— Девчонку, — тоже не задумываясь, ответил Йенс и спохватился. — Ты что задумал?!
— Девчонку, — повторил я, не отвечая на его вопрос. — Мальчишку убьют. Девчонку возьмут к себе… А что, если это будет не совсем обычная девчонка?
— Ты куда клонишь? — допытывался Йенс тревожно. Я снова проигнорировал его вопрос: — Действительно необычная девчонка. Не исключено, что она сможет пропороть баллонет, а?
— Её возьмут на борт для того, чтобы изнасиловать и едва ли позволят пронести хоть какое-то оружие… Олег, что ты придумал?! — Йенс тряхнул меня за плечо. — Ты хочешь послать туда кого-то из наших девчонок?! Ну так оставь эту мысль!!!
— Не, не угадал, — я усмехнулся. — Я хочу послать… себя.
Грешен — мне всегда нравилось удивлять тех, кто редко удивляется. Йенса шарахнуло крепко — он выкатил широко открывшиеся глаза и низко отвесил отпавшую челюсть. Кажется, он вообще на какое-то время выпал из нашей системы координат и пытался просто сообразить, кто кем и чем кого. Я ждал. Наконец Йенс родил оригинальное:
— Я не понял.
— Охотно верю, — согласился я. — Представь себе: появляется сильно неординарная, напористая и энергичная девчонка. Не думаю, что её так уж сразу бросятся насиловать. По крайней мере — выслушают. А там…
— Я по-прежнему не понял, — Йенс убрал глаза на место. Я вздохнул:
— Объясняю популярно. Я переоденусь девчонкой и отправлюсь на диверсию. Продырявлю баллонет, а там и вы все подоспеете. Ну, детали обговорим.
— Да не желаю я с тобой ничего обговаривать! — вдруг заорал Йенс и, шарахнувшись от меня, добавил ещё более громким голосом: — Танька! Иди сюда! Уйми своего парня, он окончательно рехнулся, его связывать пора!!!
Я со смехом поглядел ему вслед. И, всё ещё улыбаясь, отправился в самом деле искать Танюшку…
…— Вообще-то ничего невозможного, — сказала Ленка, и остальные девчонки закивали. Я сидел на пне неподвижно, чувствуя себя на редкость неловко, хотя сам это и предложил. Теперь меня разбирали буквально по косточкам. Что самое потрясающее — Танюшка принимала в этом самое живое участие. — Волосы длинные… Неухоженные, правда, но можно в косу заплести.
— В косу не надо, — оспорила Ленка Чередниченко, — у него скулы выпуклые, лицо слишком широким станет.
— Нормальное у него лицо, шестиугольник, — возразила Власенкова. Чередниченко замотала головой, подскочила, собирая мои волосы сзади в пучок, словно я был манекеном:
— Ну и смотри, и где нормальное?
— Лен, больно, — робко пискнул я. Чередниченко даже внимания не обратила:
— Ну?!
— Да, пожалуй, — Ленка Власенкова обошла вокруг меня походкой хищницы. — Значит так. Помоем ему голову. Как следует.
— А волосы лучше на макушке в хвост собрать, — прорезалась Танюшка. — А с висков подобрать повязкой, только не его, а какой-нибудь вышитой.
— Во, точно… Брови, — Ленка Власенкова чиркнула ногтем, — у него нормальные, красивые брови. И ресницы хорошие. Губы тоже красивые…
— Нос подгулял, — подала реплику Зорка.
— Просто перебитый, — вступилась Танюшка, — что тут сделаешь? А вообще симпатичная девчонка получится. Не заподозришь, что парень.
— Спасибо, — пробормотал я. Ленка Власенкова покрутила мою руку:
— Запястья тонкие, ладонь узкая…
— Мозоли, и пальцы побитые, — вмешалась Ингрид.
— Да у нас у всех такие, — отмахнулась Чередниченко. — Вот фигура… ну-ка, встань!
Я покорно поднялся.
— Красивая у него фигура, — ответила Линде. Ленка отмахнулась:
— Для парня. Вон какой треугольник.
Я невольно засопел. «Треугольником» меня ещё не называли. А Ленка продолжала наводить критику:
— Ну, грудь мы подложим и подошьём. А вот бёдра…
— Да ладно, — сжалилась Ленка Власенкова, — в конце концов, фигуры бывают разные… У тебя тридцать девятый?
— Сороковой, — буркнул я.
— Всё равно много, — категорично заявила Ингрид.
— Ну, ноги мы ему тоже не укоротим, — ответила Ленка. — Да и это тоже не так страшно… Ну-ка, пройдись.
Я обречённо прошёлся туда-сюда. Девчонки обменивались многозначительными взглядами и вздыхали.
— Хватит, ладно. — Ленка Власенкова махнула рукой. — Запоминай. Руками так не отмахивай. Шаг свой метровый укороти вдвое. И бёдрами покачивай.
— Чем? — с сиплым возмущением уточнил я.
— Бёдрами, — отрезала Ленка. — Пройдись ещё раз.
Я прошёлся. Танюшка вынесла вердикт:
— Нормуль. Он у меня понятливый.
— Нормуль — а с голосом что делать? — поинтересовалась Зорка.
— А чем голос плох? — удивилась Линде. — Этот. Как его.
— Дискант, — подсказала Зорка. — Слышно же, что мальчишка.
— Ничего не слышно! — заспорила Ленка Чередниченко, решив, кажется, наконец сказать в мою защиту пару слов. — Такой голос и у девчонки может быть, у него ещё не сломался. Только пусть контролирует, чтобы на низы не слетать, и всё будет нормально.
— Короче, ладно — берём его в работу, — решила Ленка Власенкова. — Посиди, Олег, мы сейчас.
И они удалились организованно-решительной толпой, оставив меня в некотором даже испуге. Предстоящая операция на дирижабле меня не пугала, а вот что со мной сделают наши же собственные девчонки…
— Князь.
Я отвлёкся от своих печальных мыслей и обнаружил стоящего рядом Раде. Он выглядел смущённым и в то же время решительным.
— Да? — ответил я. Раде вздохнул:
— Давай я пойду, — я не спешил возражать, но он заторопился, словно я его уже перебивал. — Ну я же больше подхожу, правда!
Я улыбнулся — без насмешки. Это, конечно, было правдой — смуглый голубоглазый красавец Раде с нежным девичьим лицом, конечно, мог сыграть девчонку (хотя бы внешне) во много раз лучше меня. Загвоздка была только в одном…
— Раде, — мягко сказал я, — извини, но ты не умеешь драться так, как умею я.
Юрий Ряшенцев
Как следует смажь оба кольта,Винчестер как следует смажь —И живо в дорогу, посколькуПришла тебе в голову блажь!Попробуем, ладно! Чего там!А там — хоть верхом, хоть пешком,Клянусь кровожадным койотом,Мы всё же к чему-то придём!
Что будет — то будет,Была не была!Что будет — то будет,Такие дела!
По первому взгляду и видуНесложная, кажется, вещь —Спокойную эту равнинуВерхом неспеша пересечь…Но нам, к сожаленью, известно,Как ястребы рвутся с цепи,Как до смерти может быть тесноИ в самой бескрайней степи!
* * *
Из чистого, ровного зеркала ручейного затончика на меня глядело лицо девчонки.
