– Ладно. Позвоню тебе вечером, – говорит Иззи.
– Алло, – пищит высокий голос в трубке. Я стараюсь не впасть в отчаяние, потому что голос этот женский, вот только не пойму, чей.
– Линда?
– Да. Привет, Кэс. – Голос у Линды взволнованный и юный. Даже моложе, чем бывают голоса в семнадцать лет.
– Линда, я так рада тебя слышать.
– Правда? Наверное, мне нельзя было тебе звонить.
– Можно. Линда, я понимаю, ты считаешь, все это ужасно. Я поступила отвратительно, но ты должна знать, что я не имею никакого отношения к той передаче про нас с Дарреном. – Я говорю очень быстро, чтобы успеть ей все объяснить. Господи, только бы она не бросила трубку.
– Я знаю, – отвечает тонкий голос.
– Знаешь?! – Я чувствую такое облегчение, что даже не могу ничего сказать. Какое счастье, что она мне доверяет.
– Я сказала маме, что ты любишь Даррена. Но мама говорит, что я так думаю только потому, что мне семнадцать лет.
– Но ты права, Линда. Ты права. Я действительно люблю Даррена, – истерически твержу я. Как важно, что она мне верит.
– Мама сказала, что я не должна тебе звонить.
– Понятно.
– Просто Даррен вчера вечером звонил и говорил, что должен быть сегодня в Музее естествознания, и я подумала, что ты, наверное…
– Линда, Линда, так бы и расцеловала тебя, – ору я в трубку.
Конечно, его любимое место. Вот куда он ходит, чтобы поразмышлять. Неожиданно у меня перед глазами возникает детская комната Даррена. Его пещера Аладдина, Остров сокровищ и пещера Бэтмена одновременно. Бесчисленное множество книг, картонные модели на гардеробе, экосистема «Мекано» и Млечный Путь.
– Спасибо, Линда. Большое, огромное спасибо! Ты поступила правильно. Линда, я тебя люблю! – Я бросаю трубку, хватаю ключи и пулей вылетаю из квартиры.
20
Я бегу к метро, каблуки барабанят по тротуару, кровь кипит, а сердце отбивает убыстряющийся ритм. Я несусь к станции «Тауэр Хилл» мимо жизнерадостных людей, пьющих пиво. Они похотливо смотрят на меня и смеются, потому что я без лифчика и к тому же вспотела. А я бегу, я мчусь. В спортзале я пробегаю восемь ежедневных миль, но после того шоу я там не была. Не потому что боялась, что на меня будут показывать пальцем (в нашем спортклубе больше любят знаменитостей, пользующихся дурной славой – регистратор каждый раз просто кончает от счастья при виде Джеффри Арчера на тренажере), просто было некогда. Все это время я искала Даррена. Поэтому сейчас я задыхаюсь. Но мне плохо не только из-за того, что я не в форме, а еще и из-за волнения. Все еще можно поправить. Будет трудно, но я попытаюсь.
На станции метро я обнаруживаю, что в спешке забыла кошелек. Откуда у меня эта забывчивость?
– Будьте добры, один билет. – Я улыбаюсь, из кожи вон лезу, чтобы понравиться кассиру.
– Куда?
– До «Саут Кенсингтон».
– Фунт восемьдесят пенсов.
– У меня нет денег. – Улыбка застывает на моем лице, словно приклеенная.
Кассир фыркает.
– Мы не занимаемся благотворительностью.
– Ну пожалуйста. Это исключительный случай. Мне нужно попасть на «Саут Кен». – У меня не осталось ни капли самолюбия, я просто умоляю его. Но он непреклонен.
– Между прочим, есть другие пассажиры. У которых есть деньги.
Я не ухожу.
– Пожалуйста. – Сейчас заплачу. На глаза наворачиваются слезы. Обычно я их сдерживаю, а сейчас не могу.
Кассир даже не смотрит на меня.
– Нет денег – нет билета. Уходите.
Это стало той самой последней каплей. Из меня рвутся оглушительные, жуткие, непреодолимые рыдания. Я не понимаю, откуда они исходят. Кажется, не только изо рта, но и из носа и даже из ушей.
– Мне необходимо туда попасть. Он там. Он там, – рыдаю я, о господи, как нелепо. Начнем с того, что кассир не знает, кто я такая и кто такой «он». В любом случае ему мало до нас дела. И потом, я не знаю, найду ли Даррена.
Я размазываю по щекам сопли и тушь. Я ослепла от слез, воспоминаний, сожалений, разочарований, боли и потерь. Я сползла на пол. Это уже слишком. Больше не могу. Раньше я хотела казаться бесчувственной, потом полюбила, а теперь потеряла и любовь, и всякую надежду. Это слишком. Я не могу жить без Даррена.
– Я за нее заплачу, – слышится ленивый, теплый, протяжный голос с американским акцентом. – Ей, видать, и вправду надо.
Я не смею верить, что кто-то хочет мне помочь. Бесконечный поток ненависти лишил меня надежды на сострадание. Могу только сказать, что этот парень только что приехал или что он не читает газет. Этот Добрый Самаритянин встает рядом со мной на колени среди смятых жестяных банок и окурков. Ему нелегко это сделать, потому что он, судя по внешности, явно из тех, кто любит плотно позавтракать, пообедать и поужинать.
– Вы та девушка, которую показывали по телевизору? – шепчет он, давая мне билет.
– На самом деле все было не так.
– Так всегда бывает. – Он неловко поднимается и протягивает мне руку.
– Вы случайно не журналист? – вставая, спрашиваю я. Он качает головой и растворяется в толпе. Пошел осматривать достопримечательности.
Странно. Я смотрю вверх и вижу видеокамеру наблюдения. Может, это их новый проект. Этот человек мог быть подсадным.
Возьми себя в руки. Только Линда знает, где ты. А она никак не может в этом участвовать.
Но за мной могли следить. Я все еще часто и быстро дышу. Этот парень, кажется, не притворялся. Пусть это и странно, но кажется, он просто хотел мне помочь. Больше не буду терять времени на раздумья. Я сую билет в прорезь турникета и бегу на платформу.
При виде этого песчано-серого здания мое сердце уходит в пятки. Я надеюсь, я так надеюсь, что – может быть, да, а может – нет, – возможно, он здесь, в Музее естествознания. Ясно, что без денег меня не впустят, и я вру билетеру, что у меня украли сумку. Работники Музея очень, очень вежливы и в ответ не хохочут мне прямо в лицо.
– Вы сообщили о краже, мисс? – спрашивает огромный охранник.
– Нет, только собираюсь.
– Может, после того, как вы посмотрите на тираннозавра?
– Да.
– Пожалуйста.
Мое терпение на исходе, недавние события меня совсем доконали, но я все же настаиваю, чтобы мне позволили позвонить Иззи. Она называет им номер кредитной карты, а они дают мне билет.
Я прорываюсь через турникет и мчусь прямо в галереи. Пробегаю по трем лестницам, все время оглядываясь вокруг. Его нигде нет. Быстро иду длинными коридорами, а по дороге заглядываю во все залы, во все углы. Тут легионы ящеров с зачатками крыльев, окаменелости, чучела орлов и тигров и прочие фантазии таксидермистов. Но Даррена нет.
