— Если в Дейнсбери необходимо мое присутствие, то я, конечно, с удовольствием составлю вам компанию.
Это было сказано тем же тоном, каким она последнее время давала свое согласие на супружескую близость: «Как прикажете, милорд»…
— Я не говорю, что это необходимо. Мне просто хотелось бы поехать вместе. Что ж, поскольку у вас, как видно, есть более интересные дела в городе, то мы встретимся после моего приезда.
Джастин с трудом удержался, чтобы не хлопнуть дверью, выходя из спальни жены. Если бы он при этом обернулся, то увидел бы на лице Даниэль выражение, которое могло привести к совсем другому развитию событий в ближайшем будущем…
В отсутствие мужа Даниэль совершенно махнула рукой на всякие пересуды в обществе и вместе с шевалье д'Эвроном целиком отдалась своей филантропической деятельности. Ее не беспокоило, что Джастин, вернувшись, возможно, выскажет неудовольствие странными отлучками и поздними возвращениями жены в одежде для верховой езды, хотя она ни разу не вывела из конюшни ни одной лошади. Или, например, частыми визитами шевалье д'Эврона. Даниэль теперь целыми днями не бывала дома, порой она возвращалась лишь поздно ночью. Ее совсем перестало трогать беспокойство, причиняемое Бедфорду. Дворецкий был очень недоволен поведением своей молодой хозяйки. Он замечал все, подслушивал разговоры Даниэль с Молли и с нетерпением ожидал возвращения его светлости.
Во время одного из своих самых рискованных путешествий, которое состоялось уже через несколько дней после отъезда Линтона, Даниэль как-то попросила помощи у Джулиана.
— Я должна ночью поехать в Биллинсгейт, — с невинным видом объяснила она свою просьбу кузену, — а шевалье не может меня сопровождать. Вам не надо будет ничего делать. Просто довезите меня до места и подождите, пока все благополучно закончится.
— Черт побери, что вы имеете в виду под этим «пока все благополучно закончится»? — вскипел лорд Карлтон. — В Биллинсгейт вам нельзя ездить в любое время суток. А уж тем более среди ночи!
— Одна я туда ни за что не поеду! Но с вами мне нечего бояться. Понимаете, это единственная возможность поговорить с месье Фарме. Он очень груб. со своей женой. Работает на рыбном рынке с рассвета до темноты, а потом пропивает все заработанные деньги. Это просто ужасно, Джулиан! Его жена понятия не имеет о том, как в нашей стране организуют торговлю, а он ей ни в чем не помогает. К тому же их ребенок болен крупом. Месье Фарме только жалуется на то, что бедняжка кричит по ночам, но ни гроша не дает жене на лекарства. Его надо срочно урезонить!
— Данни, вы не имеете никакого права вмешиваться в личные отношения между мужем и женой! — испуганно воскликнул Джулиан. — Это не ваше дело!
— Мое! — беспрекословно заявила Даниэль. — Или вы полагаете, что я должна спокойно смотреть на всю эту мерзость? Не мелите вздора! Если не хотите меня сопровождать, то я поеду одна.
…И вот молодой лорд Джулиан сидел в голой мрачной комнате, пропахшей рыбой, в окружении оравы вопящих и кашляющих младенцев, и с тоской наблюдал за спором жены своего кузена с пьяным вдребезги громилой. Понять их разговор Джулиан не мог, поскольку знал только французский язык парижских аристократических салонов. Здесь же разговор велся на самом отборном уличном жаргоне. По изумленному лицу месье Фарме не трудно было догадаться, что осведомленность знатной английской леди в этой своеобразной лексике произвела на него совершенно неотразимое впечатление.
Что до мадам Фарме, то это была измученная женщина с покрасневшими от слез глазами, глубоко запавшими на бледном лице, одетая в невообразимые лохмотья. Она стояла в дальнем углу комнаты и в ужасе всплескивала руками, слушая яростные потоки брани, которые Даниэль обрушивала на ее мужа. Джулиан постарался как мог успокоить бедную женщину, в то время как его кузина наступала на ошарашенного рыбника. В подобной роли лорд выглядел несколько странновато, но ему просто не оставалось ничего другого: Даниэль гораздо лучше управлялась с месье Фарме, чем смог бы Джулиан.
— Ладно, довольно! — твердо заявила графиня. — Надеюсь, вы меня поняли, месье?
Тот утвердительно закивал головой, видимо, ожидая от грозной дамы приказаний. И те не замедлили последовать:
— Значит, так. Вы обеспечиваете вашу супругу деньгами, на которые она может вести хозяйство и кормить семью. Я же найду человека, который поможет ей освоиться со здешним рынком. Кроме того, я немедленно пришлю врача: он осмотрит ребенка. Счет за этот визит будет очень небольшим, и вы, надеюсь, тут же его оплатите.
И Даниэль одарила месье Фарме такой хищной улыбкой, от которой передернуло не только пьяного громилу, но и лорда Джулиана. Тот про себя окрестил ее «улыбкой акулы». Подобное выражение на лице кузины он увидел впервые и от души пожелал себе не становиться больше свидетелем такого зрелища.
Даниэль отвела мадам Фарме в сторону, тихо сказала ей несколько слов, а потом;]словно прощаясь, протянула женщине руку. В эту минуту мадам Фарме неожиданно почувствовала в своей ладони пачку хрустящих бумажек, в которых на ощупь узнала новенькие банкноты. Рука ее тут же инстинктивно сжалась в кулак.
— Я вас снова навещу через день-другой, — пообещала Даниэль, — и проверю, как идут дела. А пока до встречи, мадам Фарме.
Месье Фарме сделал неуклюжую попытку поклониться, но это вышло у него так забавно, что Джулиан с трудом удержался от смеха. Предложив Даниэль руку, он вывел ее на улицу, подсадил в ожидавший их экипаж и взял вожжи. Проехав с полсотни метров, Джулиан обернулся к кузине:
— Нет, Данни, это уж слишком! Вы не должны больше позволять себе подобных вояжей. Я уверен, что это место — рассадник блох и всякой заразы! У меня уже все тело чешется!
— Ерунда. Блох я не заметила. Возможно, в матрацах и щелях кроватей были клопы. Но вам же не пришлось на них спать.
— Тьфу, что за мерзость! Как у вас только язык поворачивается говорить такие вещи! Скажите, Данни, вы имеете хотя бы элементарное понятие о приличиях?
— Никакого, — засмеялась Даниэль. — И все же я очень благодарна вам за помощь, Джулиан. Надеюсь, в будущем мне не придется беспокоить вас подобными просьбами.
— Черт побери, уверен, что побеспокоите! — с горячностью воскликнул Джулиан. — Может быть, и не раз! Знаете что, Данни, меня все больше подмывает выложить все это Линтону. Ведь до сегодняшней ночи я и понятия не имел, в каких условиях вы работаете!
— А ваше слово, Джулиан?
— Боже, каким я был дураком, когда его давал! — мрачно заявил молодой человек. — Но что теперь все-таки делать?
— Друг мой, не тревожьтесь, для этого нет причин.
