И тут Лив неожиданно останавливается.
За последние недели кавардак в кабинете с каждым днем только увеличивался. Все свободные поверхности завалены кипами бумаг. Теперь Лив, всецело захваченная новой идеей, быстро разгребает завалы, раскладывает документы по папкам и для надежности закрепляет аптечной резинкой. Хотя она и сама еще толком не знает, что будет делать со всем эти добром после окончания процесса. А вот и старая красная папка, что дал ей Филипп Бессетт. Лив перелистывает истлевшие страницы и наконец находит то, что искала. Два клочка бумаги.
Проверяет их и идет с ними на кухню. Зажигает свечу и по очереди держит бумажки над дрожащим пламенем до тех пор, пока от них остается только горстка пепла.
«Ну вот, Софи, — говорит Лив. — Раз уж я больше ничего не могу для тебя сделать, то прими от меня хоть такой подарок».
И начинает думать о Дэвиде.
33
— А я-то считал, что ты давным-давно уехал. Джейк заснул на середине «Самых смешных домашних видео Америки». — Зевая и шлепая босыми ногами, на кухню входит Грег. — Хочешь, поставлю раскладушку? Типа, поздновато тащить его домой.
— Было бы здорово, — говорит Пол, не отрываясь от своих досье. Ноутбук лежит у него на коленях.
— С чего вдруг ты решил в этом снова копаться? Ведь вердикт вынесут уже в понедельник. Так ведь? И вообще, хм, разве ты не бросил работу?
— Я кое-что упустил. Точно знаю. — Пол пробегает пальцем по странице, нетерпеливо перелистывая ее. — Мне нужно еще раз проверить все свидетельства.
— Пол! — Грег придвигает стул поближе к брату и уже громче повторяет: — Пол!
— Что?
— Хватит, братишка. Дело закончено. И все нормально. Она тебя простила. Ты сделал широкий жест. А теперь пора завязывать.
— Ты так думаешь? — закрыв глаза рукой, откидывается на спинку стула Пол.
— Если серьезно, то ты сейчас похож на маньяка.
Пол делает глоток кофе. Кофе совсем холодный.
— Это разрушит наши жизни.
— Не понял?
— Грег, Лив любила картину. И ее будет постоянно грызть изнутри, что… я в ответе за то, что она ее лишилась. Может, не сейчас. Может, даже не через год или два. Но это непременно произойдет.
— То же самое она может сказать и насчет твоей работы, — парирует Грег.
— Насчет работы я особо не переживаю. Мне давно пора было сваливать оттуда.
— А Лив говорит, что не переживает насчет картины.
— Ну да. Но ее загнали в угол. — И увидев, что брат разочарованно мотает головой, Пол снова склоняется над досье. — Грег, уж я-то точно знаю, как быстро все может измениться, и вещи, которые поначалу тебя особо не трогали, потом могут достать до печенки.
— Но…
— И я хорошо понимаю, как тяжело терять любимые вещи. Поэтому я не хочу, чтобы в один прекрасный день Лив, посмотрев на меня, стала усиленно гнать от себя мысль: «Вот тот парень, что разрушил мою жизнь».
Грег проходит через кухню и включает чайник. Заваривает три чашки кофе, одну отдает Полу. Потом, уже собираясь отнести две чашки в гостиную, кладет ему руку на плечо:
— Я знаю, ты любишь все доводить до конца, мой старший брат. Но хочешь, скажу откровенно? В этом деле, чтобы все получилось, тебе остается уповать лишь на Бога.
Однако Пол уже не слушает его.
— Список собственников, — бормочет он себе под нос. — Список нынешних собственников работ Лефевра.
Грег просыпается через восемь часов и обнаруживает маячащее перед ним лицо маленького мальчика.
— Я есть хочу, — заявляет малыш и яростно трет пуговку носа. — Ты говорил, у тебя есть «Коко попе», но я не нашел.
— Внизу в буфете, — сонно отвечает Грег, машинально отметив, что между занавесками не пробивается свет.
— И у тебя нет молока.
— А который час?
— Четверть седьмого.
— Уф! — Грег зарывается под одеяло. — Даже собаки не встают в такую рань. Попроси своего папу.
— Его нет.
Грег медленно разлепляет глаза, смотрит на занавески.
— Что значит, его нет?
— Он уехал. Спальный мешок свернут. Не думаю, что он спал на диване. А мы можем купить круассаны в том месте, дальше по дороге? Шоколадные?
— Я уже встаю. Я уже встаю. Я встал. — Грег принимает сидячее положение и яростно чешет голову.
— А Пират написал на пол.
— О боже! Блестящее начало субботнего дня!
Пола действительно нет, но он оставил записку на кухонном столе. Она нацарапана на обороте свидетельских показаний и положена на кучку скомканных бумаг.
Пришлось срочно уехать. П-та, присмотри за Джейком. Я позвоню.
— Все в порядке? — увидев выражение лица Грега, спрашивает Джейк.
В кружке на столе ободок от черного кофе. Оставшиеся бумаги выглядят как после взрыва.
— Все замечательно, карапуз, — ероша волосы, отвечает Грег. Он складывает записку, убирает в карман и начинает приводить хотя бы в элементарный порядок досье и бумаги. — Вот что я тебе скажу: предлагаю испечь на завтрак блины. Как насчет того, чтобы натянуть прямо на пижамы пальто и сгонять в магазин на углу за яйцами?
И когда Джейк уходит из комнаты, Грег хватает мобильник и посылает эсэмэску:
Если ты прямо в эту минуту трахаешься, ты мой должник по гроб жизни.
Прежде чем положить мобильник в карман, Грег с минуту смотрит на экран, но ответа не получает.
Суббота, слава богу, — очень насыщенный день. Лив сначала ждет покупателей, которые должны прийти и все оценить, затем — их строителей и архитекторов для оценки предстоящей работы, которой, естественно, непочатый край. Лив ходит вокруг чужих людей в своем доме, старается держать дистанцию, сохраняя баланс между любезностью и дружелюбием, как и подобает продавцу такого дома, и не показывать свои истинные чувства, то есть не переходить на крик: «УБИРАЙТЕСЬ ПРОЧЬ!», сопровождаемый детскими размахиваниями руками. Она пытается отвлечься, занимается уборкой и упаковкой вещей, находя утешение в выполнении мелкой работы по дому. Она уже выбросила два мешка старой одежды. Позвонила нескольким агентам по аренде квартир, но всякий раз, как она сообщала им сумму арендной платы, которую в состоянии платить, ответом ей было презрительное молчание.
— Скажите, а я вас раньше нигде не мог видеть? — спрашивает один из архитекторов, когда она кладет трубку на место.
— Нет, — поспешно отвечает она. — Не думаю.
Звонка от Пола так и нет.
Днем она отправилась к отцу.
— Кэролайн приготовила тебе к Рождеству ну очень красочный горшок, — сообщает он. — Тебе очень понравится.
— Прекрасно, — отвечает она.
На ланч они едят рыбу с мексиканским салатом. Кэролайн ест и одновременно что-то мурлычет себе под нос. Отец Лив поднялся до съемок в рекламе страхования автомобилей.
— Вероятно, я должен изображать цыпленка. Цыпленка, получившего бонус за безаварийную езду.
Лив пытается слушать болтовню отца, но все время думает о Поле. Мысленно прокручивая события вчерашнего дня. В глубине души она удивлена, что он не позвонил. «Боже мой, я превращаюсь в этакую настырную подружку. А мы ведь даже двадцати четырех часов официально не провели вместе». Надо же, «официально»! Просто смешно.
Лив не хочется возвращаться в Стеклянный дом, и она задерживается у отца дольше обычного. А тот в полном восторге: слишком много пьет и достает ее черно-белые фотографии, которые нашел, разбирая ящики стола. Есть нечто непривычно земное в разглядывании фотографий, они словно напоминают ей, что она прожила целую жизнь до того: до начала судебного процесса, до появления Софи Лефевр и дома, который ей не по карману, а еще маячившего впереди ужасного последнего дня суда.
— Какое прелестное дитя!
Но, глядя на открытое, улыбающееся лицо на снимках, ей хочется плакать. Отец обнимает ее за плечи:
— Постарайся не слишком расстраиваться в понедельник. Понимаю, тебе пришлось несладко. Но, знаешь, мы тобой ужасно гордимся.
— С чего ради? — говорит она, сморкаясь. — Папа, я проиграла. Все считают, что не стоило и начинать.
Отец притягивает ее к себе. От него пахнет красным вином, а еще чем-то родным: тем, что когда-то было ее жизнью, но давным-давно прошло.
— Просто за то, что ты не сдавалась. Правда. Иногда, моя дорогая девочка, это и есть настоящий героизм.
Она звонит ему уже около половины пятого вечера. Ведь можно считать, что прошло почти двадцать четыре часа. И вообще, обычные правила ухаживания не распространяются на те случаи, когда кто-то ради тебя отказывается от доброй половины своей жизни. Она с замиранием сердца, в радостном предвкушении от удовольствия снова услышать его голос, набирает номер. И уже представляет, как вечером, в тесной квартирке Грега, они уютно устроятся на диване или на ковре, чтобы поиграть с Джейком в карты. Но после трех длинных гудков включается автоответчик. Лив быстро кладет трубку, чувствуя смутное беспокойство и ругая себя за ребячество.
