– Спасибо, – ответила она, – может быть, я и попробую. Вик смотрел, как она достала из сумки чистую пленку и перезарядила камеру. У нее великолепные волосы, подумал он, красивые глаза, несмотря на то что они несколько холодноваты.
– Это ваше хобби? – спросил он, в то время как Джулио ставил перед ней напиток.
Даная холодно посмотрела на него:
– Конечно, нет.
– Извините, – усмехнувшись, он пожал плечами, – может, если вы поразмыслите немного, то вместо этого напитка закажете горячий кофе – это помогает растопить лед.
Даная решительно направилась в противоположную сторону бара.
– Я просто хочу побыть одна.
– Достаточно ясно. – Осушив свой бокал одним большим глотком и пожелав Джулио спокойной ночи, Вик лениво направился в ресторан. Если даме не нравится его общество, то и он обойдется. Кроме того, единственное, чего ему хотелось – это поужинать. Слишком часто он представлял себе это.
Столовая была точно такой, как он рисовал себе ее длинными, кишащими всякими насекомыми ночами в диких местах Сальвадора, – уставший, с больными ногами, уши наглухо заперты от дневной суеты, но глаза на всякий случай по-прежнему бодрствуют, а мысли в это время бродят где-то вокруг бутылки хорошего шампанского, красиво поданной в серебряном ведерке, с ледяными капельками, стекающими по стенкам. Мечта о барах, которые он знал, или об изысканных обедах в цивилизованных ресторанах была уловкой, к которой Вик частенько прибегал в своих долгих поездках в качестве странствующего репортера телекомпании Эн-Би-Си. Он пришел к выводу, что это позволяет ему сохранять спокойствие и здравый смысл в самых тяжелых ситуациях. И не всегда это были моменты действий – тогда у него не бывало времени на раздумья, он просто старался пригнуть голову пониже и делать свою работу, которая заключалась в том, чтобы получить достоверную информацию и донести ее до людей, дать им возможность увидеть войну, услышать ее звуки, почувствовать запах, вместо того чтобы просто слушать сообщения, смотреть на карту военных действий и пластиковые модели.
Вик Ломбарди бывал в самых горячих точках планеты вместе со своей командой – оператором и звукорежиссером, они работали вместе уже шесть лет, и он не мог представить себе более увлекательного образа жизни. Но когда выпадало несколько дней отдыха, он безусловно наслаждался жизнью.
Из длинного перечня вин он выбрал шампанское «Уинстон Черчилль» 1979 года, с одной стороны, потому, что оно было названо в честь великого стратега, а с другой – потому, что это было великолепное шампанское, которое ожидало его в ведерке со льдом рядом с его столиком и выглядело точно так, как он мечтал все эти недели. Несколько пар спокойно обедали за столами, покрытыми розовыми льняными скатертями, и огромный человек в безупречно белом пиджаке наигрывал на фортепьяно нежные мелодии точно так же, как и тогда, когда Вик был здесь в последний раз. Довольный тем, что в «Харбор-отеле» ничего не изменилось, разве что в лучшую сторону, он занялся меню.
– Вы позволите? – Рыжеволосая девушка стояла рядом с его столом, поправляя несколько спутанные волосы, с улыбкой, полной раскаяния. – Извините, – сказала Даная. – Я не хотела быть грубой. Я подумала, что вы еще один из отдыхающих, который хочет…
Вик рассмеялся, запрокинув голову.
– Что же заставило вас изменить свое мнение обо мне? – спросил он, отодвигая для нее стул.
– Конечно, потом я узнала вас. Так глупо, что я не узнала вас сразу.
– А почему вы должны были сразу узнать меня? Кроме того, на экране я обычно выгляжу таким аккуратным, – добавил он, когда она села.
– Я в самом деле восхищаюсь вашими работами! – воскликнула она, наклоняясь в кресле немного вперед. – Но это, должно быть, ужасно страшно – быть там, когда вокруг рвутся снаряды.
Вик пожал плечами:
– Конечно, страшно, но это – моя работа. Я репортер, а это единственный способ донести информацию до людей.
Даная держала наготове свой «Никон».
– Мне интересно… Я хочу сказать, вы не возражаете? Дело в том, что у вас очень интересное лицо. Вы не возражаете, если я сделаю несколько снимков?
Она смотрела на него с такой надеждой, что Вик подумал, что счастье всей ее жизни зависит от того, сделает она эти фотографии или нет. Он пожал плечами:
– Если это так важно для вас, мисс…
– Я – Даная Лоренс. И это важно. Я профессиональный фотограф. Может быть, вы видели некоторые из моих работ? – Он выглядел озадаченным, и она поторопилась продолжить – Рекламная кампания «Силуэт»? Фотографии Галы-Розы на десятой странице в сентябрьском номере «Вог»? «Авлон-косметикс»?.. Нет?
Ее лицо стало разочарованно-грустным, когда он отрицательно покачал головой, улыбаясь ей.
– Извините, Даная, но я уже так давно за границей, думаю, что я отстал от жизни. Так вот что вы делаете здесь – снимаете коллекцию и делаете подборку?
– Мы приехали этим вечером, но остальные так устали, что легли спать.
– А вы нет? – Вик сделал знак официанту, чтобы тот налил шампанского.
– Я – никогда! Я просто хочу, чтобы стало светло, чтобы я могла поехать и поискать место для съемок. Не могу дождаться, когда же мы начнем! Они называют меня погонщиком рабов, – заметила она со смущением. – Но это только оттого, что я люблю свою работу и хочу того же от них. Особенно от Галы-Розы.
– Это та соломенная блондинка?
– Да, это она. Думаю, что слишком многого хочу от людей. Я жду от них моей собственной энергии, моей преданности делу…
– А я думаю, что они всего-навсего снимают коллекцию одежды.
Даная испытующе поглядела на него. Была ли в его словах доля сарказма?
– Послушайте, Даная Лоренс. Я заключаю с вами сделку, – сказал Вик. – Поужинайте со мной и можете делать любые фотографии.
Даная заглянула в светло-карие глаза, вспоминая, когда в последний раз ей говорил такое мужчина. Томазо Альери в Риме, и как этот вечер закончился.
– Да это сделка! – согласилась она, смеясь.
– А что в этом смешного? – удивился он.
– О, ничего… Ничего, действительно ничего, – ответила она, все еще улыбаясь.
– Тогда вам стоит попробовать улыбаться чаще, – ласково сказал он. – Это идет вам, мисс Лоренс.
– Расскажите мне о себе, – попросила она, приступая к воздушному, как пух, муссу из рыбы, пойманной утром. Потягивая изумительное шампанское и слушая его рассказ, она решила, что ей и в самом деле нравится его облик: смуглая кожа, сильное, стройное тело. Нравилось его чувственное лицо с твердым подбородком, мелкими морщинками, лучившимися вокруг глаз – молодых, много видевших глаз, которые она хотела поймать на пленку. И ей хотелось снять бокал из-под шампанского, который был сжат его рукой, как хрупкий цветок.
