Революционная война… Свердлов понимал, что это вопрос не только военный или внешнеполитический. Он показал, что сторонники немедленной революционной войны не хотят считаться с крестьянством. Между тем отношение к крестьянству — один из основных принципиальных вопросов революции. «Никто не должен забывать того, — заявил Яков Михайлович, — что Россия — страна в большей своей части крестьянская. И от этого факта уходить и не следует и нельзя… Как партия пролетариата, как партия передовых борцов за социалистическую революцию, к голосу широких народных масс мы не прислушиваться не можем».
В этом вопросе, как и всегда, Свердлов видел прежде всего людей, кадры работников партии и государства. «Левые» предлагали бросить в бой авангард пролетариата, лучшие его отряды, а это было бы самоубийством не только политическим, по и физическим. «Если бы вы присмотрелись к тому, из каких элементов создавались наши питерские отряды, то убедились бы, что там были лучшие наши товарищи. Это были люди, без которых Октябрьская революция была бы безуспешной». И далее: «Было бы величайшим преступлением перед рабочим классом России и международным пролетариатом, если бы мы не сделали последней попытки, — сказал Свердлов, — спасти этих лучших наших товарищей». С горечью рассказывал Яков Михайлович, как в дни наступления немцев один из генералов штаба направлял на фронт группы и отряды из лучших пролетариев столицы: «…для него ничего не значит гибель 5—10 тысяч пролетариев, но мы должны чувствовать, из кого состоят эти боевые единицы».
Для Свердлова «завоевание передышки» — это прежде всего сохранение десятков тысяч лучших представителей рабочего класса, которые составят ядро подлинно революционной армии, которые займутся организационной, практической, созидательной работой во всех областях строительства новой, социалистической жизни.
По предложению Свердлова съезд принял решение избрать Центральный Комитет в составе 14 членов, а не 21, как это было на VI съезде. Во вновь избранном ЦК ленинской линии было обеспечено твердое большинство. Возможность повторения мучительных и опасных колебаний, какие наблюдались в ЦК партии в январе — феврале 1918 года, была ограничена. Этим самым была ограничена также и опасность раскола партии, хотя возможность новых выступлений антиленинских элементов, различного рода раскольников, конечно, оставалась. Этому вопросу посвятил свою речь Свердлов при закрытии съезда. Он отметил, что если передышка, завоеванная партией, окажется длительной, то разногласия с «левыми коммунистами» могут обостриться. «Мы можем оказаться вынужденными выковать оружие для дальнейшей борьбы», — предупредил Свердлов.
Его заключительная речь явилась не только предостережением, но и призывом к единству, к борьбе с раскольниками. «Я, — заявил Свердлов, — нисколько не сомневаюсь в том, что широкие круги пролетарских масс, входящие в нашу партию, будут свято блюсти стремление к единству всех членов партии, которое высказывалось на этом съезде, не сомневаюсь в том, что попытка к расколу будет, во всяком случае, пресечена в самом начале».
14 марта 1918 года Свердлов открыл IV Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов.
На этот раз Всероссийский съезд Советов собрался не в Петрограде, а в Москве, куда переехало Советское правительство. Съезд работал при чрезвычайных обстоятельствах, когда продолжавшие наступление германские полчища глубоко вторглись в страну, отрезав крупные промышленные районы от центра. Преодолевая тяжелые препятствия, через линию фронта из самых отдаленных районов на съезд прибыло 1172 делегата с правом решающего голоса, из них 814 принадлежали к большевистской партии. Не только центральные районы России, Поволжья, Урала, Кубани, но и Украины (от Советов Киева, Херсона, Полтавы, Екатеринослава, Харькова), Белоруссии, Литвы, Латвии, Эстонии, Туркестана были представлены на съезде. «Мы не предполагали, — говорил Яков Михайлович, открывая съезд, — что настоящий съезд будет настолько многочисленным; мы не Предполагали, что в настоящих тяжелых условиях удастся товарищам со всех безусловно концов России съехаться для разрешения коренного и основного вопроса российской жизни… Съезд, — продолжал Свердлов, — должен разрешить: прав или не прав Исполнительный Комитет, решая подписать мирный договор. Этот вопрос, вопрос основной, должен будет занять внимание настоящего съезда».
Как и на III съезде Советов, руководство заседаниями было возложено на Свердлова. Но как резко отличались эти заседания от III съезда! Тогда на каждом заседании, в каждом выступлении был ярко выражен восторг победителей, радость бойцов, прошедших в триумфальном шествии под знаменами Советов по всей огромной стране. Здесь, на IV съезде, господствовала сосредоточенность, собранность людей революции, потерпевших первое поражение. Нужно было, стиснув зубы, принимать тяжелое решение, ибо враг был у ворот, враг угрожал самой жизни социалистического государства, Советской власти.
С того дня, как Свердлов занял председательское кресло во ВЦИКе, он был в беспрерывном бою. Этот бой продолжался и здесь, на Чрезвычайном съезде Советов, и продолжался с особым ожесточением.
Свердлов предложил делегатам утвердить строго продуманный регламент работы. 15 четко сформулированных пунктов давали достаточно полный простор для демократического обсуждения на съезде всех вопросов и в то же время сжимали в железные тиски любую попытку меньшевиков и эсеров сорвать такое обсуждение. По каждому вопросу мог выступать лишь один оратор от каждой фракции не более чем 20 минут. По каждому предложению предоставлялось по 5 минут одному оратору «за» и одному «против». Все заявления, в том числе и внеочередные, могли вноситься в президиум съезда в письменном виде, прений по этим заявлениям не открывалось.
Мепьшевики и эсеры неоднократно пытались нарушить установленный съездом порядок. На трибуну поднялся Суханов. Вместо того чтобы огласить резолюцию меньшевистской фракции, он произносит очередную речь. Свердлов строго его останавливает: «Будьте добры пользоваться словом для оглашения резолюции». Суханов игнорировал это предупреждение. «Я вас лишаю слова, — загремел голос Свердлова. — Предлагаю вам огласить резолюцию». Суханов подчинился. Но когда он доходит до слов, которыми Брестский договор характеризуется как «позорная сделка», в зале вспыхивает такой гневный протест, что Суханов беспомощно замолкает. В этот момент поднимается Свердлов. На его лице полнейшее беспристрастие, только за стеклами пенсне сверкают молнии и в голосе звучит едва сдерживаемое презрение: «Многократные заявления о том, что „сделка — позорная“ и проч., настолько глубоко возмущают всех, что я вынужден, — ко мне поступил ряд заявлений, — что я принужден лишить вас возможности читать дальше». Свердлов подчеркивает, что подобная резолюция оскорбительна только для той организации, которую представляет Суханов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
