Призраки попытались насесть на нас, развеялись дымом в Указе и отхлынули, не пытаясь больше создать новых старших. Седой лишил своего противника руки, навалился, заставив отступить. Рутгош и Зеленорукий увязли на равных, остальные пытались удерживать строй, принимая удары своих врагов на два-три меча.
А я, избавленный от тяжести давления Указа, трамбовал последнего мелкого змея в тушу большого. Будь они живыми существами, Зверями там какими-нибудь, это было бы противоестественно и невозможно, но они были Истинной Сутью Стихии, которую я выпустил на волю из своего тела. В конце концов, я делал это сотни, если не тысячи раз.
Прижимаемый моей волей мелкий, размером с моё бедро змей с пятицветной гривой вдоль всего тела замерцал, расплылся синей пылью и буквально впитался в шкуру своей большей копии, которая свила вокруг меня кольца.
Я поднял голову, оценивая не только через восприятие, но и своими глазами размер змея. Всё, что успел: пара десятков шагов длины, толщина — едва сумеешь обхватить руками, пятицветная грива, голубые рога на башке и алые глаза.
Надеюсь, этого хватит.
За эти краткие вдохи только Седой и Рутгош справились со своими Призраками и пришли на подмогу другим. Зеленорукий не справился, остальные, не столь сильные, как эти трое, тем более не победили. Напротив, наш строй сжался, уменьшился, смыкая пробитые бреши и позволяя раненым спрятаться внутри. Уже троим. В сорока шагах от внешней границы моего Указа младшие Призраки снова начали суету, десятками вбиваясь в две неподвижно замершие фигуры. Миллион Убийств, миллион врагов, а убили мы пока гораздо меньше. Против нас сейчас — бесконечный враг.
Раздался крик. Дир и Карай, бывшие вне строя, зажатые старшим Призраком у границы моего Указа, там, где они прокладывали нам дорогу, не выстояли двое против одного: Призрак ушёл от удара, ввинтился под сталь меча, ломая локоть Караю и вломил ему кулаком в грудь.
На миг я забыл, как дышать, следя за полётом Карая, которого приподняло над землёй и отшвырнуло на добрый десяток шагов.
Любимый удар всех Призраков, которым они вырывают сердца…
Нет, Указ напоминание над Караем и не думал гаснуть. Живой. Пока ещё живой, потому как без помощи, что он, что Дим обречены.
Глядя в глаза своему змею, я выдохнул:
— Убей их.
Его глаза сверкнули, и он распрямил кольца тела, одним движением оказываясь вне строя. Скользнул вдоль улицы, сжав пасть, ударил в спину Призрака, который уже обернулся к Диму.
Миг, растянувшийся для меня словно десяток вдохов. Вытянутая голова змея касается спины Призрака, и того тут же словно выворачивает — теперь змей упирается в грудь Призрака, а Призрак вбивает кулаки ему в голову, напряжение, вспышка, и победителем оказывается мой змей. Призрак разлетается серыми клочьями, сквозь которые проскальзывает змей, изворачивается, выискивая взглядом новую цель.
Десять вдохов — и змей уничтожает всех старших Призраков. Но последние трое бились против него сообща, не обращая внимания на нас, людей, и это не осталось для него без последствий. Шкура змея потеряла отлив, а глаза яркость, — он явно ослабел, причём в то время, как позади нас младшие Призраки вливали свои души всего в пять фигур.
— Разбить строй! — заорал Рутгош. — Раненым — заняться собой! Четверо вперёд, прокладывайте путь. Шевелись, шевелись!
Ему ничего не нужно было объяснять. Если прошлые старшие Призраки были достаточно быстры и сильны, чтобы сбивать с ног и выносить из строя Предводителей, то эти пятеро свежих что сделают? Такое нельзя встречать в строю. От подавляющей мощи нужно ускользать, а лучше вообще закончить всё до того, как младшие Призраки соберут пятерых старших — Шар вон уже, почти над нами, три поместья, две улицы перейти.
Во все стороны летели проверочные артефакты, собратья лихорадочно вбивали флажки, отмечая границы опасных мест, где заметили сияние формаций, Массивов или срабатывание артефактов.
— Куда! Назад!
Дим и вовсе, словно безголовый искатель, рванул вперёд на десять шагов, явно полагаясь только на боевую медитацию и буквально своим телом прокладывая дорогу, я едва успел сдвинуть границу Указа.
— Старший, у нас нет выбора, — глухо ответил Дим в ответ на вопль Рутгоша.
Я только скрипнул зубами, вливая в змея его мелкие копии. И не могу сказать честно, от чего я бесился больше — от тревоги за жизнь Дима или от боли, что пронзала только начавшие путь к исцелению меридианы руки. Почему мы опять в этой дарсовой заднице?
И всё же, мы успели раньше, чем наши враги: пять тёмных фигур остались там, позади, через три дома и две улицы, а мы очутились точно там, где нужно — под висящим в небе шаром Бедствия, полностью чёрным шаром, символом волны Призраков.
Но я не успел даже довольно оскалиться — мне хватило всего вдоха, чтобы понять, что я не зря поминал задницу и дарса.
Вокруг, как бы я ни растягивал восприятие, были лишь руины, камни, скрюченные остовы деревьев, но не было Флага Миллиона Убийств. Нигде я не видел клубящегося чёрного дыма, алого полотнища и прочего.
Только сотни и тысячи Призраков, заполнивших всё вокруг.
Я облизал губы. Какого дарса?
Это зона запрета внешних техник. Как идущие не могут использовать Сияние Рассвета, чтобы вырвать Флаг Миллиона Убийств из маскировки, так и он не должен быть способен эту самую маскировку использовать. Мы должны его видеть. По-другому и быть не может, иначе это всё полностью бессмысленно. Или не бессмысленно? Или потому Флаг Миллиона Убийств такое чудовищное по силе…
— Гарховы ублюдки! — выругался Седой. — Он под завалами. Он где-то рядом, под камнями, где-то под нашими ногами.
Рутгош использовал мыслеречь:
— Безнадёжно. Я не ощущаю Флага. Древние не сумели отыскать его, а нас тем более прикончат раньше, чем мы разгребём здесь всё. Либо эти пятеро, либо в следующую волну, когда появится главная душа Флага. Прости, брат, я был неправ. Нужно было слушаться тебя и отступать.
Седой рывком обернулся ко мне, впился в меня безумным взглядом:
— Истинная Суть Стихии! Что ей до этих завалов из камня? Пусть ищет Флаг, отдай приказ!
Я, было ощутивший надежду, раздосадовано выдохнул. Хороший план. То, что Седой, наконец-то, не отрицает разумность и самостоятельность стихии ещё лучше, но сейчас как раз тот случай, когда он верит в неё больше, чем нужно, верит больше, чем я. К сожалению.
С того дня, как я развеял последнего своего гигантского змея Истинной Сути Стихии, я много чего испробовал со своими змеями. Сожрать
