Затем Амандил простился со своими домочадцами, словно готовился к смерти.
— Ибо, — говорил он, — может случиться так, что вы никогда больше меня не увидите, и я не смогу явить вам знака, подобного тому, что явил некогда Эарендил. И все же будьте наготове, ибо конец того мира, который мы знаем, уже близок.
Говорят, что Амандил отплыл ночью, в утлом суденышке, и направился вначале на восток, а потом повернул на запад. С ним было трое близких слуг, и ни слова, ни знака не дошло от них в сей мир, и никто не знает, какова была их судьба. Нельзя было вторично спасти мир посольством, подобным посольству Эарендила, и нелегко было искупить измену Нуменора.
Элендил же сделал все так, как велел отец, и поставил свои корабли у восточного побережья; а Верные привели туда своих жен и детей, принесли свое добро и родовые святыни. Было там много дивных, волшебных вещей, что создали нуменорцы в дни своей мудрости, — кубки, и драгоценности, и свитки, исписанные алыми и черными письменами. Были там и Семь Камней, дар эльфов; а на корабле Исилдура хранилось юное Древо, отпрыск Нимлота Дивного. Так Элендил, не встревая в лихие дела того времени, ждал своего часа и искал знака, но его не было. Часто втайне приходил он на западное побережье и вглядывался в морской простор, ибо любил отца, и скорбь и отчаяние владели им. Но ничего не различал в море Элендил, кроме флотилии Ар–Фаразона, что сбиралась в западных гаванях.
В былые времена в Нуменоре сама погода неизменно благоприятствовала людям: дожди выпадали щедро и в нужный час, солнечный жар то усиливался, то слабел, и с моря дули ласковые ветры. А западный ветер, казалось, нес едва уловимый, но нежный и волнующий аромат — аромат цветов, что вечно цветут на бессмертных лугах и которым не знают названия в Смертных Землях. Ныне же все изменилось: небосвод потемнел, то и дело налетали бури с дождем и градом и яростные ветры; и все чаще величественные нуменорские корабли покидали гавани и не возвращались, хотя беды такой не случалось прежде со времен восхода Звезды. И случалось так, что с запада являлась вечерами туча, видом похожая на орла, чьи крылья простирались на север и на юг; медленно надвигалась она, гася закат, и тогда на Нуменор падала кромешная тьма. А иной раз орел нес на крылах зарницы и меж тучей и морем металось громовое эхо.
И ужасались люди. «Узрите Орлов Западного Владыки! — кричали они. — Орлы Манвэ приближаются к Нуменору!» И падали ниц.
Многие тогда, пусть на время, каялись, но иные ожесточались сердцем и грозили небу кулаками, крича: «Западные Владыки замышляют против нас. Они ударили первыми. А потому ударим мы!» Слова эти произнес сам король, но вымыслил их Саурон.
Но молнии били все чаще и поражали людей на улицах городов и в полях; и огненная стрела поразила купол Храма и расколола его на куски, и пламя его пожрало. Но сам Храм уцелел, Саурон же стоял на башенке, пренебрегая молнией, и остался невредим; и в тот час люди нарекли его богом и во всем подчинялись ему. Потому и не внял никто последнему знамению. Ибо земля под их ногами сотряслась и раскаты подземного грома смешались с ревом морской бури, а вершина Менельтармы исторгла дым. Но тем спешнее вооружался Ар–Фаразон.
К тому времени флот нуменорцев затмил море у западного берега, и был он подобен архипелагу из тысячи островов: корабельные мачты высились горным лесом, а паруса громоздились тучами; и золотом с чернью пылали стяги. Все ждало лишь слова Ар–Фаразона; Саурон же удалился во внутренний круг Храма, и туда привели обреченных, дабы сжечь их в жертву ему.
Тогда со стороны заката явились Орлы Западных Владык, летя боевым строем, край которого терялся вдали, недоступный глазу; и все шире простирались их крылья, заслоняя небо. Запад за ними пылал багровым огнем, а сами они сверкали, будто озаренные пламенем великого гнева; и весь Нуменор словно осветился раскаленными углями огромного костра, и люди взглянули друг на друга, и почудилось им, что лица их красны от гнева.
Ожесточилось сердце Ар–Фаразона, и взошел он на борт крепкого своего корабля Алькарондаса, Морской Твердыни. Был он многовесельный и многомачтовый, весь золоченый и черненый, и на нем возвышался трон Ар–Фаразона. И облачился Ар–Фаразон в доспехи и возложил венец, и велел поднять королевский стяг, и подал знак к отплытию; и пение труб Нуменора заглушило раскаты грома.
Так нуменорская армада вышла сражаться с мощью Запада; ветер был слаб, но у них было в достатке и весел, и невольников–гребцов. Зашло солнце, и настала небывалая тишь. Тьма окутала землю, и море застыло, и весь мир замер в ожидании. Медленно сокрылся флот из глаз дозорных в гаванях, смерклись его огни, и ночь поглотила его; а наутро он был уже далеко. Мощный ветер налетел с востока и умчал корабли; и так нарушили они Запрет валаров и вошли в запретные воды, неся войну Бессмертным, дабы отвоевать у них вечную жизнь в Кругах Мира.
Флот Ар–Фаразона между тем пересек море и минул Аваллонэ и остров Эрессеа, и опечалились эльдары, ибо свет восходящего солнца затмился нуменорскими парусами. И вот Ар–Фаразон достиг Амана, Благословенного Края, и пристал к берегам Валинора; по–прежнему стояла мертвая тишь, и судьба Мира повисла на волоске. И в последний миг Ар–Фаразон заколебался и едва не повернул назад. Дрогнуло его сердце, когда взглянул он на безмолвный берег и узрел сияние Таникветиля, что белее снега и холоднее смерти, безмолвное, неизменное и ужасное, как отблеск света Илуватара. Но гордыня была сильнее, и Ар–Фаразон покинул корабль и ступил на берег, возглашая, что край этот принадлежит ему, если только никто не выйдет оспорить его права. И войско нуменорцев стало лагерем у Туны, покинутой эльдарами.
Тогда Манвэ с вершины Горы воззвал к Илуватару, и в тот миг валары отказались от власти над Ардой. И явил Илуватар свою мощь и изменил облик Мира: разверзлась в море бездна меж Нуменором и Бессмертными Землями, хлынула в бездну вода, и рев и пена этого потока достигли небес, и Мир содрогнулся. И бездна та поглотила весь нуменорский флот, и он сгинул. Король же Ар–Фаразон и смертные витязи, что ступили на землю Амана, были погребены под обрушившимися скалами; говорят, что так и томятся они в заточении в Пещерах Забвения, пока не грянет Последняя Битва и не наступит День Рока.
Аман и Эрессеа ушли из Мира и с тех пор недоступны людям. Андор же, Дарованная Земля, Державный Нуменор, Эленна — Звезда Эарендила — земля эта погибла. Ибо она оказалась на восточном краю чудовищной расселины, ее основание рухнуло, и она погрузилась во тьму, и ее нет более. И нет ныне в Мире места, где хранилась бы память о днях, не затененных лихом. Ибо Илуватар простер к западу от Средиземья Безбрежные Моря, а к востоку — Бесконечные Пустыни и сотворил новые моря и новые земли; но Мир умалился и обеднел, ибо Валинор и Эрессеа ушли в края недостижимые.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
