— Ну, это и есть высшая магия, Алиса, — ответил я, — Самый шик — это не кидание огненных шаров размером с Эверест, самый шик — это вот такие вот комбинации.
— А в чём первый парадокс? — спросила Арлетт и пояснила, когда я удивлённо повернулся к ней, — Ты сказал, что для того, чтобы объяснить первый парадокс, нужно объяснить второй. Так в чём первый-то?
— А, ну тут всё просто. Виктор и Фонарщики заперты в замкнутом кармане реальности, который не разомкнётся, прежде чем драка не закончится. Только тут вот какое дело: Виктор не может умереть, а для победы фонарщиков он должен. Умереть он не может, потому что он так задал условия своей связи с замком, а фонарщики не могут проиграть, потому что… ну, потому что не могут. Как я выше сказал, вся их магия и тренировка ушла на то, чтобы гарантировать их победу в финальном бою. Следовательно — один не может проиграть, а другие обязаны выиграть, и нарушить любое условие невозможно, не поломав принцип причинности.
— Это звучит довольно… страшненько, если задуматься, — покачала головой Алиса.
Я хмыкнул в ответ:
— «Если задуматься», то звучит это не столько «страшненько», сколько «апокалиптично». Скажу честно, я бы не решился на такое действо, если бы Виктор не затащил нас в междумирье. Потому что к чему может привести такой парадокс в такой сложной системе как полноценный обитаемый мир — страшно даже представить. Но ни к чему хорошему, это точно.
— Почему?
— Потому что все константы и законы нашего мира работают по принципу прецендента. Если что-то один раз случилось, оно случиться вновь, потому что вот так вот работают законы — не избирательно, слепо. Поэтому если в нашем мире произойдёт ситуация, любой выход из которой нарушает важнейший закон мироздания — тот, который гласит, что событие не может предшествовать явлению, которое собственно и вызвало это самое событие, ты не можешь, так сказать, родить собственного дедушку. В общем, если такое случится, то вся система рухнет просто потому, что мир из более-менее стройной системы превратится в нечто, где все события происходят одновременно и та история с дедушкой уже даже не будет казаться чем-то необычным.
Посмотрев, как вытянулись лица девушек, я поспешил добавить:
— Впрочем, в реальном мире ни фонарщиков, ни квантового бессмертия Виктора достичь было бы невозможно — именно потому, что они допускают вот такие вот парадоксы. Аномалия была полигоном Меттина для разработки и исследования новых видов магии, естественно, условия на этом полигоне были несколько далеки от реальных.
— Да уж, отличные новости — оказывается, владение этими силами ставит тебя в каком-то смысле смотрителем над природными законами, — Арлетт нервно хохотнула, но её хохоток превратился в зевок, — Ох, извини, даже о таких серьёзных делах думать не могу…
— Я тоже засыпаю, — сообщила Алиса, потянувшись к светильнику на прикроватном столике — давайте отложим продолжение разговора на завтра.
— Не возражаю, — заметил я, закрывая глаза и прижимая к себе боевых подруг.
«Будет очень смешно, если наутро окажется, что всё это — иллюзия, а в реальности тем временем на нас напрыгивают орды демонов и обрушается потолок,» — пришла последняя мысль перед тем, как я провалился в сон.
* * *
Потолок не рухнул, демоны не появились, а мир вокруг оказался вполне реальным.
Проснулся я в отличном расположении духа. Открыв глаза, первым что я увидел была светловолосая головка Алисы, покоящаяся у меня на груди. Арлетт, с другой стороны, я сам прижимал к себе левой рукой.
«По крайней мере, это не приснилось,» — подумал я, начиная выбираться из опутавших женских рук и ног. Сделать это, не потревожив их обладательниц было непросто, но к счастью, у меня был изрядный опыт. Стоило мне вылезти, как Алиса пробормотала что-то во сне, начала водить рукой по кровати и нащупала Арлетт, обняла и прижалась к парижанке.
Посмотрев на довольно притягательную картину несколько мгновений, я всё же развернулся и вышел из спальни. Конечно, можно было и лечь обратно, но мне казалось, что пока есть время нужно его использовать.
Стараясь не шуметь, я прошёл в ванную, в которой вместо нормальной купели оказалась лишь душевая кабинка. Впрочем, после событий вчерашнего дня (я покачал головой от осознания того, что наши странствия по аномалии действительно заняли лишь один день, а не неделю или месяц) подобные мелочи уже даже не воспринимались как проблемы. Особенно учитывая, что на полочке перед зеркалом обнаружилась запечатанная в пластик одноразовая бритва и тюбик с кремом для бритья. Взглянув на свою довольную, но всё же слегка заросшую рожу в зеркало, я хмыкнул и подмигнул сам себе.
— Всё-таки мы выиграли, ваше благородие. И то хлеб, — мой голос был слегка хриплым.
* * *
Спустя примерно полчаса, я уже стоял на небольшой кухне перед включённой газовой плиткой. Девушки уже должны были скоро проснуться, так что я решил устроить нам небольшой пир, насколько содержимое гостиничного холодильника позволяло. К счастью, мы всё-таки раскошелились на номер подороже, так что позволяло оно немало. Вот и вышло что я уже добрые полчаса возился с завтраком, мурлыкая в тон включённому на музыкальную волну радиоприёмнику.
Песня кончилась как раз когда я перевернул омлет.
— Срочные новости, — раздался из приёмника уверенный мужской баритон, — Сегодня, в шесть тридцать утра, барьер, окружавший Верденскую аномалию исчез. Поднятые по тревоге войска немедленно приступили к разведке местности, но никаких следов барьера, как и самой аномалии не обнаружили. Может ли быть, что напоминание о тяжёлых последствиях Великой Войны наконец-то исчезли? Об этом мы поговорим с…
Раздался звонок в дверь, и я выключил радио, приглушил огонь под сковородкой и быстрым шагом направился ко входу, пока нежданный гость не перебудил спутниц. И вовремя — когда я распахнул дверь, девушка-служанка уже снова тянулась к звонку.
— Да?
— Эмм… вам телеграмма, — сообщила гостья, стараясь не опускать взгляд.
«А, ну да, я же халат снял, когда пошёл готовить, вот и стою в одних
