Тут Элхадж упрямо затряс головой. Вот чего еще не хватало – так это сомнений!
А ведь решение он принял несколько дней назад, почти сразу после встречи с Указующим… И разве что только сумасшедший будет сомневаться в том, что выбрать – благоденствие собственного народа вкупе с собственным величием или никому не нужную жизнь ийлура, который на своем веку наверняка зарубил немало синхов.
Но не это было главным. На самом деле ничто не могло так подтвердить правильность выбора, как сила. И ее-то как раз Элхадж очень хорошо ощущал; она плескалась в нем самом, и вокруг – доступная, подаренная Шейнирой в ответ на принесенную жертву. Вспоминались слова метхе Саона о том, что, если никогда не ощущал дар, то невозможно понять того, что испытывает наполненный силой синх. Прав был старик, прав… И Элхадж ощущал себя наполненным, не пустышкой, не яичной скорлупой, откуда выпустили содержимое, а именно цельным, настоящим синхом.
Что ж, Отступнику не поздоровится… Оставалось только добраться до него и сойтись в последней битве за Темную Мать.
«И тогда я поведу свой народ к процветанию, и убоятся синхов те, кто раньше притеснял их!»
Еще одна остановка, Черный Убийца перемещается на другое плечо. Еще один глоток из фляги, в которой вода плещется уже на самом донышке. Солнце висит в зените, поливая горячим светом Дикие земли, собирая жар в блюдце низины. А там, посреди серой пустоши, поблескивает Храм.
«Дойду, – Элхадж прищурился на темный силуэт самой высокой башни, – теперь уж точно дойду, и никто меня не остановит».
Он вдруг заметил, что над Храмом парит крылатая фигурка. Похоже, один из сыновей Сумеречного Санаула тоже проявлял недюжинное любопытство к последнему оплоту Шейниры.
Элхадж усмехнулся.
«Любопытно, тот ли это элеан, что явился сперва мне, а затем, внезапно помолодевшим, Дар-Теену? А если так, что он здесь делает? Следит? Или выжидает удобный для нападения момент?»
Элеан покружил-покружил и улетел. А Элхадж умылся в ручье и продолжил свой путь. Он надеялся успеть до заката.
Старый метхе Саон оживал в памяти синха.
«И там, посреди долины золотых роз, возвышается великий Храм нашей Матери. Когда всходит солнце и в час заката невозможно смотреть на долину, потому что недолго и ослепнуть от сияния священных цветов. А когда ночь спускается над Эртинойсом, долину опутывает зыбкая паутина лунного света, где по-прежнему бродят призраки древних времен…»
Интересно, видел ли метхе Саон долину после того, как Шейнира попала в заточение и была изгнана из Эртинойса? Наверное, нет – да оно и к лучшему. Хорошо, когда память хранит красоту, а воспоминания дают надежду…
Элхадж приближался к месту, где должны были произрастать помянутые розы. Но закатное солнце освещало серую, безжизненную почву, словно засыпанную пеплом. Ничего так и не выросло на месте священных цветов.
Синх невольно коснулся мешочка с семенами. Мелькнула мысль: а может быть, разбросать их сейчас? Но потом Элхадж отказался от этой затеи. Он обязательно посадит розы, но только после того, как падет Отступник… В том, что семена дадут всходы, он почему-то не сомневался.
«И тогда вернется время золотых роз и время синхов, – думал он, – время, когда я стану во главе своего народа!»
И он в который раз перебросил с плеча на плечо тяжеленный меч, добытый Дар-Тееном в городе Мертвых.
А между тем незаметно для самого себя он дошел до границы долины. Дальше начиналось открытое пространство шириной в несколько айсов. И темно-зеленой громадой возвышался Храм.
«И ведь наверняка Отступник ждет меня, – Элхадж мрачно ухмыльнулся, – приготовил тепленькую встречу… Вон, даже ийлуров нанял, чтобы меня остановить».
Не торопясь выходить из-за своего последнего прикрытия, старой кривой акации, он внимательно оглядел окрестности. Да, пожалуй, не стоит торопиться; впереди могло ждать много неприятных сюрпризов. Что-нибудь вроде отравленных кольев на дне тщательно прикрытой ямы или разбросанных по земле шипов… Вот если бы выманить Отступника из Храма! Но это, увы, казалось невозможным.
– Значит, мне ничего не остается, как идти самому, уповая на милость Шейниры и на ту силу, что я получил, – прошептал синх, не отрывая взгляда от Храма.
Там, на верху самой высокой башни, в окне призывно мерцал огонек. А серая долина казалась бесхитростной, открытой для каждого.
«Ну конечно, так я и поверил», – хмыкнул Элхадж. Он уселся под деревом и принялся ждать темноты.
…И ничуть не удивился, когда из серых сумерек показалась морда Указующего.
– Ты не там ищешь, – рыкнула тварь, в то время как из ниоткуда медленно проступало мощное тело в костяных пластинах, гребень, хвост, увенчанный подобием палицы с шипами.
– И тебе доброй ночи. – Тогда в темной яме синху было не до рассматривания чудовища. Зато теперь он получил возможность полностью разглядеть слугу Шейниры.
«Весьма внушительный» – вот, пожалуй, как можно было вкратце описать зверя величиной с хорошего щера.
– Не там ищешь и не туда идешь, – повторил Указующий, – следуй ровно тысячу шагов на закат и тогда сможешь появиться в Храме там, где Отступник тебя не ждет.
– Я смотрю, тебя освободили? – полюбопытствовал Элхадж. – Ты больше не сидишь в яме?
Желтые глаза Указующего полыхнули, и он присел на задние лапы – совсем как собака. Просто очень большая собака…
– Так почему бы тебе не сопроводить меня? – продолжил синх. – Почему бы не помочь одолеть Отступника?
Тварь рыкнула:
– Ты запомнил, куда идти, смертный?
– Так ты мне поможешь? – не моргнув, уточнил Элхадж.
– Нет. Это запрещено. И того, что я уже сделал, может оказаться слишком много для твоей победы, а Шейнире это может обойтись слишком дорого.
– Что?!!
– Ты должен быть один и победить должен один. – Широкий рот Указующего растянулся, обнажая блестящие клыки. Наверное, это должно было означать улыбку. – Таков закон Эртинойса, Элхадж. А я… я не раб твоей богини. Но большего тебе знать и не нужно.
В следующий миг он попросту исчез, оставив под акацией весьма озадаченного синха.
«Но если ты не раб Шейниры, то что заставляет тебя мне помогать?»
На этот вопрос, увы, ответа не было. И Элхадж смирился – разумеется, до поры до времени, до тех пор, пока Отступник не будет свергнут.
– Значит, тысячу шагов, – задумчиво повторил он, озираясь. Вокруг не было ни души, и над Эртинойсом спустилось мягкое покрывало ночи. – Ну что ж… Указующий… Поглядим, на самом ли деле ты на моей стороне.
И снова в сердцах обругав Черного Убийцу тяжелой железкой, Элхадж взвалил меч на плечо. Все-таки он видел этот древний меч в деле. Не бросать же такое сокровище!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
