это недоразумение, а не мужчина», — неожиданно вспоминается прочитанная где-то фраза, но, понятное дело, — «не озвучиваю».
— Нет. Я решила помочь себе. Триста тысяч подписей о моём помиловании находятся у президента страны. Для скорейшего и положительного решения вопроса нужен толчок. Им и стал рассказ о моём творческом пути.
НаБом скептически хмыкает.
— Думаешь, президент теперь подпишет указ о помиловании?
— А куда ей деваться? Я не маньяк, кровь младенцев не пила. Наоборот, — пролила свою, защищая Родину от врагов. Имею боевую награду «За ранение», которую не смогли отобрать, лишив всего прочего. Это неоспоримое достижение. Заработала стране две мировые награды, которых в Корее отродясь не было. Тоже, согласитесь, бесспорный результат. А против этого — идиотское обвинение несовершеннолетней школьницы в дезертирстве и срок в пять лет каторги. Я уже не говорю про всю цепочку событий, которые этому предшествовали. Думаю, госпоже Пак ГынХе проще выпустить меня с условием, что я об этом больше нигде не упоминаю, чем разбираться в публичном информационном пространстве с моими исками.
— И ты на это согласна? — прищуривается начальница, оценивающе меня разглядывая.
— Пусть просит. Посмотрим.
— «Посмотрим»? — удивляется НаБом. — А если она не станет «просить»? Станешь сидеть пять лет?
— Госпоже президенту не получится проигнорировать ситуацию. Будь это исключительно внутрикорейским делом, тогда, возможно. Но скандал уже стал достоянием международных средств массовой информации, а зная, как в Хангук любят выглядеть хорошо в глазах вегугинов, считаю, — мои шансы получить свободу, именно сейчас весьма велики.
Самчанин задумывается на несколько мгновений.
— Что ж. — кивнув, соглашается она. — План выглядит разумным.
— Госпожа НаБом. — говорю я. — Примите искреннее извинение за то, что мои действия создали вам проблемы. При обсуждении условий заключения двустороннего договора с представителями госпожи президента, — я буду настаивать, чтобы в него было включено отдельным пунктом условие — отсутствие каких-либо санкций в отношении вас.
— И как ты собираешься контролировать выполнение этого пункта? Наказание можно получить позже, не сейчас.
Обдумываю слова собеседницы.
— Тогда, — меняю я своё предложение. — Найдёте меня. Я уже стану суперзвездой и найду возможность компенсировать ваши неудобства.
— Хорошо, ЮнМи. — не улыбнувшись, отвечает самчанин. — Я запомню твои слова. И ты не забудь.
— Никогда. — обещаю я.
— У меня есть ещё один вопрос к тебе. — сообщает начальница. — АйЮ хочет встретиться с тобою.
Пока собеседница пытливо смотрит мне в лицо, видимо намереваясь считать с него эмоции, — я размышляю. Для организации свидания «Милашка нации» могла использовать ресурс своей организации, но вместо этого действует через начальницу исправительного учреждения. Почему? Наверное, в чём-то неуверена. А о чём она хочет беседовать? Ну, как понимаю, ДжонХёна уже похоронили, она освободилась и теперь ей нужно заняться судьбой Солли. И даю голову на отсечение, — она не знает, как. Возможно, хочет притащить онни с собою, сконтачить нас, а дальше — моя ответственность. Ну уж дудки! Я тоже не знаю, что делать и класть себе на плечи груз чьей-то судьбы не намерен. Пусть сама занимается.
— Нет. — говорю я НаБом. — Никаких встреч.
— Почему? — удивляется та.
— Не хочу.
— АйЮ сказала, что знает, что ты станешь отказываться. Но она всё равно просит разрешения на встречу.
Ну точно здесь нечисто! Нет уж, фигушки! Сами!
— НаБом-самчанин, — обращаюсь я к начальнице. — Вы знаете, какие слухи ходят в «Анян»? Будто на самом деле ДжонХён умер от моего проклятия, а не от чего-то там другого. Простое человеческое желание помочь, — обращается против меня. Вы можете гарантировать, что новый разговор с АйЮ даст другой результат?
Начальница задумчиво молчит, не торопясь что-нибудь говорить.
— Думаю, — нет. — отвечаю вместо неё. — Никто не может этого обещать. Поэтому отказываюсь от какого-либо общения с АйЮ. Никто ведь не хочет новых эксцессов?
Смотрю ей в глаза и, сделав паузу, говорю: По крайней мере, — я точно не хочу.
— Хорошо. — поиграв со мною в гляделки, соглашается НаБом. — Поняла тебя, ЮнМи. Передам твои слова АйЮ.
— Спасибо, самчанин.
(чат, который не спит)
[*.*] — Вау! Вы видели репортажи из «Анян» на центральных новостных каналах? О том, как Пак ЮнМи вручили премии «Хьюго» и «Грэмми»!
[*.*] — Ага. Только «картинка» была без звука.
[*.*] — Понятно, — почему. В Японии показали полностью, ничего не вырезали. ЮнМи там такое несла!
[*.*] — И что же она «несла»?
[*.*] — В общем, будь я корейским президентом, то на её месте я бы подала в отставку.
[*.*] — Настолько всё плохо?
[*.*] — Хуже, чем можно представить. Не понимаю, чем занято наше правительство? В стране действительно полным ходом идёт депопуляция, а оно вместо этого преследует человека, зарабатывающего для Халлю мировое признание. Других забот нет?
[*.*] — Японцы, смотрю, трепетно относятся к Агдан. Не пожалели для неё времени в прайм-тайм.
[*.*] — Это только из-за чёрной тодук-коянъи.
[*.*] — Не из-за неё. Знают, что корейцам не понравится, поэтому и не пожалели. Гады.
[*.*] — Жаль, японский плохо знаю. Не получится посмотреть.
[*.*] — Можешь смотреть. Японцы для своих сделали строку текстового перевода, а ЮнМи на родном говорила. Наслаждайся.
[*.*] — Агдан — предательница!
[*.*] — С каких пор критика действий властей стала предательством?
[*.*] — Не обязательно было выносить её на международный уровень.
[*.*] — А как следовало сделать? Отсидеть пять лет в тюрьме, и только тогда начать бороться за свои права? Ты бы так поступила?
[*.*] — Раз суд вынес приговор, — значит было за что!
[*.*] — Суды, бывают, ошибаются. Судя по списку нарушений, перечисленных ЮнМи, это как раз такой случай.
[*.*] — Слушайте, а мне понравилась «Gangsta`s Paradise». Музыка, ритм.
[*.*] — И слова. Агдан про себя в этой песне написала. Перевод видела?
[*.*] — Нет. А что, уже есть?
[*.*] — Зайди на страницу «Red Alert». Они сделали.
(https://www.youtube.com/watch?v=EaMG-datrYs)
[*.*] — Спасибо, посмотрю.
[*.*] — Мне ещё и «StuffDance» понравился. Синхронно у них получилось.
[*.*] — Ну что ты хочешь? Это же Агдан делала!
Время действия: четырнадцатое февраля, утро
Место действия: исправительное учреждение «Анян». Столовая.
Причапал на завтрак. Неспешно двигаюсь в очереди к умывальнику, собираясь вымыть руки перед едой. Вчера смотрел новости. Корейские. Чё-то нет моей повестки дня в информационном потоке. В сети мелькает, но на центральных ТВ-каналах нет ничего. Неужели — «замылят»? Если такое случится, то окажусь в полном пролёте. В тюрьме и со взбешённой Пак ГынХе в качестве врага. Это не тот результат, ради которого я всё затеял…
Поворачиваюсь и натыкаюсь взглядом на ЕЫн. Похоже, она прошла раньше и сейчас вытирает руки
