— Да всё нормально, батя. Я в форме. Всё пучком будет, не бойся.
Кандайс пошёл к двери.
— Канди, — окликнула Ульдима, — сегодня в новостях говорили об Авдее…
— Смешно, — перебил Кандайс. — С чего это вдруг центральный канал мелким поселенцем заинтересовался?
Ульдима опустила глаза.
— Арестован Михаил Семёнович Северцев, — сказала она тихо.
— Чёрт… — Кандайс растерянно клацнул шипами. — Вот это поворот. — Он немного помолчал. — Михаил Семёнович знал, на что идёт, когда вмазывался в антиимперскую политику. Так что закончилось всё тем, чем и должно было рано или поздно закончиться! — Кандайс хлестнул по стене хвостом. Немного помолчал, буркнул: «Ладно, я пошёл», — и скрылся за дверью.
Ульдима с растерянностью и обидой смотрела ему вслед.
— Раньше Кандайс называл Северцева-старшего только дядей Мишей, — сказала Ульдима. — А сегодня не спросил, как его арест отразился на Авдее. Хотя ещё месяц назад считал Дейка своим лучшим другом. Его и Винсента, о котором Канди тоже ни разу не вспомнил с тех пор, как оказался в Маллиарве. Сначала забыл друзей, потом — сестру. Вскоре забудет и нас с тобой. Мы потеряем сына, Барт.
Джолли обнял жену, вздохнул.
— Будем надеяться, что поражение в бою с Алтуфьевым взбодрит ему память. А заодно и мусор из мозгов вытрясет.
— Лишь бы Алтуфьев нашего Канди не покалечил.
— Нет-нет! — горячо заверил Джолли. — Об Алтуфьеве говорят, что уважает правила боя. Покалеченных противников за ним не числится.
— Помоги нам пресвятой Лаоран, — прошептала Ульдима.
- 10 -
Допросные камеры Преградительной коллегии расположены на самом нижнем этаже подвального сектора.
Красный кафель стен, прорезиненное покрытие цвета охры на полу, — так проще отмывать кровь. Серый пластиковый потолок с пронзительно-яркими лампами дневного цвета. С потолка спускаются нержавеющие цепи растяжек и дыб, у стены ряд пыточных кресел. Как правило, здесь допрашивается сразу несколько человек по разным делам.
Но сегодня подследственный только один.
— Когда он сможет продолжить разговор? — спросил эмиссар.
Мастер-вопрошатель, высокий светловолосый и светлоглазый человек сорока трёх лет, глянул на подследственного, который был подвешен на цепи за запястья так, что ноги лишь самыми кончиками пальцев касаются пола. Такая подвиска заставляет подследственного постоянно дёргаться, невольно ища опору. Это не только мешает объекту дознания сосредоточиться на увёртках от вопросов, но и причиняет сильную боль, поскольку руки скованы за спиной и теперь вывернулись в плечевых суставах жестоко и нелепо, вопреки естественному направлению движения.
Полностью обнажённое тело объекта покрыто чёрными синяками и кровавыми ссадинами от хлыста, лицо и голова закрыты шлемом психозонда.
— В обмороке что ли? — пробормотал вопрошатель, глядя на безвольно обвисшего подследственного. И приказал помощнику: — Подбодри его разрядом.
Помощник, молодой тёмношерстый беркан, нажал кнопку пульта дистанционного управления. Тело подследственного выгнулось дугой. Кричал объект хрипло, воюще.
— Хватит пока, — сказал вопрошатель, подошёл к подследственному поближе. — Ну что, ублюдок гирреанский, говорить будешь?
— С тобой говорить — только зря время тратить, — бросил Авдей. Голос у него слабый, еле слышный. Слова произносит с усилием, зато язвительности хватит на десятерых. — Достоевского ты не читал, фильмов Рязанова не видел, о Бетховене никогда не слышал. Как собеседник ты мне не интересен.
Эмиссар поёжился. Даже боль и бесконечная усталость не лишили голос подследственного его невозможного, невероятного тембра: звенящая плавная гибкость и тяжёлая острая хрипота. Странный голос, один из тех, забыть которые невозможно. Особенно, если в нём, кроме необычности звучания, слышно нечто несоизмеримо большее — прямота и сила характера.
— Ещё разряд, — приказал вопрошатель. Дождался, когда подследственный обретёт способность слышать. — Будешь говорить, сучонок?
— Я желаю разговаривать только о культуре Ойкумены. Если тебе, по причине мозговой скудости, на эту тему сказать нечего, можешь идти в пивнарь. Дозволяю.
— Тройной разряд! — гаркнул вопрошатель.
— И давно он так? — с холодным гневом поинтересовался эмиссар.
— Да всё время, многочтимый! Замучились с уродом, сил нет! Либо молчит как истукан, либо издевается как падла последняя.
— Что дало психозондирование? Покажите снятую информацию.
-. Ничего не снялось, многочтимый.
Эмиссар вперил в вопрошателя ледяной взгляд.
— Так не бывает. Информация есть всегда. Снимите по-новой. И почему шлем работает в дистанционном режиме, ведь прямой контакт результативнее?
— Да сволочонок брыкается, что твой конь. И ведь метко бьёт, гад! Даром, что из-под шлема ни черта не видит. Потому лучше применять дистанционное воздействие, многочтимый.
— Хватит болтовни! Начинай психозондирование.
Вопрошатель опасливо глянул на эмиссара, втянул голову в плечи и достал из кармана формы пульт дистанционного управления, набрал код воздействия. «Максимальный», — отметил эмиссар. Помощник включил монитор, настроил на волну шлема.
— Задавайте вопрос, многочтимый.
— Где Винсент Фенг? — сказал эмиссар.
Вопрошатель нажал кнопку. Подследственного опять выгнуло дугой, затрясло крупной судорогой. Спустя мгновение раздался хриплый воющий крик.
Психозонд проломил ментальные барьеры, на мониторе появилась надпись. Подследственный обвис на дыбе.
Эмиссар прочитал надпись один раз, второй.
— Да он издевается над коллегией! — Эмиссар ударом кулака сшиб монитор со стола. Тот упал экраном вверх. Помощник вопрошателя глянул на надпись. Опять то же самое, слово в слово.
— Где Винсент Фенг? — заорал взбешённый эмиссар. — Отвечать, паскуда!
— Святая для правоверных лаоран книга Вейдарна гласит, — повторил написанное на экране Авдей, — что верующим в звезду предвечного круга откроется каждая тайна любого из трёх миров посредством небесного откровения.
— Он твердит это всё время, многочтимый, — пояснил вопрошатель. — Что бы у него ни спрашивали. Это позволяет избегать ментального удара от психозонда за ложь или утаивание информации и одновременно даёт возможность не отвечать на вопросы. Очень действенный приём. Прежде у братков я такого не встречал.
— Поганый таниарский еретик! Он издевается над нашей верой!
— Вовсе нет, многочтимый, — сказал помощник вопрошателя. — Объект всего лишь предлагает нам воспользоваться тем, что она обещает.
— Ты что несёшь? — гневно зарычал эмиссар.
— Объект сам так сказал, когда мы обвинили его в оскорблении нашей святой веры.
Эмиссар подошёл к подследственному.
— Ничего, ублюдок. Скоро от твоей дерзости не останется даже воспоминаний.
Авдей по-змеиному извернулся и пяткой ударил эмиссара в левый бок. Эмиссар с ревущим стоном повалился на пол. Вопрошатель с помощником оттащили его в сторону, положили на диван, на котором отдыхали вопрошатели в перерывах между допросами.
— Ещё пятью сантиметрами левее, — с испугом пробормотал эмиссар, — и было бы прямо по селезёнке.
Эмиссар глянул на подследственного. Авдей опять безвольно обвис на дыбе. Вопрошатель торопливо забормотал:
— Поскольку нас предупредили, что объект может оказаться проблемным, мы отдали его на предварительную процедуру. Так эти придурки с предвариловки перестарались и повредили объекту позвоночник. Резкие движения вызывают болевой шок. Но тварёныш упёртый, всё равно брыкнуть норовит. Значит, и ходить сможет. Так что с представлением объекта на открытом судебном заседании никаких сложностей не будет.
Эмиссар поднялся, оправил форму и приказал:
— Приведите объект в чувство.
Помощник дал разряд, Авдей очнулся, слабо застонал.
— Многочтимый, — осторожно начал вопрошатель, — здесь побывало немало таниарцев. И тех, кто привержен главенствующей церкви, и сектантов. Я хорошо знаю таниарских братиан. Объект не похож ни на кого из них. Но точно так же он не похож и на братиан лаоранских. Я ещё ни разу не видел таких подследственных. Кто он, многочтимый? Если я ничего не буду знать об объекте, я не смогу получить из него информацию.
— Сколько часов длится допрос? — буркнул эмиссар.
— Непрерывно — девятнадцать. До того было два часа предвариловки, после полчаса ушло на технический перерыв.
— Двадцать один час воздействия, — злобно процедил эмиссар, — и нулевой результат. Вы что, работать разучились? Или сами на его место захотели?
— Помилосердствуйте, многочтимый! — рухнул на колени вопрошатель. — Невозможно разрабатывать объект, ничего о нём не зная. Я не могу найти нужную точку воздействия. Мне нечем его зацепить. Без информации об объекте я бессилен.
