мне еще несколько писем, адресованных слугам царя, которых я должен был встретить по дороге. Они были написаны на глиняных дощечках на языке, которого я не мог понять. По восточной традиции я прикоснулся к ним лбом.
После этого один из принцев сказал мне, что к вечеру все будет готово к путешествию, которое я должен буду предпринять в ранге царского посланника, а значит, меня обеспечат провизией и слугами. Кроме того, у меня будет возможность использовать царских лошадей, меняя их от одного перегона до другого. Он приказал рабам принести те дары, которые царь послал мне, их было огромное множество, включая даже гибкую кольчугу, которая могла защитить от любого удара меча или стрелы.
Я поблагодарил его, сказав, что к вечеру буду готов отправиться, и спросил, не захочет ли царь увидеть меня до отъезда. Принц ответил, что тот очень хотел увидеть меня, но, страдая от головной боли, вызванной чрезмерным сиянием солнца, не сможет этого сделать. Однако он умолял меня не забывать все то, что говорил мне, и хотел быть уверенным, что благородная Амада, о которой я рассказывал, прибудет к нему без промедления. В этом случае моя награда будет огромной, но, если я не смогу выполнить его поручение, ярость его будет велика, и я погибну страшной смертью, как он и обещал.
Я поклонился и ничего не ответил, после чего он и его спутники открыли мешки с золотом, предлагая мне убедиться, что оно там есть, и взвесить снова, чтобы сравнить с весом слуги-карлика и чтобы я удостоверился, что из мешков ничего не пропало.
Я ответил, что слово царя правдивее, чем любые весы, но, несмотря на это, все мешки снова были развязаны и взвешены. Я взял лук, вернее его подделку, и, показав его принцам, завернул его и шесть моих собственных стрел в льняную ткань, чтобы передать царю, снабдив посланием, что, хотя стоит приложить усилия, чтобы натянуть лук, это самое смертельное оружие в мире. Старший принц принял его с почтением, поклонился и пожелал мне счастливого пути, сказав, что, возможно, мы еще встретимся во время его путешествия в Египет, если мои боги даруют мне безопасное путешествие. Мы расстались, и я был рад, что вижу этих людей в последний раз.
Едва они удалились, как в комнату зашли шестеро охотников, которых я выиграл в пари и таким образом спас от смерти. Они упали на колени передо мной и спросили, не будет ли каких-нибудь приказаний, чтобы подготовить мои вещи к путешествию. Я спросил их, пойдут ли они со мной, на что главный ответил, что они теперь мои рабы и будут делать то, что я прикажу.
— Вы хотите пойти? — спросил я.
— О благородный Шабака, — ответил их вожак, — мы пойдем, хотя некоторые из нас должны оставить здесь жен и детей.
— Почему? — спросил я.
— По двум причинам, господин. Во-первых, здесь мы обесчещены, хотя это и не наша вина, и если вы оставите нас на этой земле, вскоре гнев царя найдет нас, и мы потеряем не только наших жен и детей, но и свои жизни. И хотя в иных землях мы можем завести других жен и детей, другую жизнь найти там не сможем. Поэтому мы должны оставить наших любимых нашим друзьям, зная, что вскоре наши жены забудут нас и найдут себе других мужей, а дети вырастут, несмотря на ту судьбу, которую уготовила им жизнь, думая о том, что мы, их отцы, мертвы.
Во-вторых, мы по роду деятельности охотники, а мы видели, что вы — великий охотник, и мы должны гордиться, что служим вам во время погони или во время войны. Вы тот, кто сошел со своей тропы, чтобы спасти наши жизни, потому что увидели, что мы были несправедливо приговорены к жестокой смерти. Вот поэтому мы не желаем в своей жизни ничего, только быть вашими рабами, надеясь на то, что, возможно, сможем заработать свободу хорошей службой.
— Вы все хотите этого? — спросил я.
Один за другим они ответили утвердительно, хотя слезы текли по щекам некоторых из них, тех, которые были женаты, потому что думали о том, что придется расстаться с женами и детьми, которых нельзя взять с собой, потому что они подданные царя и не были упомянуты в пари. К тому же для такого огромного количества людей невозможно было достать лошадей, да и быстро идти они не могли.
— Пойдемте, — сказал я, — и знайте, что, пока вы верны мне, я буду хорошо относиться к вам, проданным в неволю, и, возможно, в конце нашего путешествия вы станете свободными на земле, где дикие животные не разрывают на мелкие кусочки смелых мужчин за любое слово. Но если вы предадите меня или подведете меня, я либо убью вас, либо отправлю к тому, кто знает толк в работорговле, для работы на веслах или в шахтах до самой вашей смерти.
— Отныне у нас нет другого господина, кроме вас, Шабака, — сказали они. Один за другим они пожали мне руку и приложили ее ко лбу, поклявшись в том, что будут верны мне во всем, пока все мы живы.
Я приказал им пойти и попрощаться с теми, кого они любят, и вернуться обратно через полчаса. Если честно, я не ожидал, что они вернутся. Я сделал это, чтобы дать им возможность сбежать, если представится случай, и надежно спрятаться. Но, как я часто замечал, честность у охотников в крови, и в назначенный час все они вернулись. Один из охотников был с женщиной, которая несла на руках ребенка. Она буквально висела на муже и горько плакала. Когда она откинула покрывало, я увидел, что она очень молода и весьма красива.
Вскоре после полудня мы покинули город Великого царя в сопровождении двух его солдат, которые привезли мне на словах царскую благодарность за лук, который я отправил ему. Он велел передать мне, что будет ценить его превыше всех имеющихся у него сокровищ. При этих словах Бэс скорчил гримасу и завертел глазами. Нас посадили на великолепных жеребцов из царских конюшен, одели в
