Ничего подобного, дескать, нельзя и представить себе в западном мире, где главенство закона и неприкосновенность личности гарантированы чуть ли не со времен Великой хартии вольностей. Однако у американских ревнителей прав и свобод человека есть свой «скелет в шкафу». О нем, то есть об «этническом ГУЛАГе» в США, опыт которого Сталин перенял после встречи с Рузвельтом в Тегеране, я и постарался напомнить в данном комментарии.
Не стоит ли задуматься: если Саддам Хусейн был повешен за расправу над жителями нескольких шиитских деревень, разве не является преступлением против человечности интернирование и ссылка на несколько лет 127 тысяч человек лишь из-за их этнической принадлежности? И могут ли учить других нормам поведения те, кто совершил подобные деяния?
Японцы и «голландская наука»
Японцы часто сравнивают нашего Петра Первого со своим императором Мэйдзи. Именно он в 1868 году положил конец трехвековому затворничеству Страны восходящего солнца и начал кардинальные реформы под девизом «западная техника – японский дух».
Меня, коренного питерца, не удивляет, что эти заморские заимствования чаще всего имели голландское происхождение. (От дома на Фонтанке, где я родился и вырос, до района, названного еще в петровские времена «Новая Голландия», можно дойти пешком.) Не случайно новшества эпохи Мэйдзи обобщенно именуются в японском языке словом «рангаку», что буквально значит «голландская наука». Ведь именно голландские мореплаватели первыми из европейцев добрались до японских берегов и получили монопольное право обосноваться в Нагасаки.
Ван Гог глазами японца
Я попал в Голландию после семи лет жизни в Японии. И невольно взглянул на нее глазами жителя Страны восходящего солнца. Слово «колорит» означает цвет, оттенок. Лицо страны складывается из того, как природа распределяет краски в ее облике. Ключом к пониманию этого служит голландская живопись. И тут для меня откровением стал Ван Гог.
Совершенно по-иному ощущаешь колорит его картин, находясь на родной земле художника. Кучевые облака, изумрудная зелень пастбищ, серебристая гладь каналов, голубые силуэты колоколен на горизонте – краски в этой стране чисты и свежи, не будучи крикливыми. Благородством оттенков они напоминают почитаемую на Дальнем Востоке перегородчатую эмаль.
Мне было особенно интересно увидеть две картины Ван Гога, датированные 1888 годом: «Мост под дождем» и «Цветы сливы». Художник дал им общее название: «По мотивам Хиросиге». Так я смог воочию убедиться, что Ван Гог, подобно другим основоположникам импрессионизма, был поклонником мастеров японской цветной гравюры и последователем Хиросиге.
Город из шоколадного кирпича
Япония и Голландия. У этих стран куда больше различий, чем сходства. Японская пословица гласит: для большинства людей солнце встает из-за моря и садится за горы, для меньшинства – наоборот. Голландия же вообще не знает гор. Она неправдоподобно ровна, как бильярдный стол, обтянутый зеленым сукном.
Ковер сочных лугов, на которых пасутся черно-белые коровы, расчерчен серебристыми лентами каналов и местами украшен кирпичными постройками. Кирпич в Голландии имеет коричневатый оттенок, напоминающий цвет шоколада на изломе. Дело тут, наверное, в качестве местной глины. Но когда видишь целый город, к примеру Амстердам, где из такого кирпича построены старинные дома, им же вымощены улицы, из кирпича сложены живописные мостики над каналами, начинаешь чувствовать себя в сказочном шоколадном городе. На фасадах ярко выделяются белые наличники. А коли дома шоколадные, то окна, наверное, сахарные. Никогда не думал, что можно вложить в форму и расположение окон, в конфигурацию оконных переплетов столько фантазии!
Кроме шоколадного кирпича и сахарных наличников голландский город состоит еще из зеркального блеска. Ходишь по неогражденным берегам каналов и видишь сразу не один, а два города. Особенно любит глядеться в зеркало собственных вод Амстердам.
В каналах отражаются фронтоны бюргерских домов. Вспыхивают неоновые рекламы, удваиваясь в воде. Утки деловито собирают корм среди лепестков цветущих вишен. Пожалуй, лишь ряды замерших вдоль набережных автомашин вносят что-то от нашего времени в облик города, каким его когда-то увидел Петр Первый.
Голландия похожа на Японию, пожалуй, лишь тем, что в обеих этих странах не увидишь невозделанного клочка земли. Но если японским земледельцам приходилось веками вырубать на горных склонах уступчатые террасы рисовых полей, то голландцы вынуждены отвоевывать пашню у моря.
Если уж проводить параллели, то Голландия – это Япония, с территории которой убрали не только горы, но и все то, что является надругательством над природой. Едешь по безукоризненно чистой стране и думаешь: куда же девались эти вроде бы неизбежные последствия индустриализации?
Бог создал землю, а голландцы – Голландию
Ведь не скажешь, что Голландия – это пастораль. Ошибочно считать, что ее жители лишь доят коров, выращивают тюльпаны да ловят сельдь. Голландия – высокотехнологичная держава. Но ей удалось нарастить индустриальные мускулы и в то же время избежать засорения страны промышленными отходами.
Люди там не без гордости говорят: «Бог создал землю, а голландцы – Голландию». Больше половины территории страны лежит ниже уровня моря. С этим трудно свыкнуться. Всякий раз инстинктивно испытываешь чувство тревоги, когда едешь по скоростному шоссе и вдруг видишь, как рядом, за дамбой, гораздо выше твоей автомашины проплывает морской сухогруз.
Большинство населения Голландии живет в общей дельте трех рек: Рейна, Мозеля и Шельды. С незапамятных времен земледельцы отвоевывают у моря все новые и новые польдеры – участки плодородной земли. Даже ветряные мельницы, ставшие привычным символом Голландии, чаще не мелют зерно, а откачивают воду с полей.
Серебристые ленты каналов и серые ленты автострад – вот два поколения артерий, прорезавших ухоженные голландские равнины. Если каналы, словно кровеносные сосуды, органически входят в жизнь Голландии, то автострады как бы рассекают ее ножом хирурга.
Мчится машина. По краям дороги видишь лишь зеленые пастбища и черно-белых коров. Луга обрамлены канавками, скрытыми в высокой траве. И со стороны кажется, что коровы свободно разгуливают по неоглядной равнине.
Плотность населения в Голландии несколько больше, чем в Японии. Но и тут поражаешься не многолюдью, а безлюдью. Вроде бы небольшая страна. А сколько в ней простора! Несмотря на краткость расстояний между городами, Голландия выглядит обширной. Я удивился, узнав, что от Гааги до Роттердама всего 18 километров – примерно столько же от Токио до Иокогамы. Но если два этих японских города на побережье Токийского залива почти срослись воедино, то между Гаагой и Роттердамом сохранилась широкая полоса сельской природы. К тому же на этих 18 километрах поместился еще и город Дельфт, прославленный своим фаянсом.
