Рокэ уверенно направился в угол, где стояла статуя мужчины с кабаньей головой, щедро плеснул розовым маслом на ее подножие и что-то нажал. Щелкнуло, и человековепрь медленно сдвинулся, открыв черный прямоугольный колодец.
— Все, Дикон, — тихо сказал Рокэ Алва, — больше я тебе не помощник. Дальше будешь водить меня за руку.
К горлу юноши подскочило что-то горячее.
— Я поведу, Рокэ. Все будет хорошо, вот увидите.
— Увижу? — Алва коротко засмеялся.
3
Жмотничать при удаче последнее дело — сегодня полсалаки сберег, а завтра целый кит мимо рта! Некормленая судьба такое тебе устроит — локти кусать начнешь вместе с пятками. Юхан предпочитал пробовать на зуб не грязные пятки, а чистое золото, вот и не жался. Гулять так гулять, а уж если с прибытком со сковородки соскочил... Тут, господа селедки, всё на стол, чтоб ломился! И он ломился. Добрый шкипер перед отходом успел заскочить в местный кабачок, что при всей своей неказистости по части горячительного обставил бы лучшую столичную харчевню. Хозяин, старый знакомец, подвалами не бахвалился, но надежные люди могли по разумной цене получить хоть касеру, хоть кэналлийское. Добряк был надежным — сам это кэналлийское, случалось, и подвозил. Пару бочонков «Слезы» Юхан для пассажиров прикупил, но собственная душа требовала родного и крепкого. Можжевеловой она требовала и свиных колбасок, которые долго не провозишь. Ну и общества, как же без него.
Лезть к господину адмиралу цур зее, пусть и беглому, шкипер счел излишним. Молодого Фельсенбурга, когда тот на борт поднялся, разве что из стороны в сторону не мотыляло — еще бы, три дня в седле не спамши и, знал Юхан таких, наверняка не жрамши. Зато старый Канмахер с Грольше были самое то! Их Юхан и пригласил заодно с напросившимся в Седые земли Лёффером. Бывшему партнеру здорово припекло пятки, и, что самое подлое, не по собственной дури, а по начальственному гадству. То, что уцелевших у Хексберг начали топить в дерьме, не удивляло, но уж больно шустро уроды взялись за дело. Само собой, Добряк Лёффера не бросил — и человек хороший, и лишнего теперь не скажет. Не хватало из-за притырка-интенданта угодить на каторгу. Нет уж, лучше Седые земли...
— Хороший фрахт! — объявил Добряк, удовлетворенно оглядывая гостей и ставшую на первые четыре тоста столом лавку. — Просто отличный, и мой первый тост за «свата» — господина Канмахера, сведшего меня с господином Фельсенбургом! Первый до дна!
Выпить сразу не вышло: Грольше кружку не уронил — сноровки хватило, — но глаза выпучил, как хороший рак. Не знал! Ничего ж себе господин Руперт, выдернул своего адмирала из регентской пасти и не признался.
— А чего трепаться было? — заявил в повисшей тишине Канмахер. — Мы ж Ледяного спасали, а тут и рявкнуть случалось, и поспорить. Много ты б с Фельсенбургом бодался, если бы знал?
— Торстенова сила, сроду задниц не лизал!
— Тут лижи не лижи, все одно б сбивало, а так мало ли у Ледяного адъютантов было. Да и парням, что по домам наладились, проще. Не знаешь — не проболтаешься.
— Так-то оно так...
— А раз так, пожалей можжевеловку. Киснет.
— До дна за господина Канмахера, нашедшего фрахт, — вежливо напомнил Лёффер, — и господина Фельсенбурга, этот фрахт оплатившего.
На этот раз приняли как полагается. Юхан послюнил палец, поймал ветер и остался доволен. Выбравшись из бухты, «Селезень» весело бежал на север, место было нахоженным и без подвохов, так что шкипер мог и жизни порадоваться, чем Юхан и занялся, не забывая выспрашивать гостей. Слушать, как умыли паршивца, из-за которого пришлось удирать, было не только приятно, но и полезно. Раз уж связался с родичем кесаря, надо узнать про него побольше.
— Как вы карету поймали, понятно. — Юхан вытащил заветную фляжку и положил перед собой. Можжевеловка была та же, что и в кружках, но чего бы цыпочкам не глянуть на звезды? — А вот как вы охрану уделали? Пятеро покойников на такое дело — это тьфу...
— У них пятеро, — уточнил Грольше, — а у нас только Штуба поцарапался, да и то не о гвардейца. Точно говорю!
— Вот и я о том. Сглазили их, что ли?
— Можно сказать и так. — Старый Йозев вгляделся и из всех колбасок выхватил самую поджаристую. — Руперт и сглазил. Волчьим салом. Охотничьи фортели...
— У нас ум расшелся, что с этими копытными делать, — признался Грольше. — Ну, пяток, допустим, с крыши положим, ну десяток, а остальных — куда? Да пока мы с ними возились бы, Ледяного б кончили или уволокли. И хоть бы клячи эти выстрелов и огня боялись, так ведь нет! Только что фейерверки не жрали... Торстенова сила...
— Ты осторожней! — Был кашель случайным или намеком, но кружки Юхан наполнил всем. — Будем здоровы!
— Будем, — заверил Лёффер. — Вас смущали кавалеристы, и?..
— Тут лейтенант и скажи. Вы, дескать, моряки, откуда вам знать, что с конями делать, а меня чуть в кавалерию не занесло, и вообще я в лесу рос... Мы не верили, так он нам показал. Уж на что водовозные лошаденки смирные, а как понесут! Чуть бочку свою не раскурочили. Короче, убедил. Передних мы пропустили, потом карету кошками, а охране под зад волчье сало. Лейтенант раздобыл. Ну гвардейцы и дунули! Улица узкая, не развернуться. Пока кляч своих уняли, пока то, пока се, а им вслед запряжных шуганули...
— Очень хорошо придумано, — похвалил дожевавший четвертую колбаску Лёффер. — Нюх у лошадей под стать собачьему, а страх у травоядной жертвы – в крови, да и заводят они друг друга. Не охотничьи лошади от волчьего запаха могут понести...
— Какое там могут! — хмыкнул Канмахер. — Видел бы ты...
— А задних куда? — полюбопытствовал шкипер и ненароком отодвинул блюдо от лейтенанта. Не из жадности — для порядка.
— А задних, — подавил смешок Грольше, — нашпиговали. Мукой с перцем. Карета проехала, караул пошел, ну мы им под ноги с крыш мешки. Да не простые, а из лоскутьев, гнилыми нитками сшитых. Нитки от удара в клочья, мука с перцем столбом, куда тебе дым! Пока прочихались, мы Ледяного, дай Создатель ему здоровья, под руки и в проулок, а проход каретой заткнули...
— Здоровье адмирала цур зее! — поднял кружку Лёффер. Юхан задумчиво кивнул. Фельсенбург в самом деле оказался хорош, но переводить лучший алатский перец на гвардейский чих?! Чисто дворянская придурь! Можно подумать, с чем подешевле хуже бы вышло.
— Вы на перце тысячи три потеряли, не меньше! — не смог промолчать Клюгкатер. — Сказали б для чего, я бы не алатский сторговал, а ардорский.
— Пускай, — засмеялись сзади, и это оказался помянутый Фельсенбург. — За удачу и больше не жалко!
— Если бы за удачу! — Знай Юхан, на что пойдет жгучее золото, он бы все равно ловчить не стал. Лучший так лучший, мое дело добыть что заказано, но зло брало... — Выкинули бы за борт, слова б вам не сказал, только судьба объедки не жрет! А убытки по глупости — те же объедки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
