— День добрый, — поздоровался Лю-Цзе. — Могу ли я привлечь ваше внимание к плакату, который держит моя помощница?
Сьюзен и правда держала в руках плакат. «Всем открыть рты. По распоряжению», — было написано на нем.
Лю-Цзе разжал пальцы. В каждой руке у него было по карамели. И бросал он очень метко.
Рты закрылись. Лица обрели безмятежность. Раздался звук, напоминавший мурлыканье и вой одновременно, который очень скоро превратился в ультразвук. А потом… Аудиторы постепенно растворились: сначала утратили четкие очертания, затем, по мере ускорения процесса, на их месте появилось растущее облако.
— Это называется рукоротной борьбой, — сказал Лю-Цзе. — А почему люди так не реагируют?
— Иногда реагируют, — возразила Сьюзен, а когда они уставились на нее, моргнула и добавила: — Всякие дуры, не способные себя сдерживать.
— Ну, вам, людям, не приходится постоянно сосредотачиваться, чтобы поддерживать форму, — ответила Едина. — Кстати, это были последние карамельки.
— Есть еще «Золотая коллекция», — покачала головой Сьюзен. — Там три карамельки в черном шоколаде с белой шоколадной начинкой, а три в молочном шоколаде и со взбитыми сливками. Они в таких серебристых фантиках… Послушайте, я просто много знаю, понятно? Может, пойдем дальше? А? И давайте уже перестанем говорить о конфетах.
* * *
«У тебя нет над нами власти, — сказал Аудитор. — Мы не принадлежим к живым».
— НО ВЫ ДЕМОНСТРИРУЕТЕ ВЫСОКОМЕРИЕ, ГОРДОСТЬ И ГЛУПОСТЬ, А ЭТО ЭМОЦИИ. Я ДАЖЕ НАЗВАЛ БЫ ИХ ПРИЗНАКАМИ ЖИЗНИ.
— Э-э, прошу прощения? — вмешалась фигура в белом.
«Но ты здесь один!»
— Извините?
— ДА? — повернулся Смерть. — В ЧЕМ ДЕЛО?
— Это ведь Абокралипсис? — нагло осведомилась сияющая фигура.
— МЫ РАЗГОВАРИВАЕМ.
— Да, понятно, но это Абокралипсис? Действительный конец действительно всего света?
«Нет», — сказал Аудитор.
— ДА, — сказал Смерть.
— Великолепно! — воскликнула фигура.
«Что?» — спросил Аудитор.
— ЧТО? — спросил Смерть.
Фигура явно смутилась.
— Ну, не великолепно, конечно… Вернее, уж конечно, не великолепно. Но я здесь именно ради этого. Я существую ради этого. — Он поднял книгу. — Я даже отметил нужное место. Bay! Знаете, я так долго ждал…
Смерть посмотрел на книгу. Переплет и страницы были сделаны из железа. И тут до него дошло.
— ТЫ ВЕСЬ В БЕЛОМ АНГЕЛ ЖЕЛЕЗНОЙ КНИГИ? ИЗ ПРОРОЧЕСТВ ТОБРУНА?
— Ага! — Лязгая страницами, ангел принялся судорожно листать книгу. — И «облаченный в белое», если не возражаешь. «Весь в белом» как-то неправильно. Мелкая деталь, понимаю, но я хочу, чтобы все было правильно.
«Что здесь происходит?» — прорычал Аудитор.
— ЧЕСТНО ГОВОРЯ, ДАЖЕ НЕ ЗНАЮ, КАК ТЕБЕ СКАЗАТЬ… — произнес Смерть, не обращая внимания на Аудитора. — НО ТЫ ВЫЧЕРКНУТ ИЗ СПИСКОВ. ПРИЧЕМ ОФИЦИАЛЬНО.
Страницы сразу перестали лязгать.
— Что ты имеешь в виду? — с подозрением в голосе спросил ангел.
— КНИГА ТОБРУНА ПЕРЕСТАЛА БЫТЬ ОФИЦИАЛЬНОЙ ЦЕРКОВНОЙ ДОГМОЙ ЕЩЕ СТО ЛЕТ НАЗАД — ПРОРОК БРУТА ОБЪЯВИЛ, ЧТО ВСЯ ЭТА ЧАСТЬ СВЯЩЕННОГО ТЕКСТА ЯВЛЯЕТСЯ МЕТАФОРОЙ БОРЬБЫ ЗА ВЛАСТЬ ВНУТРИ РАННЕЙ ЦЕРКВИ. И В ПЕРЕСМОТРЕННОЕ ИЗДАНИЕ КНИГИ ОМА ПРОРОЧЕСТВА ТОБРУНА НЕ ВКЛЮЧИЛИ. ТАК БЫЛО РЕШЕНО ИЙСКИМ СОБОРОМ.
— Что, правда не включили? Ни подглавочки?
— МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ.
— Значит, меня просто взяли и вышвырнули? Как тех кроликов и противно-липких тварей?
— ДА.
— Даже ту фразу, где я дую в дуду, вычеркнули?
— О ДА.
— Ты уверен?
— ВСЕГДА.
— Но ты же Смерть, а это Абокралипсис, верно? — спросил совсем расстроенный ангел. Он выглядел очень несчастным. — А значит…
— К СОЖАЛЕНИЮ, ТЫ БОЛЬШЕ НЕ ЯВЛЯЕШЬСЯ ЧАСТЬЮ ОФИЦИАЛЬНОЙ ПРОЦЕДУРЫ.
Краем разума Смерть наблюдал за Аудиторами. Аудиторы всегда прислушивались к разговорам. Чем больше говорят, тем ближе к консенсусу принятое решение, тем меньше ответственности достается каждому. Но сейчас Аудиторы начинали демонстрировать признаки нетерпения и беспокойства…
Эмоции. А эмоции делают тебя живым. Смерть умел обращаться с живыми.
Ангел окинул взглядом вселенную.
— Так что же мне теперь делать? — взвыл он. — Я ведь так ждал этого! Долгие тысячелетия! — Он уставился на железную книгу. — Тысячи монотонных, скучных, бесцельно прожитых лет… — пробормотал он.
«Вы наконец закончили?» — спросил Аудитор.
— Одна главная сцена. Больше у меня ничего не было. Цель всей моей жизни. Ты ждешь, тренируешься, а потом тебя просто вычеркивают, потому что сера больше не в моде? — Гнев наполнил ангельский голос горечью. — Меня, конечно, никто не известил…
Он уставился на проржавевшие страницы.
— Следующим должен был появиться Чума… — пробормотал он.
— Значит, я опоздал? — раздался голос в ночи.
Показался конь. Он мерцал нездоровым светом, как гангренозная рана незадолго до появления брадобрея с пилой для быстрого оттяпывания конечностей.
— Я УЖ ДУМАЛ, ТЫ НЕ ПРИДЕШЬ, — сказал Смерть.
— Я и не собирался, — процедил Чума, — но у людей появились такие интересные болезни. Хочу собственными глазами увидеть, во что превратятся мызвы. — Он подмигнул Смерти покрытым коростой глазом.
— Ты хотел сказать, язвы? — переспросил ангел.
— Мызвы, — повторил Чума. — Эти био-экспериментаторы совсем потеряли страх. Мызвы появляются у нескольких людей сразу и пройти могут только одновременно.
«Вас двоих будет мало!» — прорычал Аудитор в их головах.
Конь вышел из темноты. На некоторых стиральных досках и то больше мяса.
— Я вот подумал, — раздался голос, — а ведь есть вещи, ради которых стоит ввязаться в драку!
— И что же это? — спросил, обернувшись, Чума.
— Сэндвичи со сливочно-салатной заправкой. С ними ничто не может сравниться. А привкус разрешенных эмульсификаторов? Грандиозно!
— Ха! Значит, ты Голод? — спросил Ангел Железной Книги и снова принялся лязгать страницами.
«Что, что, что это за ерунда про сливочно-салатную заправку?»[18] — завопил Аудитор.
«Гнев, — подумал Смерть. — Очень яркая и сильная эмоция».
— А мне нравится салат? — спросил голос из темноты.
— Нет, милый, у тебя от него сыпь, — ответил второй, женский голос.
Конь Войны был огромным, гнедым; с луки седла свисали головы побежденных воинов. Госпожа Война с мрачным видом восседала позади мужа.
— Все четверо. Бинго! — воскликнул Ангел Железной Книги. — И плевать я хотел на Ийский собор!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
