грустное впечатление. Ты пишешь, что тебе очень грустно. Я не знаю твоей жизни за последний год и что было в твоем сердце, но, судя по всему, что о тебе знаю, тебе трудно быть счастливой.
О, милая, я не к дешевому необходимому счастью приглашаю тебя. Я уважаю тебя (и всегда уважал) за твою требовательность, но ведь я знаю, что сердце твое не может не требовать жизни, а сама ты людей считаешь или бесконечно сияющими или тотчас же подлецами и пошляками. Я сужу по фактам. Вывод составь сама.
До свидания, друг вечный! Я боюсь, что письмо это не застанет тебя в Москве[214]. Знай во всяком случае, что до восьмого (8) мая нашего стиля я еще в Дрездене (это minimum, может быть, пробуду и долее), а потому, если захочешь отвечать мне, то отвечай тотчас же по получении этого письма. Allemagne (Saxe), Dresden, Dostoiewsky, poste restante. Дальнейшие же адресы буду сообщать. Прощай, друг мой, жму и целую твою руку.
Твой Ф. Достоевский.
Ф. М. Достоевский – А. П. Сусловой // Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Т. 28. Кн. 2. С. 182–184.
…Надо отметить, что тон, с которым повествуется о женитьбе на А. Г. Сниткиной, несколько неожиданен: суховато, сдержанно, без намека на лирическую окрашенность этого эпизода, считавшегося Достоевским «великим единственным счастьем», и рассказана в этом письме важная страница жизни. Думается, была некая причина, заставлявшая так писать, опрощать событие, зарисовывать себя в тени, без жадного чувства влюбленности, личной интимной заинтересованности. Причина эта крылась в лице адресата, от которого Достоевский, по-видимому, хотел спрятать это напряженное личное чувство. Судя по заключительным строкам, по обращениям, адресат был близок писателю; с этой женщиной, властной, экспансивной, страстной, были у него какие-то сложные отношения. Достоевский убеждает ее, что то счастье, которое дала ему его жена и которое им самим считается необходимым, несмотря на его дешевую скромность, что такое счастье не для такой натуры, как у нее, что брак его с нею не был бы возможен. Кто эта женщина? Мне кажется, это была та самая Полина, о которой впервые поведала дочь Достоевского в своей мюнхенской книге, та Аполлинария Суслова, с которой Достоевский путешествовал за границей в 1863 году, скрыв ее, между прочим, от Тургенева в Бадене, хотя И. С. был у него два раза, та Полина, которая, судя по одному неопубликованному письму из Турина 8/20 сентября 1863 г., несмотря на свою инфернальность, счастья Достоевскому не дала. Ее характер, как он изображен в книге Л. Ф. Достоевской, соответствует душевному облику, проступающему в последней части дрезденского письма Достоевского. Есть указание на существование неизданных записок А. П. Сусловой; в наших архивах (петроградских и московских) имеются ее письма и письма Достоевского к брату Михаилу с любопытными подробностями о «приключениях» этого романа, пережитого Достоевским незадолго до смерти его первой жены, М. Д. Исаевой. Опубликование всех этих материалов раскроет тайну напечатанного нами письма к той, кто оставался в 1867 году для вторично женившегося Достоевского «милым другом», «другом вечным».
Бродский Н. Неизданные письма Ф. М. Достоевского // Недра. Кн. 2. М., 1923. С. 274.
…Самый тон этого письма, в высшей степени осторожный, определенно рассчитан на самооправдание.
Именно чувством неловкости, м. б., и стыда, – само собою разумеется, если только не простой забывчивостью, – можно объяснить то, что он рассказывает ей здесь с такой излишней подробностью факты, которые, конечно, ей должны быть известны, т. к. она виделась с ним в Висбадене в августе 1865 г., уже после смерти брата и закрытия «Эпохи», виделась с ним в Петербурге в течение 2–3 месяцев, пока она не уехала в Тамб. губ. к брату. Впрочем, в одном месте письма Д. и пишет: «тебе известно отчасти…» Но он все же заполняет все письмо тем, что ей уже известно и, б. м., не совсем интересно, во всяком случае, менее интересно, чем то, чему посвящается всего несколько строк, – о женитьбе. Самооправдание, б. м., слышится также и в тех словах, которые он говорит про Каткова, – для Сусловой то, что Достоевский печатался в «Русском вестнике», должно было быть равносильным измене прежним и теперешним политическим идеалам. Дважды повторяется Достоевским, что Катков больше платит, а при его теперешнем материальном положении это в известной мере оправдывает его.
Долинин А. С. Достоевский и Суслова. С. 267.
9 мая (27 апреля)
Сегодня утром мы вышли из дому. Федя пошел в С[afé] F[rançais] читать газеты, а я пошла доставать адрес той библиотеки, в которой можно доставать русские книги. Я скоро получила, что мне было нужно, и вернулась домой, чтобы прочитать письмо, которое я нашла в кармане Феди. (Дело, конечно, дурное, но что же делать, я не могла поступить иначе.) Прочитав письмо, я так была взволнована, что просто не знала, что делать. Мне было холодно, я дрожала и даже плакала. Я боялась, чтобы старая привязанность не возобновилась и чтобы его любовь ко мне не прошла. Господи, не посылай мне такого несчастья! Я была ужасно печальна, просто как подумаю об этом, так у меня сердцу больно сделается. Господи, только не это, это слишком будет для меня тяжело, потерять его любовь.
Я едва успела утереть слезы, как он пришел домой. Он очень удивился, увидя меня. Я сказала, что у меня живот болит (я была уверена, что и он придет домой, не знаю, почему). Потом я ему сказала, что мне нездоровится, что у меня дрожь. Он хотел, чтобы я легла в постель, очень стал беспокоиться, расспрашивал, отчего это у меня. (Он меня еще любит, он сильно всегда беспокоится, когда со мной что-нибудь делается.) Говорил, что мне не надо есть. (От нравственных мучений вздумал лечить голодом.)
…Я была весь обед скучна. Федя допытывался, отчего это происходит, но я ему не сказала. Он очень опасается болезни и рад, что не уехал сегодня… Потом мне сделалось ужасно грустно. (Вообще весь этот день я была ужасно несчастной.) Я пошла и стала смотреть в окно. Федя два раза призывал меня, потом пришел сам ко мне. Потом, когда я простилась и легла, он также приходил проститься, а потом пришел со свечой посмотреть, не плачу ли я. Его, очевидно, беспокоит, что со мной делается. Мне кажется, что он подозревает, что я знаю про письмо, потому что он спрашивал меня, не ревную ли я его. Я ответила, что ревную к англичанке, которую мы видели на террасе.
14 (2) мая
После
