– Это Доминик... Как ее звали в последнее время, не знаю. Она из семейки на улице Легионеров. Трент кивнул, затем произнес:
– Один из ваших... пусть отнесет ее домой. Пусть скажет, что Драконы храма на Флэтбуше заплатят за ее смерть.
Никто из Макутов не пошевелился. Это предложение, очевидно, удивило их. Трент подошел к Одноглазому поближе.
– Прошу принять мои сожаления по поводу гибели ваших парней. У меня не было намерения лишать их жизни. Это рука судьбы.
Одноглазый мельком взглянул на Трента, затем махнул рукой. Его люди вышли вперед, подняли мешки и направились к дверям. Одноглазый последовал за ними, на ходу обернувшись, спросил у Трента:
– Я слышал, на этот раз ты спер какой-то редкий драгоценный камень? Стоило ли помирать за него?
– Я и не собирался.
Одноглазый дошел до дверей, здесь снова задержался, заявил:
– Только я и ты знаем об этом. – И вышел. Драконы, находившиеся в церкви, расслабились.
– Кажется, ему ты тоже сумел понравиться? – обратился к Тренту священник.
– Да. У меня со всеми хорошие отношения. Даже с Одноглазым.
– Люди слабо представляют, насколько ценна их жизнь.
Джимми фыркнул:
– Жизнь Одноглазого никакой ценности не представляет.
– Одноглазый сжег младшего брата Джимми, когда Макуты напали на церковь на Золотой улице. – Он помолчал и добавил: – Это плохой человек.
На чернокожем мясистом лице Энди очертилось такое отчаяние, какого Трент никогда в жизни не видывал.
– И ты решил договориться с ним? Трент и Джимми обменялись взглядами.
– А как же! Какой смысл договариваться с людьми, которые тебе по сердцу? С ними и так живешь душа в душу, – проговорил Джимми.
Громадный черный человек вздрогнул. У Трента язык не поворачивался сказать священнику то, что он должен был ему сказать: «Макуты разведали, как можно ворваться в храм. Теперь только и жди нападения. А мне пора убираться отсюда».
Однако он не двинулся с места.
Священник пожал плечами:
– Как можно так жить?
Теперь Трент пожал плечами.
Джимми Рамирес, внимательно следивший за обоими, тоже задумался над заданным священником вопросом. Сам себе и ответил: «Это все-таки лучше, чем умереть». Вслух он выговорил:
– Это же Фриндж. Так было и так будет.
* * *
Трент расположился на Озерном проспекте, пристроился в темном уголке. Отсюда был виден Барьер, а повыше верхней кромки небоскребы Манхэттена, чьи фигурные верхушки упирались в темное небо. Озерный проспект являлся территорией, подконтрольной Драконам, правда, согласно договоренности, Цыганам Макута дозволялось пользоваться этой улицей, при этом их обязали не причинять вреда окружающим. С наступлением темноты практически никто не отваживался разгуливать по этим районам. Исключая Трента, да и то очень редко.
Он сжимал в руке камень. В первый раз выпала свободная минутка, и он решил повнимательнее разглядеть добычу, хотя уже было достаточно сумрачно, чтобы полюбоваться игрой граней. Только слабые отблески-огоньки оживали в его толще, когда Трент поднес самоцвет к глазам и через его голубую толщу принялся разглядывать небоскребы Манхэттена.
Швырнуть, что ли, камень в озеро? Больше никто и никогда не найдет его.
Это точно. Он аккуратно убрал камень в мешочек, спрятал его во внутренний карман и направился домой переодеться. Он не мог отправиться в город в цветах Драконов.
Перед контрольно-пропускным пунктом, через который можно попасть во внутреннюю часть Нью-Йорка, выстроилась очередь из нескольких аэрокаров. Пешеходов, ожидающих прохода за Барьер, собралось около двух десятков. Миротворцы запускали в отстойник по одному аппарату и одному пешеходу. Куда ни глянь, всюду вооруженные солдаты. Таких пунктов на Лонг-Айленде было всего четыре. Главное условие разрешения – полная идентификация каждого из желающих посетить столицу.
Наконец очередь двинулась вперед. Все, по мнению Трента, проходило слишком медленно, могли бы действовать пошустрее. Он был одет в деловой костюм, волосы зачесаны назад, прилизаны.
Когда он вошел в проходную, миротворец, расположившийся в кресле, уныло потребовал:
– Вашу идентификационную карточку! Теперь сканирование сетчатки!
Он посмотрел вверх и тут же сменил позу – подтянулся, голос заиграл доброжелательностью:
– О, доброе утро, мистер Вера. Трент наклонился вперед, подставляя глаз для сканирования. При этом раздельно выговорил:
– Вера, Томас. Неужели уже утро?
Миротворец едва взглянул на дисплей. На экране высветилась надпись: «Сканирование сетчатки и сравнение голоса произведено». Дежурный перевел взгляд на Трента и подтвердил:
– Да, мистер Вера. Уже два часа утра. Трент задумчиво покачал головой:
– Какой предстоит долгий день.
Скоро он добрался до гостиницы, в который жил Рэндол Кристофер Гетти.
Поднявшись на нужный этаж, Трент вышел в коридор, в дальнем конце которого были видны два сонных охранника. Они стояли возле двери в приемную, через которую можно было попасть в апартаменты, которые занимал Гетти. Справиться с ними не составило труда – два выстрела из жидкостного пистолета, и Трент уже в приемной. За большим письменным столом сидел молоденький секретарь. Он едва справлялся с дремотой. На голографическом экране высвечивалось изображение кабинета хозяина. Удивительно, но в такой ранний час миллиардер бодрствовал, более того, с кем-то разговаривал по телефону и одновременно просматривал новостные колонки, бегущие по расположенному рядом с ним экрану. Звука в приемной не было, только картинка. На экране Кристофер Гетти выглядел куда моложе, чем можно было предположить, судя по иллюстрациям в модных журналах. Мужчина едва за сорок, очень импозантный, светский лев.
Трент приложил палец к губам и, воспользовавшись замешательством секретаря, успел прошмыгнуть во внутренние помещения. Здесь вновь выхватил жидкостной пистолет и навел его на изумленно вскинувшего брови миллиардера.
Гетти сразу прервал разговор. Трент приказал:
– Скажите секретарю в приемной, что вы меня вызывали.
Кристофер некоторое время глядел на Трента. Спустя несколько секунд он, не спуская глаз с дула пистолета, выговорил с сильным австралийским акцентом:
– Парень, это ко мне. Все нормально. Команда, убрать новости.
Новостные колонки исчезли.
– Вы Рэндол Кристофер? – спросил Трент и спрятал оружие.
– Кто ты такой, черт побери, и где моя охрана? Трент улыбнулся:
– Они в отключке. Рядом с этим действительно замечательным номером. Должен признаться, вы здесь неплохо устроились. Надеюсь, мне в конце концов удастся наворовать достаточно добра у людей, подобных вам, чтобы и у меня появилась возможность останавливаться в таком же отеле.
Кристофер, по-прежнему не скрывая удивления, в упор рассматривал непрошеного гостя.
– Мне кажется, это вполне достойная цель, – поделился он с миллиардером.
На лице Гетти появилось что-то напоминающее озарение.
– Так это ты украл?.. – медленно выговорил он. Трент кивнул:
– Я. Несколько дней назад. Это была отличная работа, я очень горжусь подобным достижением.
– Кто ты такой?
– Замечательный вопрос, но не в моих правилах отвечать на него. Хотя я восхищаюсь вашей наглостью. Когда вы спросили, у вас даже лицо не дрогнуло.
– Ты слишком много говоришь. Зачем ты здесь? Убить меня?
Трент сделал шаг по направлению к миллиардеру.
– Я хочу, чтобы вы больше никогда не нанимали Макутов. Ни под каким видом! Я хочу, чтобы вы забыли о камне. Вы навсегда потеряли его, он больше никогда не вернется к вам. Хочу, чтобы вы знали: я никогда бы не пошел на это дело, если бы мне сообщили, кому принадлежит эта вещица. В такого рода делах я всегда проявляю предусмотрительную щепетильность, но на этот раз меня подвели. Я хочу, чтобы вы искренне, от всего сердца согласились со мной, что нанимать убийц, чтобы завладеть этой прекрасной вещью, недопустимо и недостойно.
Наступила тишина. Наконец Кристофер произнес:
– Что меня ждет, если я откажусь удовлетворить все твои пожелания?
– Ответ очевиден, – пожал плечами Трент. – После того как я выйду отсюда, в ваш номер войдет человек, который церемониться не станет. – Он кивком указал на еще открытую дверь. – Сейчас я уйду. Не надо меня провожать. Итак, вы отказываетесь?
Кристофер покачал головой:
– Я согласен.
Часы на стене показывали 4.45 утра.
Священник Энди Строуберри, Джимми и Мила сидели в его рабочем кабинете при церкви. Все бодрствовали, им даже кофе не потребовалось, хватило одних
разговоров.
– Такое с ним часто случается? – спросил Энди. Мила вздохнула:
– Бывает. Это началось два или три года назад. Он вдруг начал исчезать. Его нет день, два. Три дня о нем ни слуху ни духу. Никто не знает, куда он делся.
