удар в одно и то же место.
Я качнулся и с облегчением выдохнул — есть зарубка. Первая зарубка на Флаге Миллиона Убийств.
Через два вдоха Флаг молотили четверо: Седой, Рутгош, Зеленорукий и мой Призрак, который сжимал в руках древний, огромный, покрытый ржой летающий меч.
Пятеро искателей держали древко Флага за один конец, пятеро вцепились в конец с полотнищем, удерживая древко на здоровенном булыжнике, словно на наковальне, беря зарубку на излом.
Я тряхнул головой, выгоняя из неё муть и изумление. Не вышло, ну и ладно.
Оттолкнул от себя уже свой Флаг, который Седой прислонил ко мне, перед тем как сорваться с места, сжал пальцы на Пронзателе, принялся наполнять Единение. Чем я хуже Призрака? Я лучше. На ходу потребовал, поразившись, как хрипло звучит мой голос:
— Место мне.
Зеленорукий оглянулся, прыгнул на ту сторону древка, присоединяясь к Седому и Призраку. Я же встал рядом с Рутгошем.
Раз. Ударил Седой. Два, обрушил меч Рутгош. Три, опустил клинок Зеленорукий. Четыре, обрушил свою громадину Призрак. Пять, я, раскрутив Пронзатель, вбил его шип точно в зарубку.
Затрещало.
Седой оскалился:
— Навались!
Раз, два, три, четыре, пять.
— И мне место!
Рядом со мной встал Модур. Пусть и молодой искатель, но уже ставший Властелином. Цзянь, которым он бил Флаг до этого, сменился в его руках на тяжеленное дао с кольцами, которое я раньше никогда не видел у него.
Теперь мы били вшестером, заканчивая каждый навал звоном колец на мече Модура.
Без слов, без команд, без счёта. Молотили по Флагу Миллиона Убийств единым многоруким существом. С каждым нашим навалом зарубка становилась всё глубже, а треск дерева всё сильней. Искатели на концы древка навалились всем телом, старательно беря Флаг на излом. Эх, им бы ещё Опоры. А ещё лучше, всем нам оружейные техники, ага.
Я бы даже ударил Звёздным Клинком, не пожалев и правую руку, если бы у меня была уверенность, что одного раза, после которого я стану совершенно бесполезным, хватит для победы. Её не было.
Ещё, ещё, ещё. Зарубка на глазах становилась всё глубже, древко под весом искателей трещало всё сильнее.
Правей Модура вдруг встал один из тех, кому не хватило места на древке, Тален, чьё Возвышение лишь Предводитель. Встал, вскинув цзянь над головой и сжав побелевшие губы в нитку.
Одного взгляда на него мне хватило, чтобы понять, что он задумал. Это понял не только я, поняли все, но никто и не подумал его остановить.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть — зазвенели кольца меча Модура, — семь, рухнул вниз окутанный огнём цзянь Талена.
Через миг, рядом, взвыв, рухнул и сам Тален, получивший отдачу. Внешние техники здесь под запретом, но он пожертвовал своими меридианами, пытаясь перевесить чашу весов этой странной битвы в нашу сторону.
Не удалось. Его огненная оружейная техника не углубила зарубку ни на волос. Но его место занял уже следующий искатель.
Опуская свой меч, Рутгош выдохнул:
— Бесполезно, уйди.
Скрипнув зубами, искатель шагнул прочь, подхватил Талена и утянул его с собой.
Никто из нас больше не оборачивался, все и так понимали, что там, позади, создаётся главная душа Флага. Одна-единственная, в полную мощь Флага. Кто успеет первым, тот и победит. Ну же! Ну почти же! Ну!
Раз, два, три, четыре… Мне на плечи рухнула целая гора, меня повело вниз, но я постарался вложить всю эту тяжесть непосильного Указа в удар. Пять. Шесть, рухнул вниз дао Модура. Зазвенели кольца, затрещало дерево, и древко Флага Миллиона Убийств треснуло, разломалось на две части.
Меня что-то ударило в спину, но безвредно промчалось мимо порывом ветра, который только и сумел, что дернуть наши халаты и взметнуть вокруг нас пыль.
Тяжело дыша, я обернулся. Ни одного Призрака. Встретился взглядом с единственным оставшимся Призраком — моим. Тот медленно кивнул мне и показал жест, который я уже один раз видел.
Я кивнул в ответ и хрипло попросил Седого:
— Подай мне мой Флаг.
Уже сжимая пальцы на его древке, я повернул голову к Рутгошу, который всё это время стоял рядом со мной и сказал ему:
— Это мой союзник! — закашлялся. — Кха-кха, — справившись с этим, снова нажал голосом, впечатывая доводы. — Это наш союзник, без которого мы сегодня проиграли бы. Ты можешь возразить этому?
Рутгош катнул желваки по скулам и признал:
— Нет.
Я кивнул:
— Хорошо. Тогда я скажу так: как любой союзник он заслуживает награды.
С этими словами я вбил свой Флаг между обломками сектантского, постоял немного, держась за него, а затем отпустил и шагнул прочь, в сторону, к ближайшему приличного размера обломку стены, на который и уселся. И не сказать, что я уже стар для подобных сражений, но вот что ещё не совсем здоров для них — так будет верней.
Судя по тому, что кое-кто и вовсе рухнул на спину там же, где и стоял, не я один так считал, половина народу и вовсе отпаивалась зельями и скрипела зубами.
Я на всякий случай покосился на небо, но шар бедствия исчез, и я спокойно выдохнул, прикрывая глаза и проверяя меридианы, через которые прогнал целую реку силы, вливая в кисет. Неприятно, насмарку пошла вся последняя неделя лечения, но вполне терпимо, я боялся, что будет хуже, но всё равно предпочёл не рисковать правой рукой.
Наверное, мы просидели там с половину малой палочки, приходя в себя после битвы. Сидели, молчали, слушая едва уловимый треск превращающегося в труху Флага Миллиона Убийств. Под конец Седому надоело молчать, он толкнул мысль, которую я отлично услышал:
— Снова прошлись по краю.
Ответом ему сначала стала тишина, я даже подумал было, что он говорил так со мной, опустив привычное именование младший глава или магистр, но нет, послышался ответ Рутгоша:
— У большой добычи не может быть слабой защиты.
— Утешитель.
Рутгош, не обращая внимания на желчь в словах Седого, спросил:
— Отдышался? Двинули заканчивать?
Седой вместо ответа поднялся и уже вслух взбодрил всех:
— Встаём, собратья, встаём!
Я хотел было напомнить им, что по плану мы должны на площади ждать утра, но вместо этого молча поднялся, шагнул вперёд, встав плечом к плечу с Призраком. Оценил сначала трофей у наших с ним ног, затем его самого. Первый уже почернел, выгорел и рассыпался прахом. Второй же прилично изменился. Давным-давно у него появился кусок брони на правом плече, затем долгие годы ничего
