— Очень больно, — прошептала она.
— Я знаю. — Джейк поцеловал ее руку. — Так будет еще несколько дней. — А как в остальном самочувствие?
Она заморгала.
— Слишком яркий свет. Джейк улыбнулся:
— Виноват. Не хотел, чтобы ты проснулась в темноте и испугалась.
— Так это ты за мной ухаживаешь?
— Да.
— А где мама?
Джейк коснулся ее щеки.
— Мне очень жаль, Бэннер. Я собирался привезти твоих родителей, но мост снесло. Пока дождь не прекратится и вода не спадет, до Ривер-Бенда не добраться. Боюсь, тут и моя вина.
Она лежала тихо с минуту, глядя на него.
— Я ничего не имею против, Джейк. — Бэннер подняла руку, чтобы коснуться его щеки, но от слабости уронила ее. — У меня кружится голова.
— Это от эфира и от жара. Тебе надо снова заснуть. Хочешь пить? — Бэннер кивнула, и он налил ей воды. — Отпей немного. — Джейк поддерживал голову Бэннер, поднося к ее губам стакан. Стекло звякнуло о зубы, она глотнула, потом еще раз. — Ну, пока хватит. — Он поставил стакан на стол и заметил пузырек с лекарством, оставленный доктором. — Тебе больно? Дать лауданума?
— Нет. Не уходи. Останься со мной.
— Остаться?..
— Спи со мной, как в поезде.
— Но, дорогая, ты…
— Джейк, пожалуйста.
Бэннер с трудом держала глаза открытыми, но все же потянулась к нему. Этого было достаточно, чтобы он отбросил все сомнения. Джейк приподнял простыню и скользнул под нее. Он положил руку под плечи Бэннер и прижал ее голову к своей груди. Она повернулась к нему.
— Нет-нет, лежи тихо. Иначе тебе будет больно. — Джейк положил другую руку ей на бедро, чтобы сразу заметить, если она пошевелится. Пальцы Бэннер легли на ее грудь, и он почувствовал на коже тихое слабое дыхание.
О Боже! Какое блаженство! И какой ад. Какая сладкая мука.
Бэннер забылась сном через несколько минут, и Джейк тоже сразу заснул.
Утром Джейк тихо обошел дом, опасаясь разбудить Бэннер. Он сходил к Бурану, принес дров, затопил печь, приготовил на завтрак бекон, который нашел в кладовке, лепешки, сварил крепкий горячий кофе.
Когда все было готово, Джейк снова занял свой пост возле кровати Бэннер. Вмятины от его тела все еще были видны на матрасе. Он опустил глаза, и необъяснимое удовольствие охватило его. Раньше ему никогда не приходилось спать целую ночь с женщиной. Джейк обычно использовал их и уходил. Проспать всю ночь с женщиной, делясь с ней теплом и смешивая дыхание, было очень необычно.
Но не с любой женщиной. А именно с Бэннер.
Джейк посмотрел на нее. Да, и удивительно было проснуться рядом с ней. О всемогущий Господь! Она такая теплая и сладкая. Джейк проснулся, почувствовав что ее рука лежит слева, возле его сердца. Слегка раскрытые губы прижимались к его груди. Его рука…
Он сглотнул, вспоминая, где была его рука. Самое мягкое, самое теплое, самое сладкое место из всех. Джейк прикрыл его, защищая. Но кто защитит Бэннер от него? Дело не в том, что он снова намерен причинить ей боль. Никогда! Напротив, Джейк жаждал избавить Бэннер от любой боли.
Долго ли он сидел, глядя на спящую Бэннер, Джейк не помнил. Но это не важно. Просто ему хотелось быть здесь все время.
Проснулась Бэннер заметно бодрее, но боль еще не отпустила ее.
— Кажется, я никогда больше не смогу ходить. Джейк улыбнулся. Нет, она не умрет. Или покровительство Бога, или его тяжелый характер помешали смерти забрать Бэннер. Что именно, он не знал. Но Бэннер не умрет.
— Уверен, очень скоро ты снова будешь скакать на Вихре. Она застонала, а Джейк рассмеялся:
— Конечно, нужно время, сама понимаешь. Хочешь чаю?
Бэннер кивнула, и он пошел за чаем.
Когда Джейк вернулся, она корчилась под простыней.
— Ах, Джейк… тут что-то…
— Что? — Озабоченный, он поставил чай на стол.
— Да ничего, ничего особенного, — сказала Бэннер, избегая его взгляда.
— Ну что, снова болит? Может, тебя опять тошнит? Щеки ее запылали, но он понял, что это не от жары.
— Нет.
— Тогда что? Тебе больно? Может, дать лауданум? Прими, если надо. Это…
— Мне не нужен лауданум.
— Тогда что тебе нужно? — Джейк терял терпение. — Ну, говори!
— Да по нужде мне нужно! Джейк глупо улыбнулся.
— О, я даже и не подумал про это.
— Ну так теперь подумай. И поскорее.
— Сейчас, сейчас.
Он побежал на кухню и вернулся со сковородкой.
— Пока не сможешь вставать, это будет вместо горшка.
— Что ты делаешь? — закричала она, когда Джейк откинул простыню.
— Как что? Это я сейчас подставлю под тебя. Ну вот. Нормально?
— Я и сама могу это сделать.
— Тебе нельзя двигаться.
— Справлюсь.
— Бэннер, не глупи. Я держал тебя за голову, когда тебя тут недавно выворачивало…
— Спасибо, что напомнил.
— И вообще стоял и смотрел во время операции. Я менял тебе ночную рубашку, когда доктор отказался это сделать, так что все видел. Понятно? А теперь давай-ка я засуну эту сковородку тебе под попку, пока ты не намочила постель.
— Я сама. Или буду терпеть, — заявила она, стиснув зубы.
— Ну и женщина! — сказал он, с негодованием хлопнув дверью.
Бэннер заметила, что уже выросла в его глазах из «соплячки» в «женщину». Какое достижение!
Через пять минут, когда Джейк постучал в дверь, она слабо отозвалась:
— Входи.
Он встревожился: Бэннер лежала неподвижно, вытянувшись на постели.
— Как ты?
Она открыла глаза и увидела его озабоченное лицо.
— Все в порядке. Я просто устала.
— Я понимаю. — Джейк незаметно убрал сковородку и поставил на пол. — Извини, что кричал на тебя. А теперь попробуй снова заснуть.
— Хорошо, Джейк, — послушно прошептала она. А веки, обрамленные черными ресницами, закрылись сами собой, и он не заметил, как Бэннер заснула.
Джейк ухаживал за ней весь день, до вечера.
— А ты снова останешься со мной, да? Он помедлил, поправляя простыни.
— Мне не следует делать этого, Бэннер.
— Ну пожалуйста.
— Хорошо. Но ты засыпай. У меня еще дела по дому.
— Ты обещаешь, что придешь?
— Да.
Ночью она спала хорошо и проснулась всего один раз, попытавшись повернуться. Бэннер застонала, и Джейк тотчас открыл глаза.
— Тихо, тихо. Ты должна лежать спокойно. — Он поцеловал Бэннер в щеку. Чтобы она не двигалась, Джейк приподнял свое бедро, как бы прикрывая ее и не позволяя шевелиться. Бэннер привалилась к нему, и на этот раз застонал он.
Потом Джейк долго не мог заснуть.
Утром Бэннер сказала, что хочет есть.
— Чаю мне мало. — Она отдала ему пустую чашку.
— Хороший знак.
— Что там, беконом пахнет?
— Да. Но вряд ли тебе стоит есть его.
