Когда Казанцев, а вслед за ним и экономка вошли в дом и оказались в просторной гостиной, часть которой занимал бар с хромированной стойкой и батареей напитков, тут же раздался звон битого стекла. Это Наталья, не допив свой розовый мартини, хрястнула фужер с остатками напитка о начищенный до зеркального блеска паркет.
— Я хотела поговорить с тобой, Казанцев! — медленно цедя слова, сказала супруга банкира. — Я хотела тебя видеть! А ты, ты…
— О чем мне с тобой говорить? — Казанцев, стараясь не ступать на осколки стекла, подошел к бару, откупорил бутылку «Хеннеси», плеснул себе коньяк на дно фужера. — Мне? С тобой? Говорить? О чем? О чем вообще можно говорить с существом, которому место в секции резиновых игрушек?
Заметив, что экономка намерена убрать с паркета остатки фужера, он остановил ее:
— Не торопитесь! Вот когда… выговорится, все разом и уберете!
— А ты-то кто такой? — Наталья принялась по-новому смешивать коктейль. — Кто тебя из грязи вытащил? Забыл, как ты папочке годами лизал?
— Я никогда и никому не лизал, — медленно, по слогам произнес Казанцев. Он ощутил, как в груди круто закипает ярость. Он никому не позволяет так с собой разговаривать. Почему он должен делать исключение для этой стервы? — Я всегда в отличие от некоторых работал вот этим…
Он постучал пальцем себя по лбу.
— Ты думаешь, я не знаю, чем ты здесь с н е и занимаешься? — Наталья своей вихрастой головкой с осветленными волосами кивнула на экономку, которая все же решила прибрать битое стекло. — Ты подкармливаешь эту шлюху, да? Она наверняка трахается с тобой за деньги.
Казанцева уселась на высокий хромированный табурет. Одета она была в довольно короткое обтягивающее черное платье — присутствие траурного цвета, возможно, не случайно, — поверх платья короткий жакет золотистых расцветок. Занятия аэробикой, регулярный массаж, посещение солярия, услуги косметолога — все это способствовало тому, что она выглядела как одна из «глянцевых» красавиц из тех иллюстрированных журналов, что кипами разбросаны по всем ее владениям.
Наталья закинула ногу на ногу, так, что обтянутые тончайшими колготками бедра обнажились до середины, качнула туфлей, затем вновь обратилась к ненавистной ей экономке:
— Ольга, сколько он тебе платит? И сколько раз в месяц он тебя трахает? Он как, вообще, еще может пользоваться этой штуковиной?
— Ольга, налей себе что-нибудь выпить, — внешне спокойно сказал банкир. — И не обращай на эту дуру внимания.
— Ты хочешь, чтобы мы при ней говорили? — ухмыльнулась краешком накрашенных губ Наталья. — Хорошо, изволь… Сколько времени мы уже с тобой не занимаемся сексом? Дай-ка припомню, когда это было в последний раз… Ах да, примерно месяц назад. Ты тогда изнасиловал меня, помнишь? Это было здесь, в «романском» доме. А до того, прошло больше двух месяцев, когда ты изнасиловал меня в Солнечногорске, на вилле! Ты же не можешь уже нормально трахать баб, тебе обязательно надо насиловать.
Она осушила свой фужер и тут же потянулась за бутылкой.
— Ольга, он над тобой тоже измывается? Ну да ладно, ты хоть ложишься под него за деньги…
Наталья вставила в мундштук сигарету, щелкнула «Ронсоном», прикурила, затем продолжила:
— Ты уже догадалась, Ольга, да? Наш с тобой Казанцев — монстр. Он же не может делать это как все нормальные мужики, ему — неинтересно. Ему надо, чтобы напряг был, вот тогда да, он выплеснется на всю катушку! Деньги и разные цацки вроде картин и Янтарных комнат — эта лабуда заменяет ему все на свете. О-о-о, вышеназванную хренотень он готов трахать двадцать четыре часа в сутки!
— Наталья, ты можешь замолчать?!
Казанцев уже понял, что добром сегодняшний вечер не кончится. Сказывалась усталость, поскольку ему приходилось заниматься сейчас многими сложными проблемами, и постоянное чувство опасности.
.. Если «кукла» не уймется, он поставит ее на место. И не только ее одну! Пошли они все к черту, и в первую очередь вот эти две изрядно надоевшие ему женские особи.
— Ну и с кем мне теперь заниматься сексом? — не унималась «кукла». — Я тебя спрашиваю. Казанцев? Ты, видишь ли, все время занят, любовника у меня нет, потому что каждый мой шаг под твоим контролем… Может быть, с ней?
Казанцева показала наманикюренным пальчиком на застывшую у стойки экономку.
— Ольга, ты, конечно, приличная стерва, но, может, мы с тобой того… подружимся? Раз наш мужик постоянно занят и у него нет на нас времени?
В гостиной на какой-то время установилась зловещая тишина.
— А что, это хорошая идея, — сухо сказал Казанцев. — Раздевайся!
Посмотрев исподлобья на изумленную таким поворотом супругу, он медленно качнул головой из стороны в сторону.
— Нет, не здесь. Пошли в… будуар!
Он стащил Наталью за руку с табурета и подтолкнул в спину, задавая нужное направление.
— А ты что застыла? — мрачно поинтересовался он у экономки. — Присоединяйся!
Подталкивая по очереди двух слегка опешивших женщин, он затолкал их в «женушкину» комнату, здесь стояла огромная двуспальная кровать.
— А вот теперь раздевайся! Тебя, Ольга, это тоже касается!
— Но… Алексей Игоревич!
— Я за что тебе деньги плачу! — полыхнул гневом Казанцев. Он и без того обладал изрядным магнетизмом, а в такие минуты, как Сейчас, когда был взбешен, мало у кого достало бы желания ему перечить.
— Совсем рехнулся? — в голосе у Натальи пробились испуганные нотки. — Подумай, что ты творишь!
—Алексей Игоревич, пожалуйста… — тоже забеспокоилась Ольга. — Ну зачем вы так!
— Вы кто такие? — процедил сквозь зубы Казанцев. — Запомните, без меня вы — никто. И ты тоже, Наталья, после смерти папочки — никто. Вы вещи, у которых есть хозяин. И вы мне нужны, пока… нужны… Раздевайтесь, кому сказал! Вы что думаете, у меня нет других дел?!
— Псих ненормальный, — процедила Наталья. Но, глянув в его бешеные глаза, прикусила язычок. Подошла к экономке, застывшей подобно соляному столпу, неумело обняла ее, клюнула в щеку, оставив на ней кровавый след помады. — Так, да?
— Догола! — рявкнул банкир. — Обе!
На этот раз обе женщины, напуганные до полусмерти, беспрекословно подчинились. Казанцев заставил их снять и ажурное белье. Теперь обе они, Наталья, худенькая, стройная, с матовой кожей, покрытой ровным золотистым загаром, с острой, конусовидной формы грудью, и Ольга, с более классическими формами, крутыми бедрами, переходящими в осиную талию, и высокой, несколько тяжеловатой грудью, обе они стояли перед «янтарным бароном» полностью обнаженными, похожими жестами прикрывая выбритые по последней моде лобки.
Казанцеву как никогда хотелось опустить Наталью, которую он, по правде говоря, никогда и не любил. И даже не столько ему хотелось ее унизить, сколько трахнуть папочку, пусть даже и посмертно, за тот страх, который он испытывал перед ее отцом, и за то, Наталья была права, что ему пришлось частенько «стелиться» перед ее папочкой.
Банкир вздохнул, коротко, как простонал. Вдруг все это опротивело, и затея вся опротивела, да и сам он себе стал противен.
— Пошли вы обе к черту! — Он махнул рукой, развернулся и Пошел к лестнице, ведущей на второй этаж. — Делайте что хотите.
— А что, Ольга, давай и вправду трахнемся?! — долетел до него насмешливый голос жены. — Раз мужик у нас… импотент.
Казанцев хотел немедленно уехать, но потом передумал. Охрана уже устроилась на отдых, а его внезапный отъезд поднимет на ноги при нынешних строгостях по линии СБ добрых десятка два человек.
Закрывшись на ключ в кабинете, Казанцев мрачно покачал головой. Лишь какая-то часть его «я», причем весьма незначительная, принадлежит собственно Казанцеву. Остальным распоряжаются либо его партнеры по бизнесу и банковские служащие, либо охрана, без которой он теперь и шага не ступит. Да и эти две женские особи тоже претендуют на какую-то часть казанцевского «я». Но от них-то он, по крайней мере, скоро отделается.
Утром, когда он уже готов был выехать в К., где его ждали многотрудные обязанности, позвонил Бочаров. Казанцев, выслушав сообщение, и обрадовался, и одновременно испытал сильнейшую тревогу.
Он вошел в свой офис на полчаса раньше, чем обычно, связался с Бочаровым и стал с его помощью следить из своего кабинета за событиями в Ниде.
Вот кто ему нужен! Лена Розанова! Вот чье присутствие рядом придаст его жизни окончательный, выверенный смысл!
Когда от Бочарова пришла радостная новость, он вытер платком выступившую на лбу испарину. Куда бы ему определить Розанову? Так, так… А куда, спрашивается, люди прячут свои самые большие ценности? Правильно, в… «сейф».
Глава 2
Андрей Бушмин, полностью обнаженный, был подвешен при помощи тонких, но, судя по всему, очень прочных стальных тросов посреди какого-то сравнительно небольшого помещения. Хотя нет, не совсем подвешен, поскольку босые ступни все же прочно стояли на полу. К щиколоткам, при помощи металлических браслетов, с мягкой прокладкой между кожей и сталистой поверхностью, чтобы узник ненароком не нанес себе увечий, также крепились два троса, несколько короче, чем те, что ограничили свободу его рукам. Руки он мог опускать только до линии предплечий — тросики натягивались, не позволяя опустить их ниже. Длины троса для ног хватило лишь на то, чтобы сделать мелкий шажок в ту или иную сторону. Боятся, видно, сволочи, что Кондор начнет своими мощными крыльями размахивать да когтистыми ногами отбиваться, вот и стреножили…
