Для этого визита я облачился в чёрный костюм, накинув поверх него плащ из темно-коричневой кожи, а инквизиторскую инсигнию закрепил под горлом. Все мои помощники тоже были одеты официально. В чем попало к Магистру Ордо Ксенос не приходят.
Стены ярко освещённого приёмного зала украшали зеркала в позолоченных рамах, пол был выложен кремового цвета мрамором. Повсюду — на стенах, в канделябрах и даже прямо на полу — горели свечи. Зеркала отражали и рассеивали их яркое сияние. Я словно оказался внутри призмы, попавшей в золото солнечного света.
Мне даже пришлось заслонить ладонью глаза. Вокруг меня сотня мужчин проделала то же самое. Мои отражения. Размноженный Грегор Эйзенхорн в окружении мерцающих свечей. Я выглядел напряжённым.
И это мне не нравилось.
— Никому не избегнуть всепроникающего света Инквизиции, — произнёс голос.
— Ведь тогда ему пришлось бы самому излучать тьму вовне, — закончил я.
— Ты знаком с Катулдинасом, — сказал Роркен, подходя ко мне.
— Мне нравятся его апофегмы.[6] Но я никогда особо не любил его поздние аллегории.
— Слишком сухие?
— Слишком пафосные. Чрезмерно вычурные. Мне более по душе Сатаскин. Он менее… претенциозен.
Роркен улыбнулся и пожал мою руку.
— Значит, ты оцениваешь красоту поэзии по её содержанию?
— Красота заключается в правде, а правда в красоте.
Он приподнял бровь:
— Откуда это?
— Доимперский фрагмент, который я когда-то читал. Анонимный. А что касается вашего первого вопроса, ради удовольствия я предпочту Катулдинасу Сатаскина, но буду настаивать, чтобы мои неофиты многократно перечитывали Катулдинаса, пока не смогут цитировать его так же, как я.
Роркен кивнул. Он был не слишком крупным мужчиной с гладко выбритой головой и короткой раздвоенной бородкой. Магистр носил темно-красную мантию поверх чёрной униформы и перчатки. Сложно было определить его возраст, хотя ему должно быть, по крайней мере, триста лет, поскольку он сохранял свой высокий пост в течение полутора столетий. Благодаря аугметике и курсам омоложения он выглядел человеком, приближающимся к пятому десятку.
— Могу я предложить прохладительные напитки? — спросил он.
— Спасибо, сэр, но вынужден отказаться. Нунции составили для меня столь плотный график на всю Новену, что мне хотелось бы сразу перейти к делу.
— Нунции Министорума для всех нас установили плотные графики. Лорд главнокомандующий приказал им сделать так, чтобы празднование прошло с максимально возможной помпой. А Грегор Эйзенхорн, которого я знаю, при любой возможности сделает все, чтобы не придерживаться их предписаний.
Это замечание моего ответа не требовало.
Я насторожился. У нас с Роркеном сложились хорошие рабочие отношения, и я чувствовал, что он полностью доверяет мне со времён дела о Некротеке, закрытого девяносто восемь лет назад. С тех пор он с удовольствием помогал мне, направлял меня и лично присматривал за моими делами. Но у Магистра Ордо Ксенос Геликана не может быть друзей.
— Присаживайся. Думаю, ты можешь уделить мне немного времени.
Мы сели на стулья с высокими спинками но разные стороны низкого столика, и он протянул мне прохладную воду, импортированную с железистых источников Гидмоса.
— Укрепляет и тонизирует. Как я понимаю, Колдунья устроила тебе серьёзное испытание на Лете Одиннадцать.
Я извлёк информационный планшет из кармана своего плаща.
— Предварительные выдержки из моего полного рапорта, — сказал я, вручая его Роркену.
Магистр принял планшет и, не читая, положил его на стол.
— Ты знаешь, почему я хотел поговорить с тобой?
Я подумал и пошёл на рассчитанный риск.
— Из-за того, что поговаривают, будто я стал нечестивцем.
Он заинтересованно приподнял брови:
— Ты уже слышал?
— Да, эту информацию довели до моего сведения. Недавно.
— И какова твоя реакция?
— Честно сказать? Замешательство. Я не знаю источника этих слухов. Похоже, у кого-то есть причины испытывать ко мне неприязнь.
— К тебе?
— Ко мне лично.
Он сделал небольшой глоток воды.
— Прежде чем мы продолжим, я должен спросить тебя… Есть ли какая-либо причина, чтобы поползли эти слухи?
— Как я уже сказал, неприязнь…
— Нет, — спокойно произнёс он. — Ты знаешь, о чём я спрашиваю.
— Я ничего не сделал, — сказал я.
— Поверю тебе на слово. Но если потом я обнаружу, что ты лжёшь или хотя бы скрываешь от меня что-то, я буду… недоволен.
— Я ничего не сделал, — повторил я.
Он сложил ладони домиком и окинул взглядом море свечей.
— Вот что произошло. Инквизитор — кто, не имеет значения, — по секрету доложил мне о тревожном происшествии. Демонхост сделал милость и пощадил жизнь человека только потому, что принял его за тебя.
Это одновременно заинтриговало и напугало меня.
— Не могу подтвердить эту информацию, но демонхоста идентифицировали как Черубаэля.
В моих жилах застыла кровь. Черубаэль.
— После 56-Изар у тебя не было контактов с этим существом?
Я покачал головой:
— Нет, сэр. К тому же это было почти столетие назад.
— Но с того времени ты занимался его поисками?
— И не делал из этого тайны, сэр. Черубаэль — агент незримого врага, того, в чьи махинации оказался вовлечён даже член нашей организации.
— Молитор.
— Да, Конрад Молитор. Я потратил много времени и сил, пытаясь разузнать правду о Черубаэле и его хозяине-невидимке, но все бесполезно. Сто лет, а в итоге лишь неясные намёки.
— Вопрос о причастности Черубаэля к делу о Некротеке, как тебе известно, передали в ведение Ордо Маллеус. Но и им тоже не удалось взять его след.
— Где произошла эта встреча?
— Вогель Пассионата, — после некоторой паузы произнёс Роркен.
— И он думал, что пощадил меня?
— Есть предположение, что у демонхоста на тебя имелись какие-то планы. Высказывалось серьёзное предложение… о тесной взаимосвязи между вами.
— Чушь!
— Надеюсь, что так…
— Это и в самом деле бред, сэр!
— Надеюсь, что так, Эйзенхорн. У Великого Магистра Орсини нет времени возиться с радикалами Инквизиции. И даже если бы он не был настолько бескомпромиссен, такого не потерпел бы я. В Ордо Ксенос Геликана нет места для тех, кто якшается с Хаосом.
— Я понимаю.
— Уж будь столь любезен. — Роркен помрачнел, лицо его сделалось строгим. — Ты все ещё пытаешься разыскать это существо?
— Даже сейчас несколько моих агентов охотятся за ним.
— Есть хоть какие-нибудь намёки на успех?
Я вспомнил о сообщении на глоссии, полученном прошлой ночью.
— Нет. — Впервые и единственный раз за этот разговор мне пришлось соврать.
— Уже упомянутый инквизитор уговаривал меня передать расследование в руки Ордо Маллеус. Но я не отдам одного из своих лучших сотрудников на милость собак Безье. Я считаю это внутренним делом нашего ордена.
— Тогда откуда взялись слухи?
— Это меня и тревожит. Утечка информации. Мне показалось, будет разумно предупредить, что за тебя может взяться Ордо Маллеус.
Второе предупреждение за двенадцать часов.
— Мне бы хотелось предложить тебе покинуть Трациан и продолжать работу в другом месте, пока все не уляжется, — сказал Роркен. — Но есть необходимость в твоём присутствии на Апотропическом конгрессе.
Теперь все становилось на свои места. Сказочный размах триумфальных празднований Новены вполне соответствовал событию, но количество призванных старших инквизиторов, мягко говоря, вызывало недоумение. Герои-военачальники и светила Экклезиархии вполне могли быть привлечены для раздувания помпезности подобных торжеств, но инквизиторы — это совсем другая каста, более отстранённая, более… независимая. Мы не собираемся столь многочисленной компанией, и тем более по столь жёсткому приказу. Я думал, что Орсини просто демонстрирует своё влияние, чтобы произвести впечатление на главнокомандующего Геликана.
Но причина была не в этом. Должен был состояться Апотропический конгресс. Именно по этой причине нас и вызвали.
Апотропические штудии проводятся Инквизицией регулярно, и обычно в них участвует один, много три инквизитора. Более крупные мероприятия называют советами, которые требуют кворума по крайней мере из одиннадцати инквизиторов. Ещё более многочисленные собрания именуются конгрессами. Такие события чрезвычайно редки. Я знал, что мой старый наставник Хапшант присутствовал на последнем таком конгрессе, состоявшемся в субсекторе. Случилось это двести семьдесят девять лет тому назад.
Цель штудий, даже в их наименьшем составе, состоит в тщательной экспертизе и оценке способностей необычайно значимых пленников. Оказавшись в руках Инквизиции, преступный псайкер, лидер еретиков, военачальник ксеносов… ну и так далее… подвергается иногда весьма продолжительной формальной экспертизе, подчас даже не касающейся совершенных им преступлений. Зачастую отступники уже осуждены и ожидают исполнения наказания. На этом этапе Инквизиция решает расширить свой кругозор, получше разобраться в природе врагов человечества. Предметы исследования разбирают на части, как правило, интеллектуально, иногда ментально, а бывает, что и буквально, чтобы выявить их силы, недостатки, верования и мотивы. Таким образом, Апотропические конгрессы обретают жизненно важную истину — истину, которая защитит служителей Империума в последующих столкновениях с противниками. Чтобы проиллюстрировать это, стоит упомянуть, что славная победа Имперской Гвардии над метарасой Эззеля оказалась возможной лишь благодаря методам обнаружения их присутствия, разработанным при анализе скаутформы Эззеля Апотропическим советом на Адиемусе Ультима в 883.М40.
