Проходило время с множеством забот, но вот мои сомнения вновь проснулись и перешли во внезапный страх. Откуда пришло Кольцо хоббита? Что, если мой страх оправдан, делать с ним? Я должен был найти ответ на эти вопросы. Но я никому не говорил о своих страхах, зная, как опасен подслушанный шепот, если о нем станет известно. В долгих войнах с Башней Тьмы измена была нашим главным противником.
Это было семнадцать лет назад. Скоро я узнал, что шпионы разных видов, включая птиц и зверей, собираются у границ Удела и страх мой возрос. Я обратился за помощью к дунаданам, и их бдительность удвоилась. Я также раскрыл свое сердце перед Арагорном, потомком Исилдура.
– А я, – добавил Арагорн, – посоветовал отыскать Голлума, хотя и могло показаться, что уже поздно. И поскольку казалось очевидным, что потомок Исилдура должен помочь загладить его вину, я вместе с Гэндальфом принял участие в долгих и безнадежных поисках.
Затем Гэндальф рассказал, как они исходили все дикие земли вплоть до гор тени и до границ Мордора.
– Здесь мы уловили слухи о нем и предположили, что он долго прожил здесь в темных холмах, но мы не нашли его, и я отчаялся. А затем в своем отчаянии я вновь подумал об испытании, которое сделало бы ненужными поиски Голлума. Кольцо само могло сказать, является ли оно Кольцом власти. Я вспомнил слова Сарумана, сказанные на Совете.
«Девять, семь и три, – говорил Саруман, – имеют каждое свой драгоценный камень. Совсем не то у одного. Оно круглое и безо всяких украшений, как будто это простое Кольцо. Но тот, кто его изготовил, нанес на него свои знаки, которые мудрый и искусный, быть может, сумеет разглядеть и прочитать.»
Он не сказал, что это за знаки. Кто теперь мог это знать? Изготовитель. А Саруман? Как бы ни был он искушен в сказании, его знания должны иметь источник. Чья рука кроме руки Саурона, держала Кольцо до его исчезновения? Только рука Исилдура.
С этой мыслью я оставил поиски и быстро отправился в Гондор. В прежние дни члены моего клана часто бывали здесь, но больше всего Саруман. Он часто и подолгу гостил у владык города. Владыка Денетор принял меня менее приветливо, чем в прежние дни, и очень неохотно разрешил осмотреть груды свитков и книг.
«Если вы действительно ищете только, как вы говорите, записи о древних днях и об основании города, читайте! Ибо, по моему мнению, то, что было, менее темно, чем то, что будет, а меня больше заботит будущее. Но даже если вы более искусны, чем Саруман, который долго изучал мою библиотеку, вы не найдете ничего, что было бы неизвестно мне – я знаю все, что касается сказания об этом городе.»
Так сказал Денетор. И однако в его грудах лежит множество записей, которые теперь мало кто может прочесть, потому что их письмена и языки темны для потомков. И, Боромир, в Минас Тирите лежит непрочитанный никем, кроме Сарумана и меня, свиток, написанный самим Исилдуром. Ибо Исилдур не отправился прямо на север из Мордора, как рассказывают некоторые.
– Некоторые на севере, возможно, – вмешался Боромир. – В Гондоре все знают, что вначале он отправился в Минас Анор и жил там со своим племянником Менелдилом, давая ему наставления, прежде чем передать ему управление южным королевством. В это время он вырастил здесь последний отросток белого дерева в память о своем отце и брате.
– И в это же время он написал свиток, – сказал Гэндальф, – и об этом не помнят в Гондоре, кажется. Ибо этот свиток имеет отношение к Кольцу, и вот что в нем говорится:
Великое Кольцо будет наследием северного королевства, но записи об этом должны быть оставлены в Гондоре, где также живут потомки Элендила, пока не придет время, когда память об этих событиях потускнеет…
И после этих слов Исилдур описывает Кольцо таким, каким он его нашел:
Оно было горячее, когда я в первый раз взял его, горячее, как пылающий уголь, и моя рука была обожжена, так что я усомнился, пройдет ли когда-нибудь боль. Но постепенно оно остывало и, казалось, сморщилось, хотя ни его форма, ни красота не изменились. А надписи на нем, которые вначале были так же ясны, как алое пламя, с трудом теперь различимы. Они написаны в старой манере Эрегиона, так как в Мордоре не знают букв для такой тонкой работы: но язык надписи мне не известен. Мне кажется, что это язык черной земли, грубый и отвратительный. Какие злые мысли здесь записаны, я не знаю, но снимаю копию с надписи, пока она совсем не поблекла. Кольцо, может быть, несет жар руки Саурона, которая была черна и однако горела, как огонь. Ею же был убит Гил-Гэлад. Может, если Кольцо вновь накалить, письмена станут снова видны. Но я не буду рисковать: из всех изделий Саурона это самое прекрасное. Оно уже драгоценно для меня, хотя заплатил я за него великой болью.
Когда я прочел эти слова, мои поиски были окончены. Ибо надпись, как и предполагал Исилдур, была сделана на языке Мордора и слуг башни. И было известно ее содержание. В те дни, когда Саурон впервые надел Кольцо, Келебримбор, создатель трех колец, заподозрил его, услышал, как он произносит эти слова, и таким образом была открыта его злая сущность.
Я немедленно распрощался с Денетором, но когда я отправился на север, до меня дошли из Лориена вести, что Арагорн проходил этим путем и что он разыскал создание по имени Голлум. Поэтому я решил увидеться с ним и выслушать его рассказ. Я даже не смел гадать, какие смертельные опасности он преодолел в одиночку…
– О них незачем рассказывать, – сказал Арагорн. – Если человеку нужно пройти в виду Черных Ворот или топтать цветы в долине Моргула, ему нужно готовиться к опасностям. Я тоже в конце концов отчаялся и решил возвращаться домой. И тут, благодаря случайной удаче, я увидел то, что искал: следы мягких ног на илистом берегу пруда. След был свежий и вел не к Мордору, а от него. По краям мертвых болот шел я по нему и наконец нашел. Блуждая среди стоячих озер, глядя в воду до самого наступления тьмы, я поймал его, Голлума. Он был вымазан зеленой слизью. Боюсь, что он никогда не сможет полюбить меня: он меня укусил, я не был с ним вежлив. Ничего я не смог получить из его рта, кроме следов зубов. Я думаю, это была худшая часть моего путешествия – дорога назад, когда я следил за ним днем и ночью, заставляя его идти за собой с веревкой на шее, пока он не смирился из-за отсутствия еды и питья. Так я привел его в чернолесье. Здесь я передал его эльфам, так как мы договорились об этом заранее. И я был рад избавиться от его общества: уж очень он вонял. Надеюсь, мне никогда больше не придется смотреть на него. Но пришел Гэндальф, и начались их долгие разговоры.
– Да, долгие и утомительные, – согласился Гэндальф, – но небесполезные. Прежде всего, его рассказ о потере Кольца согласуется с тем, что нам сейчас впервые открыто рассказал Бильбо. Но я узнал также, что Кольцо Голлума досталось ему из великой реки вблизи полей радости. Я узнал также, что он владел им долго. Множество жизней своего маленького народа. Власть Кольца продлила его годы много дольше обычной продолжительности жизни. Но такой властью обладает только великое Кольцо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
