Но однажды произошло событие, которое заставило Одиссея применить свою власть в отношении комиссара. Проверяя уже упакованные ящики с экспедиционным снаряжением, Луков совершенно случайно обнаружил в двух из них уже известные ему листовки афганского пропагандистского комитета с вульгарными оскорблениями в адрес эмира и призывами к свержению законных афганских властей. Листовки попали в ящики нелегально и были тщательно спрятаны под другими вещами.
Это была пощёчина ему, как начальнику экспедиции. Однако тот, кто тайно подложил сюда эту литературу, в конечном счёте подставлял не его одного, а всю группу. И Луков не сомневался, кто этот сделал. Он заставил комиссара сознаться.
– Да, это сделал я! – с вызовом заявил Лаптев после недолгой игры в непонимание. – У тебя своя работа, а у меня своя! Мы идём в Афганистан в том числе для того, чтобы нести местным пролетариям свет социализма. И я намерен вести активную пропагандисткою работу среди афганских крестьян и солдат. Их Амманула-хан – политический двурушник! Он заявляет, что готов установить дипломатические отношения с РСФСР, а сам посылает войска в туркестанский Мерв и разгоняет местные советы. Он обещает Ленину выступить единым фронтом против англичан, и одновременно сулит военную помощь против большевиков хану Ферганы в обмен на его присоединение к изобретённой этим фигляром на афганском троне Исламской центральноазиатской федерации – буржуазно-эксплуататорскому государству.
– И всё-таки я решительно запрещаю вам впредь предпринимать что-либо без консультаций со мной! – как можно жёстче произнёс Луков.
Лаптев смерил Одиссея презрительным взглядом и вспылил:
– Да что ты мне можешь запрещать! Я боевой комиссар! И всякие штатские мне не указ! Я делаю то, что подсказывает мне моя революционная совесть. И точка!
– Вы, видимо, сами не понимаете, что творите, товарищ Лаптев: если бы эти листовки нашли афганские пограничники, это стало бы смертным приговором для всех нас. А вашему Ленину пришлось бы с половины пути отозвать направляющуюся в Кабул дипломатическую делегацию, чтобы её членов не перерезали разъярённые слуги Амманулы. Только предатель и тайный враг может так поступить.
Комиссар подозрительно сузил глаза на Лукова и вкрадчиво поинтересовался:
– А почему вы говорите про Ленина «ваш»? Я думал, вы искренне служите нашей власти, а вы оказывается тоже тайный двурушник!
Лаптев вытащил револьвер, лицо его стало красным. Вдруг он заорал на Одиссея:
– Из этого нагана я поубивал сотни контрреволюционеров! И без колебаний пущу пулю в лоб очередной контре!
Эта театральная вспышка гнева была явно рассчитана на то, что штатский начальник перетрусит. Но Одиссей сумел сохранить хладнокровие и приказал находящимся неподалёку красноармейцам из охраны экспедиции взять опасного психа под арест.
Гранит не ожидал этого от «интеллигентика» и сразу поостыл. Когда же у него вновь отобрали оружие, Лаптев окончательно растерялся:
– Ты не имеешь права так со мной поступать! Я выполняю секретные инструкции руководства!
Одиссей пожал плечами.
– Мне во всяком случае об этом ничего не известно.
Глава 52
В последние дни с Одиссеем постоянно происходило что-то экстраординарное. Он оказался втянут в бешеный водоворот событий и сам поражался их непредсказуемому бегу. Прошло всего несколько часов после того, как он приказал взять под стражу комиссара, как случилась новая неожиданность. Одиссей шёл по улице, когда к нему подбежал мальчишка. Пацанёнок сунул молодому человеку в руку какую-то записку и был таков. Перед тем как раствориться в толпе маленький посыльный шепнул Одиссею:
– Сам прочти, но больше никому не показывай.
Это было приглашение на некую встречу. В записке был указан адрес, время и условленная фраза-пароль.
Одиссей вспомнил про обещание краснолицего связника, что вскоре с ним должен встретится резидент заговорщиков. Не исключено, что сегодня может состояться знакомство с таинственным Джокером. Значит, надо идти по указанному адресу. Луков давно уже не питал иллюзий относительно своего положения – сохранить нейтралитет, чтобы заниматься чистыми исследованиями во славу науки ему не позволят. В любом случае придётся делать выбор. И он уже решил для себя как поступит: прежде всего необходимо выяснить, кто такой Джокер и попытаться нейтрализовать его, прежде чем тайный враг погубит экспедицию.
До назначенного времени оставалось менее двух часов. Молодой человек зашёл к себе в общежитие и положил в карман револьвер, после чего отправиться по указанному в записке адресу. Нужная улица находилась в квартале, где компактно проживала армянская диаспора Ташкента. После долгих поисков Луков отыскал дом с указанным ему номером, и остановился перед маленькой калиткой. Предварительно ещё раз проверив револьвер, он вошёл в сад, окружавший дом, и, пройдя через двор, постучал в дверь одноэтажной хибары. Ему открыла пожилая женщина.
– Здесь живёт гражданин Ящеев? – поинтересовался Луков.
– Да, но он сейчас в отъезде, – заученно отозвалась женщина.
– Мне сказали, что я могу его подождать. Меня интересует альбом с марками, который он желает продать – произнёс Луков вторую часть условленной фразы.
– Да, пожалуйста, проходите, – любезно пригласила хозяйка.
Луков прошёл вслед за женщиной, которая провела его в единственную комнату и, попросив немного подождать, вышла.
В ожидании Одиссей осматривался: два окна, занавески задёрнуты. В центре комнаты накрытый выцветшей скатертью стол, ваза с цветами. По правую руку Одиссея на стене большое зеркало. Луков машинально глянулся в него и пригладил рукой поднятые ветром волосы. Затем направился к портрету Карла Маркса. Седой бородач смотрел на гостя из «красного угла», где обычно у православных принято вешать икону и неугасимую ломпадку. «Странно, – подумал Одиссей, – если здесь живёт контрреволюционер, то зачем тут висит Маркс? А, наверное, для маскировки!», – сам же ответил Одиссей на свой вопрос.
В комнату вошёл мужчина с чисто выбритым лицом, одетый в простую косоворотку, ворот которой был по-домашнему расстегнут. Он был выше среднего роста. Худое лицо, высокий лоб, волосы зачёсаны назад, подбородок выдаётся вперёд – лицо сильного умного человека.
Войдя, высокий вопросительно уставился на Лукова. Одиссей приготовился к тому, что вот сейчас этот человек предъявит ему для сложения свою половинку карты, но тот почему-то медлил. Тогда Луков сказал себе, что очевидно ничего не смыслит в шпионских делах, и не стоит торопить события, ведь у профессионалов свои правила на этот счёт. Ни слова не говоря, Одиссей протянул высокому записку.
– Не заметили, хвоста за вами не было? – пробежав записку глазами, испытующе поднял на Лукова глаза мужчина. Одиссей догадался, что речь идёт о возможной слежке и неуверенно пожал плечами. Высокий наставительно сказал:
– В следующий раз будьте внимательны. Чекисты подозревают каждого. А вы у них наверняка под подозрением.
Одиссею хотелось спросить, чем это он мог вызвать недоверие местных властей, однако решил не задавать лишних вопросов.
– Хорошо, что вы пришли, – глаза высокого глядели на Одиссея приветливо. – Мы хотели пригласить вас раньше, но прежде должны были убедиться, что вам ничего не угрожает. После нашего недавнего поражения, в городе трудно стало работать: чекистские соглядатаи вокруг так и кишат.
– Да, я слышал про неудачу вашего восстания, – сочувственно произнёс Одиссей.
– Ну да ладно, давайте прогуляемся в одно место, – предложил мужчина, надевая клетчатый картуз. Застёгнув на себе коричневый пиджак, он повернулся к гостю боком. Одиссей взглянул в зеркало позади него и увидал, что высокий перекладывает браунинг из кармана брюк в пиджак. Дрожь пробежала по телу молодого человека. «Куда он меня ведёт? Разве не безопаснее разговаривать здесь!» – пытался понять высокого Одиссей. – А что если меня разоблачили и решили убрать! Ведь он может быть палачом, которому приказано пристрелить меня здесь. Тело можно закопать в саду, и концы в воду!». У Одиссея и самого лежал револьвер в кармане, и он пытался решить для себя – воспользоваться им немедленно или ещё подождать.
Высокий сделал жест, предлагая гостю первым выйти на улицу. Одиссей шагнул к двери, невольно втягивая голову в плечи. В любое мгновение он ожидал страшного удара по затылку, сам выстрел он вряд ли услышит. Но пока ничего не произошло. Они вышли во двор и направились к калитке. Вот и калитка. «На улице он не посмеет стрелять. Если бы хотел, то прикончил меня в доме, или по крайней мере во дворе» – с облегчением решил Луков.
За оградой дома их ожидала пролётка, которой небыло, когда Одиссей входил в дом. Они сели в коляску, высокий сразу поднял кожаный верх. Поехали. Высокий предупредил Лукова, что кучер свой человек и его можно не опасаться. После этого высокий стал задавать вопросы об экспедиции. Его интересовали её цели, снаряжение и особенно количество штыков и пулемётов конвоя. Одиссей отвечал очень сдержанно. Это вызвало неудовольствие высокого, и он попросил:
