— На другом краю Галактики? Исключено.
В это время Деверс резко обернулся и угрюмо уставился на Форрела.
— Думаю, у нас достаточно врагов у себя дома.
— Да? — искренне удивился Форрел. — Кто же это, если не секрет?
— Например, люди, которые делают вид, что за мир и благосостояние всех, а сами только и делают, что следят, как бы чересчур много прибыли не скопилось в руках у тех, кто создает это благосостояние. Улавливаете?
Взгляд Форрела постепенно утратил благодушие и встретился с открытым, гневным взглядом Деверса.
Часть II
Мул
Глава 11
Молодожены
Мул… Как ни парадоксально, о «Муле» известно меньше, чем заслуживает фигура такого масштаба в истории Галактики, даже период его высочайшей славы известен нам в основном по свидетельствам его противников и в особенности из записок молодой женщины, жены…
ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
Хейвен произвел на Байту удручающее впечатление. Муж показал ей его солнце — тусклую звездочку, потерянную в пустоте пространства на далекой окраине Галактики. Плотные звездные скопления остались позади — только одинокие лучи рассеянного света озаряли мрак. Но даже среди своих многочисленных соседей Хейвен был тускл и непривлекателен.
Торан прекрасно понимал, что в качестве прелюдии к будущей семейной идиллии красный карлик выглядел маловпечатляюще. Он смущенно улыбнулся.
— Конечно, Бай, обмен неравноценный. После Академии выглядит не очень, правда?
— Это ужасный обмен, Торан. Лучше бы мне было не выходить за тебя.
Но, заметив, что лицо мужа моментально стало обиженным, не дав ему обидеться окончательно, она проговорила особым «уютным» голоском — так, как умела только она:
— Ну, что ты, глупыш! Сейчас ты оттопыришь губу и станешь похож на умирающую утку, а потом уткнешься мне в плечо, а я поглажу тебя по головке, вот так… Боже, как током от волос бьет! А ты, конечно, ждал, что я буду в восторге, да? Ты думал, я скажу: «Тори, с тобой — хоть на край света» или «Милый, где угодно — хоть в пустоте, среди звезд — лишь бы с тобой». Ну, признайся!
Ее указательный палец коснулся носа мужа, и она вовремя отдернула руку, а то бы Торан точно укусил ее.
Он обиженно проговорил:
— Ну, а если я сдамся и признаюсь, что ты права, ты ужин приготовишь?
Она ласково кивнула. Торан улыбнулся в ответ.
По большому счету, красавицей она не была — он это понимал. Это было видно с первого взгляда. Волосы у нее были темные, блестящие и густые, хоть и невьющиеся, рот немного великоват, но тонкие, дивно очерченные брови отделяли прекрасный, мраморно-белый лоб от теплых, всегда улыбающихся карих глаз.
А за тщательно выстроенным и упорно охраняемым фасадом практичности, неромантичности, житейской расчетливости таилось маленькое озерцо нежности, которое ни за что бы не вырвалось наружу, если бы вы попытались добиться этого силой, а только тогда, когда вы знали, как этого добиться — а вы бы и не почувствовали, что чего-то добивались.
Торан еще немного посидел у пульта управления, хотя делать там было абсолютно нечего, и решил отдохнуть. Оставался еще один межзвездный прыжок, потом еще несколько миллимикропарсеков «по прямой», и только потом потребуется ручное управление. Он запрокинул голову назад и повернулся в кресле, пытаясь разглядеть через приоткрытую дверь хозяйственного отсека, что там делает Байта. Она доставала с полок контейнеры с едой.
В его отношении к жене была едва заметная доля самодовольства. Нечто вроде удовлетворенного самолюбия человека, который добился желанного успеха после трехлетней борьбы с собственным комплексом неполноценности.
Как бы то ни было — он был провинциалом, и не просто провинциалом, а сыном отставного Торговца. А она была из самой Академии. Мало того — ее родословная прослеживалась до великого Мэллоу…
Он все время побаивался этого путешествия. Везти ее на Хейвен — в скалистый мир с пещерными городами — было рискованно. Заставить ее столкнуться с извечной враждебностью Торговцев к Академии — враждебностью крестьян к горожанам — было еще рискованнее.
И все-таки после ужина — последний прыжок!
Звезда Хейвена горела недобрым тускло-алым светом, а вращавшаяся вокруг нее планета светилась бледно-розовым румянцем, поскольку окружавшее ее кольцо атмосферы поглощало свет звезды. Половина планеты покоилась во мраке. Байта склонилась над большой голографической картой участка космоса, испещренной паутиной пересекающихся линий. В центре их сплетения мерцал Хейвен. Подперев щеку рукой, она проговорила:
— Жаль, что я не познакомилась с твоим отцом раньше. Вдруг я ему не понравлюсь?
— Тогда, — уверенно проговорил Торан, — ты будешь первой хорошенькой девушкой, ухитрившейся не понравиться ему. Пока он не потерял руку и не перестал мотаться по Галактике, он… ну, в общем, если ты спросишь его об этом, он будет болтать до тех пор, пока у тебя уши не отсохнут. Я слушал-слушал и в конце концов понял, что он здорово привирает. Не было случая, чтобы хоть один свой роман он пересказал дважды одинаково.
Хейвен-II стремительно приближался. Уже было видно внутреннее море, грифельно-серое в сгущавшихся сумерках, то и дело исчезавшее в густых облаках. Берега его окаймляли высокие скалистые горы.
Они подлетали все ближе к поверхности планеты. Уже было видно, как море катит к берегу величественные валы. В тот миг, когда до горизонта не было видно ничего, кроме серых волн, в видовом иллюминаторе мелькнул покрытый льдом берег.
— Скафандр застегнула? — крикнул Торан, пытаясь перекричать шум двигателей, работавших в режиме торможения.
Байта кивнула. Ее пухлое личико за прозрачным пластиком шлема мягкого, плотно прилегающего скафандра покрылось нежным румянцем.
Корабль приземлился на открытую площадку в двух шагах от подножия скалистого плато.
Осторожно, неуклюже ступая, они спустились в густую темень галактической ночи. Байта поежилась от холода. Изо рта у нее вырвалось облачко пара. Торан крепко взял ее под локоть, и они побежали по заледенелой, утрамбованной земле к островку света, мерцавшего вдали.
На полпути их встретили вооруженные часовые. Они обменялись с Тораном парой коротких фраз, после чего пошли дальше вместе с ними. И ветерок, и холод остались позади, когда они вошли в высокие ворота в скале, которые тут же закрылись за ними. Внутри было тепло, от стен исходило мягкое белое сияние. Слышался гул множества голосов. Таможенник, оторвавшись от бумаг, с любопытством поглядел на вошедших. Торан подал ему бумаги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
