И всё-таки следовало готовиться к самому худшему и подыскивать новых людей. В этой ситуации Одиссей попытался (не особо веря в успех) пригласить участвовать в экспедиции местную достопримечательность – археолога-любителя Адольфа Карловича Кенингсона. И как и следовало ожидать тот отказался, сославшись на какие-то личные обстоятельства, которые удерживают его в городе.
Однако следом пришла неожиданная радостная весть: молодые врачи Каракозовы, с которыми Луков познакомился в доме у Кенингсона, сами выразили желание присоединиться к московской группе. У них возникли какие-то проблемы с возвращением на свою санитарную станцию. Так что им просто некуда было податься. А в экспедиции им гарантировалось жалованье, паёк. А при удачном стечении обстоятельств они могли вернуться с группой в Россию. Для Одиссея же эта пара была поистине удивительной находкой! При отсутствии других вариантов чумологи вполне могли стать для экспедиции проводниками, хотя бы на первое время, пока не удастся нанять какого-нибудь местного жителя.
И снова большая удача! Следом за парочкой вирусологов вдруг передумал и маститый Кенингсон.
– Я свалял дурака, когда отказал вам, – объявил Лукову археолог. – Сейчас такое время, что даже псы бегут из города. Здесь снова запахло кровью, тогда как на степных просторах воздух свеж и целебен. Поэтому если ваше предложение ещё в силе, я с удовольствием им воспользуюсь.
Поистине, после долгого невезения вдруг косяком пошли хорошие новости. Вечером этого же дня был освобождён из ЧК Ягелло. Опасаясь, что ветер удачи может снова перемениться, Одиссей назначил выход на следующее утро.
Глава 55
Поздно вечером в комнату к Одиссею постучались. Он открыл дверь и увидел перед собой женщину в простонародной одежде с морщинистым лицом и натруженными крестьянскими руками.
– Извиняйте, вы Луков? – сквозь тяжелую одышку с надеждой осведомилась она. Одиссей подтвердил:
– Да это я. Что вам угодно?
Но прежде чем ответить женщина совсем по-простому умилилась вслух:
– Ой, совсем молоденький ты! И такой же худенький. Всего-то наверно годков на пять постарше моего Серёженьки, а уже начальник! Мой тоже шустрый. И очень хороший. При любой оказии – если какой эроплан из его команды в Москву летел, он обязательно для меня с ним деньги или какой гостинец присылал.
Когда женщина говорила о сыне, лицо её было озарено нежной любовью, но стоило её замолчать, как морщинистый лик её потемнел, словно тучи закрыли солнце. Она тяжело вздохнула. В её сухих глазах давно не осталось слёз. Одиссей прочёл в них такую материнскую тоску, что у него сжалось сердце от сочувствия.
– Да вы проходите.
Женщина вошла и сразу взволнованно стала рассказывать, что ищет пропавшего в этих краях сына. Для этого она проделала полный разных опасностей и невзгод путь из далёкой рязанской губернии сюда в Туркестан. Чтобы достать деньги на проезд простая крестьянка продала дом в родном селе и козу.
– Последнее письмецо от Серёженьки было почти год назад. Чует моё сердце: беда с ним. Может, сильно покалечило его на войне или в плену у басурман томиться, забытый друзьями и начальством. Кому он кроме матери теперь нужон.
– Значит, вы точно не знаете, что с вашим сыном?
– Так никто не знает, мил человек, что с моим Серёженькой сталось. Эроплан их разбился. Лётчика через пару месяцев нашли. Правда не его самого, а особую бляху, которую он носил, ну, вроде как орден или знак какой военный, я не поняла толком. Но по бляхе этой товарищи опознали его косточки. А Серёжа мой без следа сгинул. Меня один Сережин друг пожалел и по секрету надоумил, чтобы я к вам обратилась. Вроде как они на разведку для вас летали. Только не говорите никому, а то доброму человеку большая неприятность по службе может выйти. Дело то секретное.
– Хорошо, не скажу, не волнуйтесь.
Одиссей всею душой жалел несчастную женщину с опухшими от хождения по начальству ногами. Она выглядела измождённой и постоянно держалась за сердце. «На какие деньги она живёт в этом городе? Вряд ли она потратила на себя хоть копейку из тех денег, что выручила за дом, ведь они могли ещё понадобиться для выкупа сына из плена».
Молодой человек усадил женщину за стол, стал выкладывать всё, что было из продуктов, затем сбегал за кипятком для чая. Но женщина, ни к чему не притрагиваясь, не сводила с Лукова молящих глаз.
– Один он у меня остался. Мужа в шестнадцатом годе в Галиции германец убил, остальных детишек болезни в малом возрасте сгубили. Помоги отыскать сыночка, добрый человек! А я тебе все деньги отдам, что у меня остались.
Женщина достала из-за пазухи свёрток, торопливо развернула, и протянула Лукову худенькую пачку керенок вперемешку с советскими рублями. Одиссей замахал руками.
– Нет, нет, что вы, не надо! Я даю вам слово, что сделаю всё, что в моих силах.
Женщина немного успокоилась, и даже стеснительно откусила кусочек хлеба, запив чаем. Потом достала ещё один свёрточек поменьше. В нём находился рисунок маленького образка с ликом угодника, который был на шее у пропавшего авиатора.
– По этой иконке опознаешь его. Если не живого, то хоть косточки привези, чтобы было что в родной земле похоронить, и где мне рядом упокоиться.
На прощание Одиссей заставил несчастную мать принять от него деньги, из той пачки, что он получил от краснолицего связника заговорщиков.
– Раз вы решили оставаться в городе до моего возвращения, надо же вам что-то есть всё это время. Берите! Иначе совесть моя не будет знать покоя, ведь из-за какой-нибудь задержки в пути, я обреку вас на голодную смерть.
*
На следующее утро экспедиция во главе с новым начальником покидала Ташкент. Собственно часть группы – солдаты и рабочие с лошадьми и тяжёлым снаряжением покинули город ещё несколько дней назад. Так что Одиссей выезжал со своим «штабом» налегке. С ним были: подполковник Ягелло, пара чумологов Каракозовых, индийский юноша Аджит, которого они все стали звать Георгием, и который сразу трогательно привязался к Лукову. А ещё грузноватый, но бодрящийся археолог-любитель Кенингсон, который поставил условием своего участия в экспедиции нахождение при нём слуги и отдельного багажа. Так же в качестве штабной охраны с ними следовали несколько красноармейцев и инстранцев-коминтерневцев.
Им предстояло двигаться в направлении Ош-Хорог – вначале поездом до станции, название которой можно было перевести, как «Чёрный колодец». Там должна была состояться встреча с ушедшей ранее партией и отрядом ЧОНа. А дальше уже действовать по обстоятельствам. Дело в том, что поезда по Среднеазиатской и Ташкентской железным дорогам ходили крайне нерегулярно. Многие участки пути были разрушены; катастрофически не хватало исправных паровозов. Так что нечего было и думать о том, чтобы доехать по «чугунке» до Самарканда или Ферганы.
Однако сюрпризы начались ещё до посадки в поезд. Неожиданно на перроне появился сам Начальник секретно-оперативной части ТурЧК Ираклий Шестопалов. С ним были чем-то встревоженный начальник вокзала и человек, представившийся сотрудником Разведывательного управления Туркфронта. Одиссей видел, как при их появлении напрягся лишь накануне выпущенный из ЧКа Ягелло.
Ничего не объясняя, эти трое буквально потащили экспедиционеров за собой – куда-то на запасные пути. Пока они шли где-то не очень далеко загрохотало.
– Слышите? Похоже на грозу – усмехнулся Кенингсон. И хотя небо было безоблачным, никто не стал с ним спорить и говорить, что грохот этот больше напоминает артиллерийскую канонаду.
*
Навстречу им из-за ремонтного депо выползал бронепоезд! Вид грохочущей, изрыгающей облака дыма и пара, ощетинившейся пулемётными стволами и орудийными жерлами бронированной громадины произвёл на Лукова огромное психологическое впечатление. Ещё больше Одиссей был впечатлён узнав, что они поедут внутри этой крепости на колёсах.
На прощание чекист Шестопалов отвёл Лукова в сторонку, и как-то особенно заглядывая ему в глаза, произнёс:
– Я желаю вам успеха.
Чекист подмигнул Одиссею.
– Ещё я вам желаю, чтобы вас доставили туда, куда вам нужно. А то признаться на этих бронепоездах служат настоящие анархисты, от которых никогда нельзя заранее знать, чего ожидать.
– Благодарю, – немного растерявшись от такого напутствия, всё же пожал протянутую ему руку Луков. Шестопалов задержал его ладонь в своей лапе и, понизив голос до шёпота, добавил:
Одного я вам не желаю, – чтобы мы с вами встретились снова, ибо тогда мне придется познакомить вас с лучшими экземплярами моей коллекции….
В клёпаном борту бронепоезда открылась маленькая дверца – вершка в четыре толщиной. Своей овальной формой она напоминала корабельный люк с подножкой-трапом. Даже стройному Одиссею предстояло с трудом протискиваться в узкий «лаз». Что уж было говорить о Кенингсоне с его солидной комплекцией! Адольф Карлович смущённо застыл перед «норой», не решаясь лезть в неё. В ещё большем смятении находились трое солдат-таджиков. Они всего несколько месяцев назад спустились с горных вершин за солью. В Фергане их выловил патруль и доставил к военному комиссару, который объявил горцам, что они зачислены в Красную армию добровольцами. В городе они впервые увидели электричество и автомобиль. Парни хоть и успели пройти курс политграмотности, но на многое продолжали смотреть с изумлением дикарей. Зрелище огромного стального чудовища повергло их в трепет и ужас. Они не могли понять, как металлические дома-вагоны движутся без всякой посторонней помощи. Одиссей стал объяснять им, что нечистая сила тут не при чём, а вагоны толкает пар. Но дикари смотрели на Лукова с большим недоверием и категорически отказывались лезть в чрево «шайтановой машины».
