русской литературы. М., 1923; там содержатся и другие программные работы); Ожирение роз. О стихах Терентьева и других. Тифлис, 1919; совместно с В. Хлебниковым и Г. Петниковым: Заумники. М.; Эуы, 1921 (на обложке указан 1922 г.); Сдвигология русского стиха. М.: МАФ, 1923; 500 новых острот и каламбуров Пушкина. М., 1924; Заумный язык у Сейфуллиной, Вс. Иванова, Леонова, Бабеля, А. Веселого и др. М.: ВСП, 1925 (содержит декларацию № 5: «О заумном языке в современной литературе»); Избранное. München: Wilhelm Fink Verlag, 1973; см. также дополнительную библиографию в примеч. 56 к наст. главе. О Крученых см. уже упомянутую ранее библиографию, сделанную Р. Циглер, а также примеч. ниже. Основные декларации кубофутуристов были изданы в переводе на французский и с примечаниями Ж.-К. Маркаде: L'année 1913. Les formes esthétiques de l'œuvre d'art à la veille de la première-guerre mondiale. Vol. 3. Paris: Klincksieck, 1973. P. 359—372 (содержит «A propos des oeuvres artistiques», «Le mot en tant que tel», «La lettre en tant que telle», «Déclaration du mot en tant que tel»).
17
Следует отметить, что «заумь» и «заумный язык» означают не одно и то же, но поскольку эти два термина с начала двадцатых годов смешивались, мы будем употреблять то один, то другой. По этому поводу см.: Квятковский А. Заумь // Поэтический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1966. С. 112—113; Mickiewicz D. Semantic functions in zaum'. p. 447—448.
18
Крученых А. Помада. Изд. Кузьмина и Долинского, 1913 (переизд.: Крученых А. Избранное. С. 53—70; илл. М. Ларионова).
19
Стихотворения, с которыми мы ознакомились в последнее время (см. примеч. 1 к наст. главе), показывают, что основная «трансментализация» происходит при чтении благодаря расставленным ударениям.
20
Стихотворение, упоминаемое А. Александровым: Материалы Д.И. Хармса в Рукописном отделе Пушкинского дома. С. 70. Полный текст можно найти: Жаккар Ж.-Ф., Устинов А. Заумник Даниил Хармс: Начало пути. С. 197. На полях этого стихотворения имеется ремарка, написанная рукой поэта: «Качать укоризненно головой».
21
Н. Горлов устанавливает сближение между футуризмом и коммунизмом, выражающееся в необходимости создавать новый язык в новом мире, упрекает Крученых в регрессивном характере его поэзии: «Называя лилию — эуы, Крученых нарушает органическую целость языка, он убивает самый язык как фактор социального порядка. Во имя социального бунта он творит антисоциальное дело. Он плохой революционер» (Горлов Н. Футуризм и революция. Поэзия футуристов. М.: Госиздат, 1924. С. 32). Н. Асеев несколькими годами позднее упрекнет в том же самом обэриутов (см. по этому поводу первую часть главы 4).
22
Ribemont-Dessaignes G. Préface à Ledentu le Phare // Bulletin du bibliophile. 2. Paris, 1974. P. 174 (переизд. предисловия: Iliazd. Ledentu le Phare. Poème dramatique en zaoum. Paris: 41°, 1923). Связи между заумниками и дадаистами сложны, и очень трудно определить, в какой из моментов они начинают взаимодействовать. О дадаизме в России стало известно благодаря статьям: Р.Я. Письма с Запада. Дада // Вестник театра. 1921. № 82 (переизд.: Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. С. 430—434); Эфрос А. Дада и дадаизм // Современный Запад. 1923. Т. 3. С. 120—125 (статья анализирует переводы текстов Ж. Рибемон-Дессеня, Т. Тцара, Ф. Пикабиа, П. Супо). Дада и заумь очень часто сопоставляются, и не только в статье Эфроса, но также: Парнах В. Кризис французской поэзии // Паруса. 1922. № 1. С. 33—35; Современный Париж // Россия. 1923. № 7; Баммель Г. Dada almanach — Berlin, 1921 // Печать и революция. 1922. № 6. С. 294—295 (по его мнению, речь идет о той же болезни). Нечасто можно услышать, что эти два направления не имеют ничего общего, о чем, однако, говорит Б. Горелый в работе: Dada en Russie // Cahiers de l'Association internationale pour l'étude de Dada et du surréalisme. 1. Paris, 1966. P. 31—42. Зато Горелый сравнивает дадаизм с ничевоками, манифест которых он перевел. Действительно, в «декрете» от 1921 г. этой группы поэтов (С. Садиков, С. Map, Е. Николаева, А. Ранов, Р. Рок, Д. Уманский, О. Эрберг) мы находим главу, называющуюся «Ничевоки России — Дада Запада», в которой читаем: «Говорим: "нет ничего в искусстве". Лишь исповедуем чернильную программу словесного террора» («Декрет о Ничевоках Поэзии»: Труды творческого бюро Ничевоков, Ничевоки Собачий ящик. М., 1922; этот декрет воспроизведен в сборнике: В Политехническом: Вечер новой поэзии. М.: Московский рабочий, 1987. С. 327—328). М. Марцадури соединил всех в своей антологии: Dada russo. L'avanguardia fuori della Rivoluzione. Bologna: Il Cavaliere Azzurro. 1984. На наш взгляд, кажется достоверным то, что это движение из России перешло во Францию вместе с И. Зданевичем (см. библиографическую справку по этому поводу в примеч. 85 к главе 4) и живописью С. Шаршуна; см. Шаршун С. Мое участие во французском дадаистическом движении // Воздушные пути. Альманах 5. Нью-Йорк, 1967. С. 168—174.
23
Харджиев Н. Судьба Алексея Крученых // Svantevit. Dansk tidsskrift for slavistik. Arg. I, 1. 1975. P. 36 (статья: p. 34—42).
24
«Дыр бул щыл...» анализируется, среди прочих, в работах: Nilsson N. Krucenych's poem «Dyr bul scyl» // Scandoslavica. 1978. № 24. P. 139—148; он же. The sound poem: Russian zaum' and German dada // Russian Literature. 1981. Vol. 10/4; а также: Flaker A. Poetry as a refusal of ideology (a Russian variant) // Proceedings of the 10 ICLA Congress (New York, 1982). New York, 1985. P. 399—405.
25
Крученых А. Апокалипсис в русской литературе. Во всех этих декларациях Крученых повторяет одни и те же идеи (см., например: Декларация заумного языка. Баку, 1921 (переизд.: Искусство (Баку). 1921. № 1); Заумники; Заумный язык у Сейфуллиной...).
26
Фраза такова: «<...> мысль и речь не успевают за переживанием вдохновенного, поэтому художник волен выражаться не только общим языком (понятия), но и личным (творец индивидуален) и языком, не имеющим определенного значения (не застывшим), заумным» (Крученых А. Заумный язык у Сейфуллиной... С. 53). Именно установка работ Крученых на эмоции, вероятно, разделяет его творчество с творчеством Хлебникова. По мнению Иваска, эмоциональный характер приближает заумь таких поэтов, как Крученых или Терентьев, к колдовству сектантов (в
