в путь. Бэс лично вел под уздцы то животное, которое было нагружено золотом, а охотники двигались рядом в качестве охраны.
Я был рад видеть этих последних выходцев востока. Несмотря на то что они доставили нас в целости и сохранности и хорошо с нами обращались, я далеко не был уверен в том, что у них нет приказа загнать нас в ловушку или даже избавиться от нас, пока мы спим, и забрать золото и бесценное розовое ожерелье, из которого любые две жемчужины стоили всего. Но у них не было такого приказа, и они не могли осмелиться украсть у нас что-то по своей инициативе, потому что, если бы даже они и избежали мести царя, их жены и дети заплатили бы за все сполна.
Мы вошли в Египет возле Соляных озер, которые находились недалеко от истока залива, сливающегося с каналом, выкопанным еще при древних фараонах. Его было легко пересечь, потому что он засорился. Перед тем как попасть сюда, мы увидели нескольких крестьян, работавших на своих участках с чахлыми посадками, и я услышал, как один говорил другому:
— Вот еще люди, прибывшие с востока. Как ты думаешь, сосед, что с ними будет дальше?
— Я не знаю, — отвечал второй, — но, когда я пересекал канал сегодня утром, я видел группку людей из царской охраны, которые выходили из крепости. Наверняка они были нужны, чтобы встретить этих людей, о чьем появлении объявили те, двое, которые прибыли пятьдесят часов назад и предупредили солдат.
— Что ты об этом думаешь? — спросил я Бэса.
— Не более того, что мы слышали, господин. Два царских посланника, которые ехали впереди нас всю дорогу из города, сказали командиру у приграничной крепости, что мы приближаемся, поэтому он отправился, чтобы встретить нас. А уж по какой причине — я не знаю.
— Я тоже не знаю, — сказал я, — но мне хотелось бы выбрать другую дорогу, если бы была такая возможность.
— Такой дороги нет, господин, потому что выше и ниже канал заполнен водой, а берега слишком круты для лошадей. К тому же мы не должны показывать сомнение или страх.
Он подумал и добавил:
— Возьмите царскую печать, господин. Думаю, она может пригодиться.
Он отдал печать мне, и я смог рассмотреть ее лучше, чем делал до этого. Она представляла собой цилиндр из плоской белой ракушки, висевшей на золотой цепи, которую Бэс прокусил насквозь, но потом снова собрал, соединив разрушенные звенья. На этом цилиндре были вырезаны фигуры. Мне показалось, что это был жрец, который выказывал почести богу. Над головой бога висел полумесяц, за его спиной стоял человек или демон с длинным копьем. Между фигурами же имелись какие-то таинственные знаки, значение которых мне было неведомо. Качество работы потускнело со временем, и от частого использования цилиндр казался очень старым. Это был священный предмет, который передавался из поколения в поколение, сквозь него проходила серебряная пластинка, на которой он проворачивался.
Я взял печать, подобной которой еще не видел, потому что то была работа ранней эпохи, повесил на шею под кольчугу, и мы продолжили наш путь.
Спустившись с крутого берега канала, мы подошли к броду. Там песок, засоривший канал, был покрыт слоем воды не более фута глубиной. Когда мы вошли в него, на гребне противоположного берега появилась группа из тридцати вооруженных всадников, один из которых нес знамя Великого царя, на нем я заметил герб с теми же фигурами, которые были вырезаны на цилиндре. Было слишком поздно отступать, поэтому мы преодолели водное препятствие и приблизились к солдатам. Их офицер подошел к нам и провозгласил:
— Приветствую вас от имени Великого царя, о, благородный Шабака!
— От имени Великого царя и я приветствую вас! — ответил я. — Что вы намерены сделать с Шабакой, о командир славного царского воинства?
— Лишь оказать ему уважение. Слово царя дошло до нас, и мы приехали, чтобы сопровождать вас ко двору Идернеса — наместника царя и правителя Египта, который находится в Саисе.
— Это не моя дорога, командир. Я направляюсь в Мемфис, чтобы доставить приказы царя моему двоюродному брату, Пероа, правителю Египта под властью царя. После этого я, возможно, приеду к великому Идернесу.
— Тот, кто отдал нам приказы, не будет ждать, о, Шабака, — сказал командир жестко, оглядываясь на вооруженный эскорт.
— Я привык отдавать приказы, а не получать указания, командир!
— Взять Шабаку и его слуг, — вдруг приказал командир коротко, и солдаты двинулись, окружая нас.
Я подождал, пока они окажутся на расстоянии вытянутой руки. Затем внезапно вытащил руку из складок своей одежды и достал маленькую белую печать, которую поднес к глазам командира со словами:
— Кто осмелится поднять руку на того, кто носит царскую Белую печать? Надо думать, этот человек готов к смерти?
Командир уставился на печать, затем спрыгнул с лошади и упал на землю с криком:
— Это древний знак царя востока, данный ему первым богом Солнца Самасом, в чьих руках находится судьба великого царства! Простите меня, о, благородный Шабака!
— Извинения приняты, — снисходительно ответил я, — поскольку то, что ты творил, ты делал по незнанию. Теперь отправляйся к наместнику Идернесу и скажи, что, если он хочет поговорить с тем, кто носит царскую печать, которой все должны поклоняться, он может найти его в Мемфисе. Прощай.
И вместе с Бэсом и шестью охотниками я с горделивым видом проехал мимо гвардии. Никто не осмелился остановить нас.
— Хорошо сделано, господин, — заметил Бэс.
— Да, — ответил я, — те двое посланников царя, которые ехали впереди нас, привезли приказы пограничной службе Идернеса, что я должен быть доставлен ему в качестве пленника. Я не знаю почему, но я думаю, что из-за того, что мы не знаем о том, какие истинные дела творятся в Египте, царь не желал, чтобы я увиделся с принцем Пероа
