Так и случилось. Заслышав звук шагов и лязг металла, Грэм едва успел приподняться, а в его камеру уже входили люди. Он не понял, сколько, в сумерках зрение путалось, да и не было у него времени, чтобы установить точное количество. Сумеречные братья действовали очень быстро и согласовано. Грэм только начал подниматься им навстречу, как на голову его обрушился очень точный и очень болезненный удар. Он в то же мгновение потерял сознание и упал обратно на пол.
Пришел в себя он оттого, что в лицо его плескали ледяной водой. Он полулежал на ровной твердой поверхности, вовсе не похожей на пол темницы, скорее — жесткая кровать или скамья, застеленная одеялом. Затылок дико болел, и Грэм подумал, не проломили ли ему там кость. Он попытался пошевелиться и едва не взвыл от взорвавшей голову боли. Тогда он осторожно открыл глаза.
Низкий бревенчатый потолок плавал в сизом мареве. На фоне этого потолка Грэм увидел несколько склонившихся над ним лиц, но сначала не мог сообразить, кому они принадлежат.
— Очнулся, слава богам, — проговорил смутно знакомый голос. — Как вы себя чувствуете, мастер Соло?
Ну конечно, Конар. Сквозь марево проступили золотистые блики его волос.
— Так себе, — ответил Грэм, с осторожностью ворочая языком. Казалось, одно слишком громко произнесенное слово окончательно взорвет его череп. — Что произошло?
— Кажется, я немного перестарался, — голос Конара звучал виновато и сконфужено. — Не рассчитал сил…
— Так это ты меня ударил? — дошло до Грэма. — Зачем?
— Давайте я вам потом все объясню? Вы сейчас себя нехорошо чувствуете, мастер Соло, вам нужно отдохнуть…
— А давай, ты не будешь мне рассказывать, как я себя чувствую? — морщась от боли, Грэм приподнялся на своем ложе. Так и есть — довольно жесткая кровать, из тех, что ставят на постоялых дворах. И комната тоже явно не в храме Фекса находится.
Рядом с кроватью стояли Конар и Мэнни — бледный, осунувшийся; чуть поодаль на стуле задом наперед, облокотивший подбородком о спинку, сидел незнакомый парень лет тридцати, русоволосый и кареглазый. Грэм медленно и аккуратно ощупал затылок. Волосы слиплись от крови, но кость, кажется, была цела. И, конечно, наличествовала огромная шишка. Впрочем, от этого не умирают.
— Так зачем ты хотел проломить мне череп? — медленно выговаривая каждое слово, спросил Грэм, повернувшись к Конару.
— Если коротко… — молодой человек смущенно пожал плечами. — Мы поняли, что будет очень трудно уговорить вас согласиться с планом госпожи Марьяны и тайно покинуть храм. Тогда мы стали действовать решительно…
— Да уж, решительности вам не занимать… — буркнул Грэм. Значит, они сделали таки то, что собирались, и кто-то поплатился за его преступления перед Фексом, будь оно все проклято. — Где мы находимся?
— Это "Золотая подкова", постоялый двор на окраине Танела. Не из самых комфортных, но в нашем положении выбирать не приходится…
— И как же вы меня сюда тащили? А? — Грэм посмотрел сначала на Конара, потом на кареглазого парня, и махнул рукой. — Ладно, не отвечайте…
Голова работала из рук вон плохо, и он никак не мог собрать мысли воедино и сообразить, что ему теперь делать и как поступить. Одно было ясно — отныне человек по имени Грэм Соло числился среди мертвых.
В который уж раз, впрочем.
— Вам нужно уехать из города, — снова заговорил Конар. — Да и с материка лучше тоже, как только вы почувствуете себя достаточно хорошо. Если вы попадете на глаза кому-нибудь из братьев, все пойдет прахом. И Фекс накажет госпожу Марьяну.
— И тебя тоже. И твоего приятеля. Безымянный! Для чего вы только все это затеяли?
Теперь мне придется бежать, подумал Грэм — за тридевять земель, как можно дальше… и даже не ради себя, а ради других. Сколько он еще будет убегать? Сначала Самистр, потом — Истрия, Наи… теперь вот вообще непонятно, куда деваться. На юг, к варварам? Или на север, в те земли, что лежат севернее Наи и почти круглый год покрыты снегом? Бежать из только-только появившегося дома, оставив надежду разыскать Джулию, родившую ему сына (боги, ведь он в первый раз вспомнил о ней за последние две недели…), обзавестись, наконец, семьей…
Мэнни, словно прочитав его мысли, тихо подошел, ткнулся лохматой черноволосой головой в бок. Грэм обхватил его одной рукой, прижал к себе, и поднял глаза на Конара.
— Зачем? — повторил он тихо, уже понимая, что ему ответят.
— А лучше было бы, если бы вас убили? — с мальчишеской порывистостью спросил Конар. — Не будем теперь спорить. Давайте лучше прикинем, когда вы с мальчиком сможете уехать из Танела.
Грэм снова пощупал затылок и зашипел сквозь зубы. Было ясно, что в ближайшие часы — если вообще не дни — никуда он поехать не сможет. Стоило только подумать о том, что снова придется трястись в седле — с головой, отзывавшейся вспышкой боли на каждое шевеление ресниц — и его охватывал прямо-таки сверхъестественный ужас. Кроме того, спина еще не отошла от прошлой поездки. Как и некоторые другие части тела.
— Я не знаю, Конар. Но сегодня я точно ехать не смогу.
— Это моя вина, — вздохнул Конар. — Но что же делать? Вам нельзя оставаться в Танеле. Слухи расходятся быстро…
— Но совершенно необязательно ехать верхом, — вдруг подал голос молчавший доныне кареглазый парень. — Можно нанять экипаж.
— Точно! Далеко вы не уедете, но сможете хотя бы покинуть Танел, где опаснее всего. Оставайтесь пока с мальчиком здесь, а мы с Оливером попробуем найти экипаж.
Не дожидаясь возражений или встречных предложений, Конар со своим товарищем, которого он назвал Оливером, вышли из комнаты.
— Безымянный, — в сердцах сказал Грэм. — Мое мнение уже никого не интересует? — он посмотрел вниз, на Мэнни, который все еще прижимался к нему, вздохнул. — Ну что, парень, влипли мы с тобой?
— Нам придется уехать из дома? — шепотом спросил мальчишка.
— Мне придется уехать из дома. Ты можешь остаться, если захочешь. Я найду людей, которые будут присматривать за тобой…
— Нет! — Мэнни вцепился в него так, как будто Грэм собирался оставлять его прямо здесь, на постоялом дворе. — Я поеду с вами!
— Эх, парень, — вздохнул Грэм, встрепав ему волосы. — Да куда я от тебя денусь… Ты вообще как, в порядке? Никто тебя не обижал?
— Все хорошо. Та дама в красном плаще, ну, госпожа Марьяна, была очень добра ко мне. Правда, она почему-то думала, что вы — мой отец, — очень серьезно ответил Мэнни.
— И ты ее не разочаровал? Не сказал, что я не твой отец?
— Нет. А нужно было?
— Да нет, это я так… Дай-ка я пока прилягу, голова болит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
