, и, видимо, того же самого мнения придерживался Белов.
– Разрешите? – мрачно спросил Дегтярёв, заходя в кабинет Дмитрия Сергеевича.
Уставная лабуда «Такой-то по вашему приказу прибыл» шла лесом. «Город» – не строевая образцово-показательная на хер посланная и никому не нужная часть. Тут люди делом занимаются, а не знание буквы Устава демонстрируют. Тем более на фоне творящегося дерьма.
Генерал-полковник жестом указал своему гостю, чтобы тот приступил к делу.
– Как я понял, Александр Сергеевич, – начал тот. – Вы курируете дело по возвращению нашего ограниченного контингента. С чем в связи считаю необходимым, чтобы вы были в курсе всего, что может помочь или затруднить вам оное. В этот раз, к сожалению, затруднить.
Полковник кивнул майору на стопку личных дел, чинным штабелем дожидающихся офицера. Новенькие корешки скоросшивателей не предвещали ему ничего приятного. Как минимум, пару бессонных ночей точно.
– Ознакомьтесь с этими личными делами, – продолжил гость. – Это из разработанного списка, который составили после обработки вскрытых «кротов». По всему выходит, что они проникли чуть дальше, чем нам всем хотелось бы.
– Насколько «чуть»? – предчувствуя кромешный звездец, спросил Александр Сергеевич и взглядом указал «наверх».
Полковник же по-своему интерпретировал этот самый «наверх» и утвердительно кивнул.
– Именно, Александр Сергеевич. Именно. Предположительно, люди, чьи личные дела сейчас вам надлежит изучить – члены люсианского союза, в составе ограниченного контингента находящиеся под командованием полковника Мигунова. И их явно больше, чем один.
21 февраля
Борт крейсера Древних класса «Аврора»
«Рассвет»
Рыкова умеет качественно играть дурочку, когда ей это надо. Но когда дело требует максимальной самоотдачи, она серьёзна как тамада на похоронах.
«Пять минут» – значит «пять минут». На шестой мы уже поднимались на борт «прыгуна», убедившись предварительно, что орбита оставляемой в беспилотном режиме «Авроры» устойчива и не требует корректировок. Я-то, конечно, рассчитывал в скором времени вернуться, но хрен его знает, как оно там пойдёт? Я ж не Нострадамус, на хрен.
Покидать ангар «Авроры» только и строго под маскировкой и ни миллисекундой раньше. Это единственный шанс не дать разведке противника определить, что кто-то ушёл с корабля и борт остался без присмотра. А в том, что разведка есть, я даже не сомневался. Могло не быть чего угодно: колбасы по акции, скидок в любимом магазине, патрона с конкретной массой пули к охотничьему карабину, но разведки не быть не может. Я могу заложить собственную годовую зарплату на то, что где-то поблизости крутится какой-нибудь вшивенький тел`так под маскировкой и водит жалом на предмет пошакалить.
С чем в связи и перестраховался. Сначала включил маскировку «прыгуна» и только потом начал предстартовую подготовку. Бережёного Бог бережёт.
Анька поначалу молча наблюдала за моими манипуляциями, пока её не посетила очередная мысль:
– Я надеюсь, ты не собираешься сейчас ломануться к Мигунову на самом полном ходу сквозь атмосферу планеты?
Я поморщился.
– Млять, Рыкова, не учи меня е8аться.
Биолог хмыкнула в голос.
– Ну, да. Чему-чему, а тут впору у тебя поучиться…
Безусловно, доставить наиважнейшие данные полковнику сейчас в приоритете над всеми прочими задачами. Да и «прыгун» – вещь быстроходная. Вот только аэродинамика у него не просто как у кирпича, а как у кирпича обглоданного. Если на максимальной (или хоть немного высокой) скорости ломануться прямо в атмосферу планеты, трение об воздушную смесь никуда не денется: оно станет нагревать корпус кораблика. Не говоря уже о том, что воздушные завихрения могут быть видны не только лидарами, но и визуально (в ряде случаев). Там уже никакая маскировка не поможет. Мы, конечно же, спешим, но «светить» себя во всех доступных диапазонах не охота. Снижаться будем максимально без палева.
– Посиди и не отсвечивай.
Дежурное питание подано. Маскировка накинута. Корабль скрыт в оптическом,
