В свою очередь, Неру держал слово и ни в чем не ограничивал жену. Дуатор могла тратить, сколько пожелает, тогда, когда сочтет нужным, без всяких отчетов или предупреждений. Периодически, чтобы обновить чувственные ощущения, женщина заводила романы с молодыми актерами или поэтами, наслаждалась страстью, но головы не теряла, следя за тем, чтобы ее увлечения на стороне не вредили репутации мужа. В своем необычном браке Дуатор чувствовала себя свободнее, чем когда-либо. «Нет надежнее друга, нет страшнее врага» – так женщина говорила о своем супруге, ставшем для нее боевым товарищем и опорой.
Очень скоро в правильности такой характеристики убедился фараон. От отца Хафры Микерину досталась разоренная страна, где большая часть богатств хранилась не в государственной казне, а у многочисленных жрецов. «Самые опасные люди – отчаявшиеся, – справедливо рассуждал фараон, опасаясь восстания, – таким что жить, что умирать – все едино». Как и Хафра, Микерин боялся жрецов, видя в них служителей потусторонних сил, поэтому не допускал даже мысли о том, чтобы покуситься на их статус и сокровища.
По характеру Менкаура был добрым человеком, в его сердце отсутствовала жестокость, свойственная его отцу и деду. Большую часть своей жизни будущий фараон провел в пирах и увеселениях, поэтому, взойдя на трон в преклонном возрасте, он понятия не имел, как управляют государством. Тиран Хафра не доверял сыну задач сложнее, чем женитьба и рождение наследников.
В появившемся в Мемфисе вельможе Неру фараон сначала видел верного слугу и хороший источник финансирования. Менкаура назначил Неру своим чати, то есть правой рукой, но очень скоро об этом пожалел, так как новая должность фактически означала для вельможи неограниченную власть. Свои идеи новый чати сразу начинал претворять в жизнь, не считая нужным обсуждать их с фараоном. Возмущенный Микерин однажды попытался пригрозить Неру казнью, но, заглянув в глаза вельможе, почувствовал, что смотрит на свою смерть. Растеряв весь свой пыл, фараон с того момента стал бояться собственного чати.
Прилюдно Неру выказывал Микерину полагающееся уважение, но все важные решения принимал в одиночку. Назначения, налоги, армия, законы – Неру затеял серьезные изменения во всех областях хозяйства страны. Все значимые должности он раздавал людям, разделяющим его воззрения, не обращая внимания на их родословную. Чати придавал большое значение обучению, сельскому хозяйству и торговле, в то время как расходы на строительство пирамиды для фараона были максимально урезаны. Благополучие Та-Кемет росло, а самолюбие Менкауры сильно страдало.
В отличие от фараона, Неру не испытывал суеверного ужаса перед жрецами. К истинным служителям богов он относился с уважением, но жрецов, жаждущих только власти, не жаловал. По новому закону каждый человек получил право обратиться к чати вне зависимости от своего положения, а, самое главное, Неру находил время все эти жалобы рассматривать. Так, благодаря одной смелой женщине, вскрылся целый ряд неблаговидных дел главного судьи города Нехен. Неру не стал казнить виноватого, но продал его в рабство, чтобы несчастный на своей шкуре испытал все то, на что обрекал других.
Помня о произошедшем с его отцом несчастном случае, Неру вступил в борьбу с традицией изгнания парасхита, установив за причиненные увечья такую компенсацию, которая для любой семьи означала бы разорение. Зная, что чати Неру сам не свой от проблем парасхитов, стражники ревностно следили за исполнением нового закона в надежде получить награду или повышение. Очень скоро обычай кидаться камнями в парасхита приобрел чисто символический характер: камни стали бросать так, чтобы точно не попасть в человека.
Нужно ли говорить, что действия Неру не у всех находили поддержку?! Его смертельным врагом стал Аменхотеп, верховный жрец бога Ра, решивший избавиться от деятельного чати. По приказу Аменхотепа Неру подсыпали яд. Главный жрец лично видел, как чати выпил из отравленной чаши, но желаемого эффекта не последовало. Несмотря на то что Неру не давал слугам пробовать предназначенную для себя пищу и всегда ходил без охраны, подосланные к нему наемные убийцы каждый раз терпели неудачу.
– Неру – хозяин судьбы, – заявил верховный жрец в личной беседе с Микерином.
– Он часто бывает в больницах, но не заражается, – удивлялся фараон, – как будто его охраняет неведомая сила.
– Боюсь, так оно и есть, – ответил Аменхотеп. – Я слышал о людях, заключивших сделки с богами Тьмы; пока не выйдет отпущенный срок, удача во всем будет сопутствовать Неру.
– И когда же выйдет этот срок?
– Это знают только Неру и боги. – Жрец тяжело вздохнул. – Разве что… – Он остановился.
– Продолжайте, – настаивал Микерин.
– Подобные сделки накладывают глубокий отпечаток на сознание человека. Страсть Неру к науке врачевания неслучайна: все, что нам приносит радость, его огорчает и наоборот. Сверхъестественные способности Неру поддерживаются за счет страха, гнева, боли и отчаяния, но стоит в его жизни появиться любви, чати потеряет свою силу.
– И что же может воплотить в себе любовь? – задумался фараон. – Человек? Животное?
После беседы с главным жрецом Менкаура еще долго размышлял на эту тему, пока ему не начало казаться, что стены дворца давят на голову, а мертвые глаза неподвижных статуй жгут сердце. Как и любой другой человек, владыка Та-Кемет иногда хотел сменить обстановку; в такие минуты фараон переодевался в одежду купца, брал с собой двух также переодетых телохранителей и отправлялся на улицы Мемфиса. Микерину нравилось наблюдать за жизнью города, оставаясь при этом неузнанным. В те времена на все официальные церемонии фараону предписывалось надевать специальные головные уборы, фальшивую бороду и другие украшения, поэтому без всех этих атрибутов Менкауру могли узнать только те, кто общался с ним постоянно.
На оживленной улице в толпе других людей владыка чувствовал себя свободно, радуясь возможности отдохнуть от дворцовых будней и обнаглевшего чати, у которого полностью отсутствовало уважение к загробной жизни. Когда Менкаура со своими сопровождающими проходил по той части рынка, где торговали рабами, хозяин одного ряда случайно уронил папирус под ноги переодетому фараону.
– Простите, господин. – Грузный мужчина поспешил поднять скатившийся свиток.
– Ничего страшного. – Меркаура остановился. – Как торговля?
– Хорошо, господин, – купец довольно улыбался, – у меня отличные рабы, не то что у этого проходимца Потифара, который их почти не кормит. Вы бы их видели, тощие как спички. На днях к этому мошеннику даже стражники приходили. И поделом! А у меня хороший товар!
– Вижу, вижу. – Фараон оглядел группы мускулистых мужчин и стройных девушек.
– Да вы, господин, присмотритесь внимательнее, – запел пухлый торговец, – они ни дня в жизни не болели! Кто вас интересует?
Внимание Менкауры привлек лежащий в углу клетки комок тряпок. Приглядевшись, фараон понял, что это свернувшийся калачиком человек.
– Кто это? – спросил владыка.
– Он попался на границе, по-египетски не говорит. – Торговец сделал знак надсмотрщику, после чего тот подошел к лежащему юноше и поднял его за шиворот.
На вид молодому человеку было не больше двадцати лет. Худой, в испачканной одежде, он походил на брошенного щенка, а в больших глазах насыщенного синего цвета отражались грусть, страх и слабая надежда.
– Должно быть, из благородных, – продолжил торговец. – Достался мне в нагрузку к основной партии. Отдам со скидкой, может, пару месяцев и протянет.
– Покупаю, – согласился Менкаура.
Хозяин лавки был явно рад отделаться от слабого раба и поспешил взять деньги. По знаку Микерина телохранители взяли «покупку» под руки, хотя парень даже не пытался сопротивляться.
– Как тебя зовут? – спросил фараон.
– Я вас не понимаю, – последовал тихий ответ на греческом.
– Как тебя зовут? – Микерин тоже перешел на греческий.
– Филипп. – Юноша резко поднял голову. – Вы знаете язык моей страны?
– Да. И не вздумай умирать, – пригрозил фараон. – У меня на тебя большие планы.
Со своей прогулки фараон вернулся в прекрасном настроении. Во дворце он первым делом приказал накормить, отмыть и нарядить нового раба. Когда после банно-косметических процедур Филиппа снова привели к Менкауре, тот остался доволен результатом: золотистая кожа, светлые густые волосы и мягкие черты лица в сочетании с небольшим ростом делали парня очень красивым; он стоял, опустив голову, и явно чувствовал себя неудобно в тонкой льняной повязке.
– Пошлите за чати Неру, – хитрым тоном приказал Менкаура, – я желаю наградить его за верную службу.
Слуги немедля бросились исполнять приказ своего владыки. Довольно скоро им удалось выяснить, что Неру в «амбаре». Главным увлечением чати по-прежнему оставалась медицина. Он выстроил для себя целую лабораторию, внешне похожую на амбар. О происходящем внутри ходило множество слухов, люди старались обходить это место стороной. К чати приносили безнадежных больных, у которых не было родственников. Если пациенту требовалась операция, Неру сначала усыплял человека, чтобы тот не чувствовал боли, а он сам мог в полной мере насладиться процессом, не отвлекаясь на крики. Тем не менее даже выздоровевшие люди старались лишний раз не ходить возле «амбара», хотя испытывали искреннюю благодарность за спасение своей жизни.
