Утром, когда Джордж спустился в холл, все обращались к нему подчеркнуто вежливо и предупредительно. Тело незаметно увезли к коронеру. Все силы были брошены на то, чтобы Джордж его не увидел. Мальчика оберегали изо всех сил, поэтому весь день он провел в обществе миссис Мейс, которая ужасно ему надоело. Ближе к вечеру, когда его наконец оставили в покое, он проник в библиотеку, по недосмотру оставленную незапертой. Джордж изучил партию на шахматной доске. Черные могли поставить мат в три хода. Он пошел черным офицером, потом белым королем и самом в конце черной королевой.
– Шах и мат, – сказал мальчик вслух, и его слегка напугал звук собственного голоса в этом пустынном помещении. Сквозь дыру в окне ворвался порыв холодного ветра.
В Михайлов день 1811 года Джордж Сент-Мор, поступивший в Итон и унаследовавший титул баронета, поселился в Хекстер-хаусе. Ему выделили отдельную комнату. Несмотря на свою юность, он казался очень сдержанным молодым человеком. Вскоре его соученик по имени Деймер решил испытать характер Джорджа а стойкость. Будучи самым старшим обитателем Хекстер-хауса, Деймер за бравый вид, спортивную доблесть и бесстрашие получил от товарищей прозвище «Хекстерский петух». Однажды вечером он вошел в комнату Джорджа.
Тот с утра получил из Танкертона посылку с книгами, заказанными в библиотеке, и как раз вытаскивал их из коробки и аккуратно расставлял на полках. На столике у окна стояли шахматы. На доске оставались пять белых и три черных фигуры. Белые могли поставить мат в два хода. Детская задачка.
– Здорово, Сент-Мор, – сказал Деймер, – я решил, что до конца семестра ты будешь моим рабом.
– Неужели, Деймер? – ответил Джордж, продолжая расставлять книги.
Деймер подошел ближе и встал рядом:
– Хм, посмотрим, что останется от твоего хладнокровия, когда я с тобой разделаюсь!
Он схватил Джорджа за руку и вывернул за спину. Джордж выронил книгу, которую держал во второй руке, чуть отступил назад и изо всех сил впечатал каблук в ногу Деймера. От неожиданности тот выпустил Джорджа и заорал:
– Тебе это дорого обойдется, наглец!
– Ну, разумеется, – ответил Джордж, спокойно поднимая упавшую книгу, пока Деймер, рухнув на стул, тер отдавленную ногу. – Знаешь что, Деймер? Видишь у окна шахматную доску? На ней расставлены фигуры. Задачка совсем простая, белые должны поставить мат в два хода. Реши ее, и я стану твоим рабом как минимум до конца семестра.
Деймер с удивлением уставился на мальчика и заорал:
– Ты еще в игры со мной в играть собрался, наглый щенок? Да я могу избить тебя до полусмерти!
– Ты, конечно, можешь сделать мне больно, Деймер, но больно будет и тебе. Я научился не обращать внимания на боль. Поэтому вместо драки предлагаю тебе шахматную задачку, совсем простую. По-моему, это справедливо.
Секунд пятнадцать Деймер не мог оторвать взгляда от Джорджа. Необычное поведение новичка сбивало его с толку.
– Да ты свихнулся, Сент-Мор. У тебя просто не все дома. Тебя нужно было не в Итон посылать, а в Бедлам, – и Деймер вышел, яростно хлопнув дверью.
Еще до того, как он покинул комнату, Сент-Мор снова занялся книгами. Он вытащил из коробки том Дидро, который был ему особенно нужен, и любовно поставил книгу в золоченом кожаном переплете на застекленную книжную полку над письменным столом.
Реджи Оливер, драматург, актер и с 1975 года театральный продюсер. Его биография «Родом из Вудшеда», написанная Стелой Джиббонс, опубликована в Bloomsbury в 1998 году.
Помимо пьес, он выпустил пять сборников рассказов в стиле хоррор, сборник «Танцы в темноте», изданный Tartarus Press. В издательстве Centipede в серии «Мастера странных сказок» вышел большой сборник его рассказов «Драмы из глубин».
Новелла «Документы Дракулы 1. Школьная сказка», первая из четырех экранизированных, стала бестселлером на рождественской ярмарке в Ричмонде.
«Я давно очарован художником Ричардом Даддом, – говорит Оливер. – Некоторые мои рассказы вдохновлены его персонажами. Особенно одним из них – он изображен на картине «Детская задачка», которая заворожила меня таящейся в ней угрозой. Много лет я сочинял эту историю, сказку о чувстве вины, играх власти, детстве и потере невинности».
Майкл Маршалл Смит
Что-то темное и печальное
«Бесцельно» – простое короткое слово. Оно означает «без цели», где «цель» – мысленное предвосхищение действия. Без замысла и направления, а, следовательно, без места назначения, без будущего, которое можно предвидеть. Люди часто используют слишком легкомысленно. Они «бесцельно» бродят по улице, не в силах решить, то ли им попить кофе, то ли заглянуть в книжный магазин, то ли просто сесть на лавочку и поглазеть на прохожих. В этой «бесцельности» нет ничего страшного. Это временное состояние, часто наступающее после того, как получишь совет отдохнуть. Прожить час без мыслей о заботах, без нужды куда-либо спешить и что-то делать? В нашей суматошной жизни, где приходится непрерывно переключаться с одной проблемы на другую, это слово сулит только приятное.
Но если у тебя вообще нет цели? Нет точки опоры? Это совсем другое. Отсутствие цели похоже на смерть. Не иметь цели и значит быть мертвым, даже хуже. Именно люди, не имеющие цели, выбирают плохой путь и идут по нему, потому что больше им идти некуда.
В субботу после полудня Миллер всегда садился за руль. С утра он позволял себе поваляться в кровати лишние полчаса, читая почту и удаляя спам, а потом сидел на террасе с видом на лес, с журналом или айпадом в руках, выпивая бесчисленное количество чашек кофе. Его готовила стоявшая на кухне кофе-машина стоимостью восемьсот долларов. Она делала очень хороший кофе. Так и было задумано, иначе с чего бы ей стоить восемьсот долларов?
К полудню из-за сочетания кофеина с другими факторами он обычно не испытывал особого голода, но все равно шел на кухню и открывал холодильник. На его тарелке оказывались остатки готовых блюд, которые он закупал в будние дни в магазинах Сан-Франциско – или же в супермаркетах Санта-Круса и Фелтона в пятницу вечером, когда возвращался домой. По идее, еда должна была доставлять удовольствие и напоминать, что в жизни есть хоть что-то хорошее. По идее. Потом он наполнял соком один из двух стаканов, которыми пользовался. Второй, с выцветшим логотипом, предназначался для виски, но он был нужен только по вечерам. Миллер твердо придерживался этого правила.
Он выносил тарелку и стакан на террасу, ставил на стол, придвигал к нему самое плетеное кресло, в котором провел все утро, и ел. К этому времени солнце уже висело высоко в небе, и стол оказывался в тени. Миллер любил сидеть в тени, когда ел. Смена освещения помогала ему представить, будто он занят чем-то другим, отличным от того, чем занимался все утро. Хотя, строго говоря, все было по-прежнему. Он оставался тем же мужчиной, который сидел в тишине на террасе с видом на лес и жевал дорогую еду, по вкусу напоминавшую картон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
