— Я что хочу сказать, — осторожно продолжила свою мысль Марина. — Друг с другом вы и после пособачиться можете. А вот красиво уделать противника — это либо завтра, либо уже через год.
— Не понимаю, к чему вы клоните, — нахмурился Уилл, хотя по взгляду стало ясно: догадывается.
— Ну, взгляните со стороны, — сказала Марина, подходя ближе и вставая перед ними. — Тебе, Уилл, не хватает энергии. Зато есть талант к ее использованию. У Леама такого таланта нет, точнее, нет опыта. Зато энергии море. Нет, вы, конечно, можете собачиться до самого утра, а завтра успешно продуть середнячку-аристократишке, выезжающему на папиных связях и богатстве. А можете установить временное перемирие и уделать его в хлам.
Она замолкла, позволяя ученикам обдумать мысль и глянуть на проблему со стороны.
— Победить может только один, — нахмурился Уильям. — Мы не можем колдовать вдвоем. Команда возможна только на этапе подготовки. Что вы имеете в виду под «перемирием»?
Марина хотела было подкинуть еще одну подсказку, но тут Леам, наконец, сообразил:
— Бери мой концентрат, — сказал он. — Я все равно до утра не научусь поднимать конструкт. А если и научусь — не отточу умение до такого уровня, чтобы победить. Тебе же не хватает только силы. С мощным зарядом твой эликсир будет совершенным.
Во дворе повисла тишина. Уильям недоверчиво уставился на магика, а Марина скрестила пальчики, чтобы две ценные рыбки не сорвались с одного крошечного крючка.
— Ты это серьёзно сейчас? — осторожно спросил молодой маг. — Уже сдался и собираешься сойти с дистанции?
— Я не сдаюсь, — тут же сдвинул брови Леам. — Я просто хочу, чтобы наши победили. Наш класс.
— А... — начал было Уилл и заткнулся. Понятие "наши" магики к нему еще ни разу не применяли, и он оказался к этому не готов.
Марина едва не заплясала на месте — так ее взволновал этот момент. Хотя участники мирового события, похоже, даже не осознавали, что происходит.
— Обещай уделать Финеуса, и я отдам тебе свой концентрат, — сказал Леам и протянул руку.
Уилл уставился на нее, как на реликтовое насекомое: и противно трогать, и нельзя упустить шанс получить что-то редкое.
Марина мысленно повизжала, одна за всех троих переживая высочайший эмоциональный пик ситуации, свидетелем и участником которой случайно стала.
«Давайте, ребята! Ну же! — мысленно поторопила она их. — Только не срывайтесь в детские обидки, только не испортите все!»
И они не подвели.
— Я... постараюсь, — серьезно ответил маг, сжав узкую ладонь эльфа.
«Йес!!» — мысленно завопила Марина, но вслух даже не пикнула, сохраняя торжественное выражение лица. Захотелось достать телефон и заснять уникальный кадр, но батарея, к сожалению, села. Впрочем, наслаждаться уникальным моментом оказалось гораздо приятнее, чем созерцать его бледную копию через окошко смартфона.
Маг и магик стали обсуждать нюансы работы и обмениваться опытом, объединяя усилия. Потихоньку, понемножку, Марина стала отходить в тень и сливаться с пейзажем, чтобы не спугнуть зыбкий союз излишним вниманием. И в этот момент ей стало действительно не важно, выиграют они завтра или нет: главная победа случилась здесь и сейчас — втайне от всех, на заднем дворе старого корпуса.
Глава 28
Загнать разгулявшихся магиков домой оказалось делом настолько высокой сложности, что к нему подключился весь педагогический состав — действующий, бывший и желающий. В смысле, даже госпожа Эгнерция пожелала поучить уму-разуму идиотов, разбивших тряпичным мячом окно подсобки. А еще окончательно разваливших бревенчатый остов конюшни и сломавших-таки одну из опор крыльца.
Опору оперативно заменили бревнышком из разваленного сруба, раз уж собирать его обратно ввиду появления у них подвала больше не имело смысла. Вид крыльца стал еще более кривым и креативным, но козырек крыши, вроде как, на головы падать не собирался и покосился лишь самую чуточку.
…
Пока Марина провожала гостей, решала проблемы и загоняла всех спать, она как-то не слишком ощущала свое плохое самочувствие. Но когда ребята, наконец, разошлись по комнатам, болезненная слабость накатила на нее с удвоенной силой — как будто весь день ждала этого момента.
Но, увы, доползти до комнаты и повалиться в диван, а заодно и в целебный сон Марине не дали.
— Отдай, мое! — заверещала Касси, выскакивая из своей комнаты следом за братом. Как тот оказался в комнате девочек, было непонятно. Наверное, через окно залез. Но зачем?
— Отдай, скотина! — Кассандра пыталась отобрать что-то у брата, но тщетно — тот был крепче, выше и сильнее, а еще — не носил юбку и три подъюбника.
— Не отдам! Не отдам! — как ребенок, запаясничал этот амбал. — Я мамке покажу. Вот она тебе врежет-то!
— Дай сюда! — взвизгнула Касси и в отчаянной попытке отвоевать свою вещь совершила немыслимый прыжок.
Еж, как раз в этот момент начавший делать шаг, не удержал равновесия, и оба повалились на пол, рыча и брыкаясь. Из окон повысовывались любопытные головы.
— А ну, отдали быстро, что там у вас, — потребовала Марина, нависнув над спорщиками.
Брат и сестра замерли. Еж не желал сдавать позиции, а Касси, похоже, не хотела, чтобы спорный объект попал в чужие руки.
— Два раза повторять не буду, — тяжело дыша, сказала Марина и протянула руку. Ей сейчас было слишком худо, чтобы мягко увещевать и договариваться. — Ну?
Еж с неохотой отдал трофей. Это оказалась помятая книжица с расползающимися страницами. Судя по ее замызганности, литература была художественная и очень популярная. А еще, скорее всего, пикантная, иначе бы Еж не угрожал «мамке показать».
Марина сунула книгу в необъятный карман рабочей формы.
— А теперь быстро спать! — велела она, чувствуя, что вот-вот упадет от непреодолимой слабости и болезненной усталости.
Брат и сестра поднялись и понуро поплелись в свои комнаты, попутно продолжая пихать друг друга. Причем с учетом их силищи, Марину бы они так могли пихнуть насмерть.
«Интересно, а какие умения у других магиков? — задумался внутренний голос. — Шерман околдовывает голосом, орки и валькирии сильны, Крис ловок. А остальные? Может, Флокси умеет уменьшаться и летать с цветка на цветок? А Гора — отрывать от себя куски и швыряться ими?»
Марину этот вопрос сейчас интересовал меньше всего. Ей важно было только дойти, наконец, до комнаты. Тем более, что она уже почти сделала это — по крайней мере, зашла в аудиторию и взялась за ручку двери лаборантской.
— Тсс! — отчетливо донеслось из чуть приоткрытого окна.
Марина тяжко вздохнула и прикрыла глаза. Нельзя. Нельзя устраивать мероприятия на ночь глядя — дети перевозбуждаются. Вот кто и чем занимается во дворе, когда русским (ну, или уже не очень русским) языком велено спать?
Она собрала последние силы, быстро подошла к окну и распахнула створки, сразу ловя нарушителей на месте преступления. «Преступление» заставило Марину сначала онеметь, затем — покраснеть, а затем — возмутиться.
— И не стыдно вам? — укоризненно уставилась она на Шессера и Кристел, когда первый шок схлынул.
— Ну так, чуть-чуть, — признался Шессер, прикрывая валькирию рукой, насколько это было возможно — вернуть на место блузку они уже не успевали.
— М-м-м! — Марина хлопнула себя по лицу ладонью и позволила ей «стечь». Но все же собралась с силами, настроила суровый взгляд и спросила, обращаясь к Шессеру:
— Жениться, как честный человек, будешь?
Двое переглянулись. Оба были достаточно взрослые — не чета Уильяму, Флокси или Крису — и Марина не собиралась мешать взрослым людям создавать семью. Однако логично предположила, что в таком возрасте брак обычно в ближайшие планы не входит.
Предположила и не прогадала: парочка красноречиво промолчала.
— Тогда разошлись быстро по разным комнатам! — потребовала Марина. — И чтоб больше такого не было. Узнаю — поженю!
Судя по реакции, эта угроза прозвучала даже страшнее, чем «Узнаю — выгоню!», и влюбленные разлетелись в стороны, даже не попрощавшись. А может, и не очень влюбленные, раз не попытались отстоять право быть вместе до конца.
