Благочестник, по моему впечатлению, из породы коллекционеров-фанатиков. Такой гасит свет, запирает двери, забирается с головой под одеяло и там, при свете фонарика, рассматривает свой кляссер, огребая кайф просто от факта владения редкостью. Наслаждаясь и самоудовлетворяясь ощущением обладания.
Я хотел избежать громкого скандала:
— Украли! Держи вора! А есть ли у вас алиби?
Зачем мне всё это? Есть же вариант с подменой! Постоянно используется при краже произведений искусств. Одну штучку взял — другую, такую же, на её место положил. «Корова у нас по документам одна? И отдавать будем одну!» — Матроскин снова прав.
Вместо «спасения княжеской чести», которая вещь очень… растяжимая, я задумал огрести благодарность за уникальный подарок: истинную частицу Истинного Креста. А Евфросиния пускай помолиться перед «не-истинной». А какая разница? Бог-то везде, в любом полене.
Дальше… дальше я начал приплясывать от возбуждения. Сухан нашёл обрубок чего-то, посидел над ним, отщепил кусок и ножом долго наводил геометрию.
— Вот. Похоже. Цвет… — светловато.
Я гонял своих, мы перепробовали самые разные составы… Поймали одного из наших мужичков и поили пивом… У него какие-то проблемы с почками — моча тёмно-красная… Смешивали со скипидаром и яичным желтком… Капали поросячьей кровью и старательно дули, чтобы быстрее подсохло. Потом плюнули, наскребли ржавчины и со спиртом…
Сухану пришлось вырезать штук восемь подобий реликвии. Дело шло к поточному производству…
Уже утром, при естественном освещении, он выдал вердикт:
— Вот эта. Как просохнет.
Надо ли объяснять, что попутно на подворье шли и другие процессы?
Аким переживал провал своего боярства. Появившийся «Будда» его успокаивал и помогал залить горе.
Николай принимал потенциальных торговых партнёров и толкал им наше полотно. Периодически жалуясь мне:
— Ну такие скряги! Эх, не вовремя! Полотно-то тонкое — осенью бы, когда вятшие в город съедутся…
Чарджи обхаживал забежавшую соседку, та глупо хихикала:
— Ой, да что ты такое мне говоришь! Ой, да что ты такое там делаешь!
Чимахай учил рябиновских своей «мельнице». Те постоянно сбивались с ритма и громко комментировали свои ошибки разными… междометиями.
Ивашко философически разговаривал «за жизнь» с дедушкой, то и дело переспрашивая:
— А вода? Нет, ты помнишь? Она ж мокрее была! Такой воды нынче нет. Эх, молодёжь-молодёжь…
Та ещё ночка…
Утром я сразу побежал в собор. Сравнить, уточнить…
Оп-па! Облом. Опять!
Как же это? А где…?
Икона была на месте, а ящичков не было.
— Преподобная Евфросиния послезавтра из города уйдёт. Ныне собирают оне вещицы свои в дорогу. Иконой-то ещё и на пристани благословлять будут. А остальное убрано. У ей уже, в узлы увязано.
Ё! И чего теперь? «Всё пропало, клиент уезжает, гипс снимают…».
Не ново. Только фиг вам, ребятки! Когда я завёлся — меня трудно остановить. «Стая удачно пущенных дятлов задалбывает до смерти слона средних размеров». Я, хоть и не стая, но сам по себе такой ДД…
Узнать, что экспонаты перемещены в монастырь Параскевы-Пятницы — труда не составило. А вот дальше…
Наблюдать похмельного Акима и «Будду» с нечитающимися на лице глазами… Народ от моего вида… рассосался. От меня и от греха подальше.
А я стал придумывать следующий план. Уже не «B» или «C», а «F». Соответствует порядковому номеру. И сути — «факеншит». А чего тут придумывать? — Выбора-то нет.
— Варюха, подь сюда! Скажи: тряпки твои в порядке? Костюмчик монастырской послушницы — целый? Почистить, погладить, подштопать, примерить, ушить… Давай быстренько.
Быстренько такие дела у девушек не получаются, но является, наконец. Вся в волнении и смущении. А ей — идёт. И манеры изменились: движется плавненько, говорит увереннее. Я себе тоже женское платье подобрал. Как увидела — хихикать начала.
— Ой, ты такой смешной! А поясочек-то… вяжешь низко. Будто… хи-хи-хи пристанская гулящая какая…
Этого-то я и боялся: «господин» из лексикона исчезло, действия мои являются не поводом для осторожного совета, но объектом самоуверенной критики в форме насмешек. Придётся напомнить ей — «её место».
— Повернулась. Наклонилась. Подол на голову задрала. Ляжки расставила. Эк оно тут у тебя… Оп-па!
— А-ай!
— Когда господин в тебя, дуру, уд свой заправляет, надобно благодарить да радоваться. А не айкать.
— Спаси тя бог господине! О-ой…! Всякая ласка твоя — для робы твоей — о-ёёй! — в радость. Несказанную-ю-ю…
Иерархические отношения быстро восстановились, а продолжающиеся гендерные — я совместил с уточнением своего F-плана.
К сожалению, Варвара не владела оперативной ситуацией на монастырском подворье: какие покои отведены полоцким, где складированы интересующие меня сувениры, схема охраны… только общее представление о местности и функционале строений. В качестве «волшебного клубочка» — не пригодна, только — на роль отмычки.
Получается так: мы приходим к вечере. Её знают в лицо и пропустят. Меня она представляет как дальнюю родственницу из провинции. Две богобоязненных девицы, одна из которых три года прожила в монастыре в послушницах — выглядит вполне пристойно и подозрений вызвать не должно. Три инокини, которые сопровождали её к Немату, наверняка ещё не вернулись — инокини ходят пешком, не «плечевые» — лодейки-попутки не тормозят.
Выстаиваем службу, при выходе толпы «рассасываемся» в укромный уголок, ожидаем всеобщего отбоя. На основе сплетен и визуального наблюдения, уточняем местоположение объекта. После чего я произвожу взлом, проникновение, изъятие…, а она — показывает вход в подземный выход.
Я ещё её немножко помял и пощупал, проверяя достоверность послушания. И стал собираться. Поясок, и правда, пришлось перевязать под грудь. А на живот под платьем навязать торбу со снаряжением. Когда идёшь на воровское дело с нечёткими подробностями — очень хочется предусмотреть все варианты событий. А карманов здесь нет, и тащить что-то в руках — просто нарываться.
Глава 218
Сначала всё шло по плану. Варвару на воротах узнала монахиня, начала расспрашивать о поездке, но народу валила такая толпа, что нас просто пропихнули внутрь. В церкви — аналогично. Пропихнули, запихнули, прижали. Плотненько.
Не люблю православные службы — долго стоять приходиться. Ноги, знаете ли… да и колени на каменном полу… Одеяние послушницы привлекало прихожан, они радостно делились с неё последними сплетнями. Кажется, и игуменья заметила Варвару. Но сейчас — не до того. Вот отправят преподобную — тогда и позовут послушницу для отчёта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
