Уже в апреле и мае было организовано первое мероприятие: арестовали 13 префектов, которых сочли враждебными Германии, и некоторых других лиц.
10 августа были арестованы и отправлены в концлагерь 43 человека, в том числе префекты, финансовые инспектора (среди которых присутствовал господин Вильфрид Баумгартнер); высшие чиновники из министерства финансов; ряд генералов, полковников, майоров; банкиров, адвокатов, преподавателей учебных заведений. Так была проведена «антиподрывная» операция.
Парижане эти меры не заметили. Они жили как будто под гипнозом, завороженные перипетиями освободительных боев, разворачивающихся в каких-то 200 километрах от столицы. 14 июля в различных кварталах Парижа состоялись праздничные шествия под трехцветными знаменами. Повсюду готовились к последним боям.
Парижане не подозревали о внутренней драме, которая потрясла 20 июля немецкую администрацию Парижа, в особенности гестапо.
Уже давно антинацистски настроенные деятели пытались в Германии объединиться, чему сильно противодействовали СД и гестапо. Оппозиционные группы сложились и в военных кругах. Действуя самостоятельно, военные имели шансы на успех, но они предпочли, как показали события, без лишних колебаний принять предлагавшиеся режимом льготы и преимущества: быстрое продвижение по служебной лестнице, высокие оклады, не говоря о периодических подарках Гитлера представителям генералитета.
Однако не военные совершили первые храбрые шаги против режима. Во время войны в университетских кругах возникли первые движения оппозиции к режиму: там были люди, совесть которых восставала против попрания нацистами элементарных норм человеческой этики и морали.
Проникновение нацистских шпионских сетей в университеты не могло разрушить в них долгую традицию независимости, свободу и знание своих прав, что особо ценят студенты всех стран мира.
В Мюнхене под сенью университета существовала организация «Белая роза». На протяжении долгих лет деятельность группы, проходившая в университетских кругах, была глубоко секретной. Эта группа печатала и распространяла тексты мужественных проповедей епископа города Мюнстера фон Галена, а начиная с лета 1942 года размножала и распространяла выдержки из законов Ликурга и Солона.
В начале 1943 года члены организации «Белая роза» стали выступать более открыто. Молодые люди не боялись писать большими буквами на городских стенах: «Долой Гитлера!» В наши дни это может показаться безобидным занятием, но тогда это требовало определенного мужества. После Сталинградской битвы 18 февраля листовки с призывом к восстанию были разбросаны в университетских аудиториях. В листовках также содержался призыв к чести и разуму офицерства вермахта. Кальтенбруннер, который лично руководил расследованием этого дела, вызвал в Мюнхен Канариса и одного из начальников отдела контрразведки абвера Лахузена. Они ознакомились с текстами листовок. Это было 22 февраля, в тот день, когда приводили в исполнение смертный приговор авторам листовок. Очевидно, этот тревожный призыв молодых людей, которые еще верили в воинскую честь, нашел отклик в сердцах офицеров армии. Может быть, он подтолкнул заговорщиков из абвера к действию.
Ибо молодые члены «Белой розы» не ограничились распространением своих листовок. 19 февраля они возглавили в Мюнхене студенческую манифестацию, что было неслыханным делом в мире нацизма. Один из блоклейтеров узнал двух студентов — брата и сестру, бросавших листовки через окно университета, и тут же побежал с доносом в гестапо.
Результат не заставил себя долго ждать. В тот же день гестапо арестовало трех студентов: Кристофа Пробста двадцати четырех лет, Ганса Шолля двадцати пяти лет, обучавшихся на медицинском факультете, и Софию Шолль двадцати двух лет, студентку философского факультета. 22 февраля после трех дней допросов и пыток все трое были приговорены к смертной казни и вечером того же дня казнены. Расследование продолжалось. 13 июля настал черед профессора философии Курта Хубера и студента-медика Александра Шморелля. Наконец, 12 октября был взят студент-медик Вилли Граф. После приговора «народного суда» их обезглавили. Имена этих мучеников свободы большинству французов неизвестны. Однако они заплатили высокую цену, поэтому, вспоминая о них на этих страницах, почтим их память.
Разгром под Сталинградом сыграл роль катализатора оппозиционных настроений среди военных. Наиболее прозорливые из них догадались, что война уже проиграна и необратимый процесс, начавшись на морозных просторах СССР, завершится полным крушением. Вместе с нацией чудовищное поражение, соответствующее масштабу конфликта, потерпела армия. Военные стали серьезно рассматривать возможность прямого вмешательства в события, скорее чтобы спасти то, что еще можно было спасти, чем возмущаясь преступлениями нацизма. Преступления нацизма совершались у них на глазах на протяжении многих лет, не вызывая стремления попытаться покончить с ними. Страх перед грозящим поражением, стремление сохранить свои привилегии — вот что выводило военных из привычного равновесия.
С самого начала нацистского режима Гиммлер внимательно следил за настроениями в армии. Службы безопасности догадывались, что военные что-то замышляют в своих штабах в обстановке секретности, иногда с помощью дипломатов. РСХА бросило на это направление своих лучших агентов. Но заговорщики действовали в стенах практически неприступной крепости — абвера. Для Гиммлера абвер издавна являлся предметом вожделенных устремлений: ему не терпелось прибрать к рукам все без исключения службы разведки. Но с февраля 1943 года ту же цель поставил себе Кальтенбруннер. С этого момента началось соревнование на скорость между абвером и гестапо, поскольку заговорщики приняли наконец решение устранить Гитлера. Офицерство могло уже давно покончить с Гитлером законными средствами, но оно не осмелилось действовать в то время, когда это было еще возможно. За принятым решением последовали несколько неудачных попыток. 13 марта была предпринята попытка, у которой было больше всего шансов на успех. Генерал фон Тресков, начальник штаба армейской группы «Центр», действовавшей на Восточном фронте, и генерал Ольбрихт, начальник главной армейской канцелярии, разработали операцию «Вспышка». По ней следовало взорвать в полете личный самолет Гитлера.
13 марта 1943 года, когда Гитлер собирался покинуть свою штаб-квартиру в Смоленске, чтобы вернуться в Берлин, Фабиан фон Шлябрендорф, офицер из штаба Трескова, попросил одного из пассажиров самолета передать две бутылки коньяку своему другу в Берлине. В пакете было взрывное устройство, привезенное полковником абвера Лахузеном. Однако детонатор устройства не сработал, и Гитлер благополучно добрался до Берлина. Заговорщики сумели перехватить пакет в Берлине, и попытка покушения не была раскрыта.
Разрабатывались и другие планы; некоторые из них начинали осуществляться, но все провалились.
Люди Мюллера и Шелленберга без отдыха продолжали свое расследование. 5 апреля 1943 года они пробили первую брешь в защите абвера, арестовав ближайших сотрудников генерал-майора Ганса Остера, начальника отдела «Аусланд-абвер» и одного из руководителей заговорщиков. В сейфе одного из арестованных сотрудников абвера, доктора Догнани, были обнаружены документы, приоткрывшие общую картину заговора. Однако содержавшиеся в них сведения оказались недостаточными для организации широкомасштабной профилактической акции. Еще один момент тормозил действия гестапо: Гиммлер страдал от настоящего комплекса неполноценности перед Канарисом. Он никак не мог решиться атаковать его, и это позволило руководителю абвера «выдержать» еще несколько месяцев.
Собранные в апреле сведения были дополнены в сентябре результатами типичной для гестапо операции под кодовым названием «Чай у фрау Солф». Фрау Солф была обаятельной пожилой дамой из высшего общества, у которой некоторые заговорщики периодически собирались под предлогом чаепития. Они поддерживали, хоть и не без трудностей, регулярные связи с антифашистами-эмигрантами, осевшими в Швейцарии, а через них — с английской и американской агентурой. 10 сентября 1943 года к этому кружку примкнул швейцарский медик доктор Рексе, который своими оценками осудил нацизм. Заговорщики имели большую неосторожность доверить ему ряд письменных сообщений для доставки в Швейцарию: доктор Рексе был агентом гестапо. И снова Гиммлер выжидал, прежде чем начать действовать. Собранных материалов было пока недостаточно, чтобы поразить Канариса наверняка.
Но в декабре в его распоряжении оказалось достаточно улик, чтобы добиться выхода Остера в отставку и арестовать его. В январе было арестовано 75 человек, замешанных в деле «Чай у фрау Солф». Наиболее скомпрометированных за несколько дней осудили и казнили.[42]
