Катя (покраснела, но все-таки защищается, как умеет). Вы же меня не знаете!
Василий Васильевич (теперь он убежден, что Катя ничего не стоит). По глазам вижу, по походке! «Ах, я ошиблась!»
Последнюю фразу он произнес, передразнивая девицу, и свалился в кресло, вытаскивая из кармана пиджака огромный платок, чтобы вытереть пот. Этим моментом пользуется Сергей Иванович.
Сергей Иванович. Конфузно, товарищи…
И этот маленький удар окончательно обозлил Алешу. Он обращается к Сергею Ивановичу.
Алеша. Дали шаблон! Догадайся, что там ошибка!
Надя (говорит почти с презрением). Стыдно тебя слушать! Ты обязан… обязан догадаться!
Алеша (не выдержал этого укора). Надя! (Больше он слов не находит, махнул рукой, пошел к выходу. Катя внимательно посторонилась, он ее не заметил. В дверях обернулся.) О канонерке не беспокойтесь, Сергей Иванович! (Он выскочил.)
Катя подвинулась к дверям.
Василий Васильевич (к этому моменту вытер пот и спросил угрюмо, обращаясь к Кате). Вам чего?
Катя (шмыгнула к двери и оттуда сказала иронически-ласковым шепотом). Я… в другой раз, Василий Васильевич… (Она исчезла за дверью.)
Василий Васильевич (возмущенно повернулся к Сергею Ивановичу). Видите! Какие фокусы?
Сергей Иванович рассмеялся неудержимо. Надя сдержанно улыбнулась.
37. Ворота в заводской гараж. На свежем воздухе недалеко от ворот Гриша возится со своей машиной. Мотор разобран. На двух листах фанеры Гриша разложил части мотора, перемывает их, пересматривает, мурлычет про себя какой-то мотив.
На дорожке, ведущей к гаражу от завода, показалась Катя. Гриша обрадовался, осторожно положил на фанеру какую-то деталь, поднялся с низенького обрубка, на котором сидел, и сделал несколько шагов навстречу Кате, расставляя пальцы, измазанные в масле, и этим давая понять, что рукопожатие невозможно. Его спецовка и лицо тоже не блестят чистотой.
Катя. Какой ты чистенький!
Гриша. Полюбите нас черненькими!
Катя. Что ты делаешь?
Гриша. Профилактика!
Катя. Такая профилактика! Ужас!
Гриша. Это тебе не пароход какой-нибудь, автомобиль — скорость не десять километров, а девяносто!
Катя. Гришка! Не смей трогать пароход!
Гриша. Есть… осторожно обращаться с пароходом!
Они подошли к фанерным листам. Катя заинтересовалась тем порядком, в котором разложены части мотора на листах. Она наклонилась над ними и любуется.
Катя. Как у тебя красиво… Василий Васильевич на тебя никогда не кричит?
Гриша (улыбнулся высокомерно). Красиво! Это тебе не цветочки, а машина… Потому и красиво.
Катя (тронула что-то пальцем). Подари мне этот тросик, он у тебя лишний, я вижу.
Гриша. Я лучше… цветочки.
Катя подняла глаза. Григорий спокойно улыбается.
38. В конструкторской. Алеша стоит около Шуры.
Шура (опустила глаза). Всякий может ошибиться.
Алеша. У тебя, Шура, в голове или в душе…
Иван. Дело не в душе, а в любви!
Шура (с подозрительным укором). А вы против любви, да?
Алеша. Во!
Иван. Я против.
Шура (прищурив глаза). Против любви?
Иван. Да нет! Я против неправильного чертежа.
Шура. При чем тут чертеж?
Иван. Ты шаблон запорола? (Шура молчит, выжидая.) И любовь запороть можешь! (Шура отвернулась к окну.)
Алеша. К чертям любовь! А вечером тебе придется попотеть. Стыдно в глаза смотреть! Государственное дело!
Шура (посмотрела Алеше прямо в глаза. Может быть, у нее в глазах слезы.) Сделаю, Алеша!
39. Часть парка на берегу реки. На скамейке Борис и Шура. Видно, что они уже давно здесь сидят и за это время Шура успела сильно огорчиться, а Борис сильно соскучиться.
Шура. Я не пойду вечером в конструкторскую. С какой стати? Пойдем танцевать.
Борис. Шура, пойми, наконец, какое значение имеет твоя работа. Оборонное значение!
Шура. Я понимаю.
Борис. Конечно, было бы приятнее нам потанцевать, но здесь дело о канонерке, о Красной Армии, нельзя же так ставить на одну доску. Ты не забывай…
Шура (резко поднялась со скамейки, быстро повернулась к Борису). Я ни о чем не забываю. Я знаю, что такое Красная Армия… А только ты врешь!
Борис. Я? Мое почтение?
Шура. Красная Армия не может мешать любви!
Борис. А видишь, мешает.
Шура. Не мешает, не мешает. Тут что-то другое мешает, ты врешь, ты напрасно все сворачиваешь на Красную Армию. (Шура гневно стоит против Бориса, но она уже испугалась своего гнева, ей уже кажется, что она наговорила глупостей. Борис с обиженным лицом поднялся. Шура подошла к нему.) Ну, прости!
Борис (с чувством). Не забудь, что я тоже гражданин!
Шура. Прости, Боря! Я пойду в конструкторскую…
40. Вечер в конструкторской. Шура одна. У нее много работы. Весь стол завален чертежами, инструментами, записками. Она работает напряженно, но что-то у нее не ладится. Она с удивлением смотрит на чертеж, хватает резинку, наконец, разорвала чертеж, бросила, достала чистый лист, начинает сначала. Задумалась. Решительно взяла циркуль, но так с циркулем в руках и заплакала, положив голову на руки. Циркуль торчит у нее в руке.
Вошел Иван. Остановился в дверях, внимательно смотрит на Шуру. Шура прекратила рыдания, быстро вытерла глаза, спрашивает с досадой:
— Чего ты пришел?
Иван (подходя к столу). Люблю страшно смотреть, как девушки плачут.
Шура. Я не плакала. У меня глаз засорился.
Иван. Ты займись шаблоном, а я сделаю приспособление.
Шура. Ты пришел помочь?
Иван (примеряясь глазами к какому-то масштабу, сказал спокойно). Служу Советскому Союзу.
Шура (вдруг подошла к нему, поставила локти на стол и сказал душевно). Спасибо! Слышишь, спасибо!
Иван. Шура, сократи чувства на 50 процентов.
Шура (засмеялась). Есть, на 50 процентов.
41. Вход в клубный парк. Широкая площадка, цветники. Проходит народ в праздничных костюмах, направляется вглубь парка. Недалеко от ворот дежурит Гриша. Он в свежем костюме, в новой кепке. Рядом появляется Борис, он наблюдает за Гришей, и, наконец, подходит к нему. Гриша недоволен соседством Бориса, но отвечает на его салют.
Гриша. Разве сегодня парохода нет?
Борис. «Рылеев». Там… Нечипор управится.
Гриша. Раз ты начальник, обязан там быть!
Борис (с деланным уверенным тоном знатока своего дела). Важно руководить…
Гриша (посмотрел на него иронически). Чудак… ты.
42. Вечер. На пристани в ожидании парохода. Володя и Петя стоят у барьера, выходящего на реку. У окошка кассира очередь. Касса закрыта.
Человек в картузе. Да где начальство?
Человек в кепке. Очень ты начальству нужен.
Первый в очереди (стучит кулаком в деревянный щиток, закрывающий кассу). Эй, проснись там!
Нечипор (вышел из своей каморки). Чего стучишь?
Голос. Открывай кассу!
Нечипор вышел на балкон. Далеко на реке блестят огни парохода.
Нечипор. От… сто чортив! Петька, где Борис?
Петя. Клубы позаводили! Разве для такого народа можно клубы?
В очереди снова волнуются, колотят в щиток.
— Давай его сюда!
— Где такое видано?
Нечипор безнадежно махнул рукой. Он обижается на Бориса, который в таком плохом виде представляет перед публикой работу всего учреждения. Нечипор вышел к площади, всматривается по улице, не идет ли Борис. К нему подошел Володя.
Володя. Может, пойти позвать?
Нечипор. Некогда теперь звать… (Помолчали). Ну, что ты будешь делать? Он же грамотный человек, как же такое можно? (У кассы крики. Слышен шум колес подходящего парохода. С неожиданной просительной энергией.) Хлопцы! Поможете?
Петя. Поможем, только как?
Нечипор. Ходим… той… продавать билеты. Вы ж грамоте знаете?
Володя (с воодушевлением). Ходим!
Нечипор. От молодци!
43. В кассе происходит горячая работа. Очередь быстро тает.
Пассажир. До Синявки.
Петя подпрыгивает, выхватывает из кассы билет, передает Володе. Володя бросает на билет молниеносный взгляд и, передавая билет Нечипору, говорит негромко:
— Рубль семьдесят.
Нечипор. (с достоинством). Платите гроши, да не той… Не задержуйте! Рубль семьдесят.
