Даррен.
Его образ врывается в мое сознание, разлетается, как бомба, на миллиарды болезненных осколков, которые ранят меня в сердце и сбивают с ног. Пусть это опасность, пусть риск, но я надеюсь. В одном я уверена совершенно точно: я не могу выйти замуж за одного мужчину, зная, что люблю другого.
А Даррен исчез. Исчез в буквальном смысле слова.
Я разыскиваю его уже четыре дня, но его нигде нет, а мобильник отключен. Когда я приехала к нему домой, его сосед по квартире заявил, что не видел его после того вечера на «ТВ-6». Я ездила в его лабораторию, в офис и расспрашивала там всех, но никто не видел его уже несколько дней. Все думают, что он в командировке. Но если кто-нибудь и знал, где он, то мне, врагу номер один, никто ничего не скажет, сколько бы я ни обхаживала, сколько бы ни угрожала, сколько бы ни умоляла. Иззи считает, что его исчезновение доказывает причастность к шоу, а мама с выводами не спешит, но за эти четыре дня полной неизвестности ее лицо становится все тревожней.
Я знаю, что он не был у Бейла и Фи. Я не знаю, почему он исчез, но уверена, что он меня не предавал.
Так, после долгих лет скепсиса, недоверия и эгоистического гедонизма, я обнаружила то, чего так старательно избегала.
Любовь.
И одиночество.
И это доказывает, что Бог есть. По крайней мере, так теперь думают пятьдесят три моих отвергнутых любовника.
В четверг я собралась на работу. Это не так-то просто, когда тебя по пятам преследуют журналисты. Один из них, то ли самый упорный, то ли самый юный, поселился под моей дверью еще с субботы. Непривычный к столь суровым условиям, он выглядит почти так же паршиво, как вся моя жизнь в эту минуту. Мне становится жаль продрогшую и помятую личность, я шутливо окликаю его и предлагаю чашку чая. Он смотрит недоверчиво, но кто откажется от чая в такой холод? Ну да, сейчас июль, но мы же в Англии.
– Нельзя верить всему, что пишут. Я не Круэлла де Билль. – Он берет чашку. – Собираетесь таскаться за мной весь день? – Бедняга кивает. – Я еду на работу. Могу вас подвезти. – Он не знает, принимать ли мое предложение, и пытается сообразить, что за подвох я затеяла. Да нет никакого подвоха. Я слишком измучена, чтобы строить планы мести. И даже не уверена, что хочу мстить.
К восьми пятнадцати я в офисе, а на плече у меня спортивная сумка, чтобы все усекли, что я, как всегда, в отличной форме и совершенно здорова (честно говоря, в спортзале я не была давно). На мне костюм от Армани цвета древесного угля – моя броня – и темные очки, чтобы скрыть темную тень под глазами от бессонницы и бесконечных слез. Но пока я работаю на телевидении и пока темные очки в моде, никто не удивится, что я ношу их в офисе.
Я прохожу сквозь стеклянные открытые отсеки, кляня (не впервые) архитектора. Он что, придумывал это в предвидении моего публичного позора? Кивнув нескольким сотрудникам и не обращая внимания на их смешки и перешептывание, я иду к свому столу, присаживаюсь и достаю лэптоп. Потом звоню Джеки по внутреннему телефону.
– Джеки, пожалуйста, принеси двойной эспрессо, – приказываю я, как делаю это всегда.
– Вы вернулись! – Она даже не пытается скрыть удивление.
– Да. У меня был грипп. Но я уже здорова.
– Рада слышать, что вам лучше, – неуверенно бормочет она.
– Спасибо, Джеки. И мой ежедневник – захвати его тоже, пожалуйста. И еще я бы тебя попросила зарезервировать время для встречи с Бейлом.
– Но у вас на сегодня не назначено никаких дел.
Я знаю, но притворилась, что нет.
– Хорошо, значит, займусь счетами, а тебе нетрудно будет договориться с Бейлом. – И вешаю трубку.
Бейл велит мне явиться в одиннадцать часов. Тем временем все сотрудники тщательно меня сторонятся. Я прокаженная. Распространенный предрассудок гласит, что и удача, и неудача одинаково прилипчивы. Во времена своего головокружительного взлета я была очень, очень популярна. Трикси – единственное исключение, потому что кивнула мне и сказала «привет». Наверное, она и понятия не имеет обо всем, что случилось.
Выждав до одиннадцати часов пяти минуту иду к Бейлу. Фи уже сидит у него в кабинете.
– Бейл, да вы пополнели, – улыбаюсь я и прикрывая дверь. Пошутили, и хватит. Он похож на моржа, розовый жир плавно перетекает, с носа на губу, с губы на подбородок, с подбородка на шею, потом на грудь и так постепенно доходит до ног. Я заставляю себя вспомнить о его; достоинствах. И не могу. Он даже во время еды чавкает.
А Фи выглядит просто великолепно. Торжествующая, сияющая. Напоминает леди Макбет. На ней костюм от Альберты Ферретти, раньше я его не видела. Наверное, куплен на премию за возросший рейтинг.
– Красивый костюм, Фи, – замечаю я. – Не знала, что в «Харви Нике» можно расплачиваться убийствами. Они-то, бедные, решили, что это обычные кредитные карточки.
– Перестань, Кэс. Ты же знаешь правила игры. – Выглядит она потрясающе, и я точно знаю, что теперь моя команда будет молиться на Фиону. Они не увидят ее истинного лица, потому что будут ослеплены. Потому что она ослепительна.
– Садись, Кэс, – предлагает Вейл, указывая на низенький стул. Если я на него сяду, они окажутся выше меня.
– Лучше постою.
– Хочешь стоя? – спросил Бейл. Они оба хихикают.
– Ты не пропустила субботнее шоу? – вопрошает Фи. Они отчаянно веселятся.
– Вы видели сводку? Не хотите поздравить нас с таким рейтингом? Вы всегда говорили, что шоу с Дарреном Смитом побьет все рекорды, – продолжает Бейл.
– С рейтингом? С рейтингом? Вы думали только о рейтинге? – бросаю я, хотя клялась сохранять спокойствие и хладнокровие.
– Да, Кэс. – Он стучит кулаком по столу и неожиданно становится серьезным. – Мы думали только о рейтинге. И до последнего времени, пока ты не влюбилась, ты тоже думала только об этом.
Его слова, как пощечина. Даже этот гад, этот мерзавец знал обо мне больше, чем я сама. Нет смысла пытаться ему объяснить, что за взлетевший рейтинг я расплачиваюсь тяжестью на сердце.
– Ты нас подвела, Кэс. Сбежала на север за этим хиппи. И вернулась с кучей диких идей. Ты нас разочаровала.
– Даррен не материалист, не гедонист и не фашист, но это не значит, что он хиппи! А чем вам, собственно, не нравятся хиппи?!
Бейл и Фи разражаются смехом. Ее сиськи и его брюхо прыгают в такт. А я стою и жду, когда они угомонятся.
– Я могла ожидать этого от вас, Бейл, но ты, Фи, – ты меня удивила. Как ты могла так со мной поступить? – Фи смотрит на меня дерзко и бесстыдно. – Ты знала, что пострадают и Джош, и Даррен, а моя жизнь станет достоянием публики.
– Да, я слышал, что расчудесный Даррен сделал ноги. Тебе не повезло, Кэс, – насмехается Бейл.
