женщину в Вегасе.
– Стриптизершу, – поправил он, доливая бурбона в свой стакан. Потом он наполнил второй и наконец отхлебнул из своего.
Она попыталась вспомнить мужчину, в которого когда-то влюбилась, едва встретив. Обаятельного, остроумного, примирившего Селену с дикой авантюристкой, которая жила внутри нее. Того парня, за которого она вышла замуж. Того, который оказался мошенником. Мужчина, которого она видела перед собой сейчас, был холоден и опасен. Он всегда прятался за его обаятельной улыбкой, ожидая своего часа. Один заманивал – второй расправлялся.
– Я был пьян. – Он посмотрел в свой скоропостижно опустевший стакан, потом перевел взгляд на нее. – Я себя не контролировал.
– Она живой человек, из плоти и крови, – набросилась на него Селена. – Алкоголь не освобождает тебя от ответственности.
– Но я же…
– Уж я-то знаю. – Она подняла руку, прерывая его. Терпение тонуло во вскипающей ярости. – Ты болен. Ты лечишься. Только вот как-то безрезультатно, не находишь, Грэм?
Он уронил голову на руки. Потом пробубнил:
– К Женеве я пальцем не прикоснулся.
Ей отчаянно хотелось в это верить.
– А Жаклин?
Она заметила, как по его телу прошла волна напряжения, но он не проронил ни слова.
– Детектив Кроу рассказал мне настоящую причину, по которой тебя уволили, Грэм.
Он упорно молчал. Его плечи задрожали. Да, он начал плакать. Он всегда так делал, когда у него заканчивались оправдания.
Ей следовало прикусить язык и уйти. Сбежать от него куда подальше. Но она не могла с собой совладать. Она слишком долго копила в себе эту обжигающую вулканическую ярость. Она сдержалась, узнав правду о своем отце, – обвинила мать, чтобы выплеснуть охватившую ее бессильную злобу. Проглотила обиду, увидев, что Грэм виртил со своей бывшей. Стерпела Вегас. Не позволила ярости извергнуться даже после того, как застукала его с Женевой в детской.
Сколько женщин – она, ее мать, девушка из Вегаса, Женева, Жаклин, даже Перл – становились жертвами мужского произвола. Им лгали, им изменяли, их избивали и даже убивали – потому что так хотелось, потому что «не моглось иначе», потому что у мужчин отказывали тормоза. Таким был ее отец. Таким оказался и муж.
Что с ними было не так?
– Тело, которое они нашли… – Ее голос дрогнул. – Это не Женева. Это Жаклин Карсон.
Он моментально вскинул на нее взгляд, на лице отчетливо читался шок. Она почти поверила, что он удивлен.
– Ч-ч-что? – пробормотал он. – Не может быть.
Она почти ему поверила.
Но тут ее внимание привлек какой-то предмет, лежащий на барной стойке. Это был пистолет из ее сейфа. По рукам пробежали мурашки.
– Кто ты? – спросила она его.
На лице Грэма промелькнула смесь печали и ярости. Она совершенно его не знала.
Когда они летели домой из Вегаса, на ее счете как раз накопилось достаточно баллов, чтобы пересесть в бизнес-класс, – Грэма она оставила томиться в экономе, к тому же на среднем сиденье. Несколько недель она даже смотреть на него не могла – в памяти вновь и вновь вспыхивал образ избитой им молодой женщины. Это поразило ее куда больше похода в стрип-клуб – закрыть глаза на подобные мальчишеские слабости она еще могла. Но насилие… Это меняло ее представления о муже. Он был ей отвратителен. Он ее пугал.
И все же она позволила Грэму и психотерапевту убедить ее, будто у этих отношений есть будущее.
– Брак строится на переговорах, – объяснил ей психолог. – Вы оба должны понять свои границы: определить, с чем вы готовы мириться, что сможете простить, как будете реагировать на те или иные действия партнера.
Все это звучало так разумно. Она нашла в себе силы простить его – ради мальчиков. Если бы не дети, она бы давно от него ушла – много лет назад. По крайней мере, так она себе говорила. Но у нее не было альтернативной личности – не было второй Селены без Оливера и Стивена. Откуда она могла знать, как поступила бы та, другая, воображаемая Селена? Ничем не обремененная, давно истаявшая.
– Кто ты? – снова спросила она незнакомца, который когда-то был ее мужем. – У нас было все. И куда ты это спустил?
– Селена… – В его голосе прозвучала мольба. – Пожалуйста, поверь мне. Я совершал ошибки. Я причинял тебе боль. Та девушка в Вегасе – да, я избил ее. Но это… Все, что происходит сейчас… Клянусь, я не навредил ни одной из этих женщин.
Он говорил очень серьезно. Прямо как их мальчики иногда – вылупился, изображая оскорбленную невинность. Но глаза его забегали. От него несло перегаром – от запаха у Селены скрутило живот.
Он встал, и она попятилась к двери.
– Ты боишься меня?
Боялась ли она?
Когда детектив Кроу спросил, поднимал ли Грэм на нее руку, она была до глубины души возмущена. Конечно же, нет. Это у него на лбу красовалась ссадина в память о ее последней вспышке ярости. И далеко не первой. Она влепила ему пощечину, когда они, после особенно напряженного сеанса терапии, ругались из-за произошедшего в Вегасе. Психолог решил копнуть поглубже, и Грэм рассказал, как его отец не уважал женщин, как оскорблял маму. Он утверждал, будто зол на отца за его отношение к матери, но все равно иногда слышит его голос: «Все женщины – лживые твари. Они дразнят нас, манипулируют нами. Им нельзя доверять». Он-то и нашептал ему избить ту девушку.
После сеанса они ужасно поссорились. Грэм назвал Селену вцепившейся в его яйца сукой – за что получил увесистую оплеуху. Красный след ее ладони горел на его лице даже на следующий день.
Он приблизился к ней. Его лицо потемнело от бешенства. Ее охватил ужас, во рту пересохло. Она попятилась, но ее руки все еще дрожали от ярости.
– И что ты сделаешь, Селена? – Он дразнил, подстрекал ее. Не дождавшись ответа, он продолжил: – Дай-ка угадаю…
Нет, ее он никогда не трогал. Неужели посмеет? Решится?
Селена всем весом навалилась на дверь – та податливо распахнулась за ее спиной. Она попятилась, Грэм продолжал наступать. Они двигались в подобии какого-то напряженного танца.
– Ты собираешься бросить меня. Забрать мальчиков. Разрушить наши жизни.
Его дыхание было тяжелым, глаза блестели.
Она продолжала медленно отступать – уже по коридору. Его опущенные по бокам, дрожащие ладони сжались в кулаки. Он был крупным мужчиной – выше ста восьмидесяти. Ей всегда это нравилось. Рядом с Грэмом она чувствовала себя маленькой. Его сила внушала ей ощущение безопасности. Когда-то.
– Не пройдет и полгода, как ты прибежишь обратно к Уиллу, я же прав?
– Хватит, – попросила она.
Она дошла до столика, на котором оставила телефон, и заметила,
