Драко заплакал сильнее.
Он этого не хотел, он этого совсем не хотел, но пути назад не было. Слишком поздно. Он уже стал учёным.
Драко знал, что должен вернуться, освободить Гарри и извиниться. Это было бы разумно. Но вместо этого он продолжал лежать в постели и всхлипывать.
Он причинил боль Гарри Поттеру. И, возможно, больше такого случая не представится, так что ему всю жизнь придётся довольствоваться памятью об этом дне.
Пусть помучается.
* * *
Гарри бросил останки ножовки на пол. Бронзовые петли казались неуязвимыми, на них не появилось даже царапины, и Гарри начал подозревать, что даже отчаянная попытка трансфигурировать кислоту или взрывчатку не поможет открыть эту дверь. Но была и положительная сторона – ножовке пришёл конец.
Часы показывали 19:02, оставалось меньше пятнадцати минут, и Гарри пытался вспомнить, остались ли ещё острые предметы в кошеле, которые тоже нужно уничтожить. На глаза опять навернулись слёзы. Если бы только после того, как Маховик времени откроется, он мог вернуться и предотвратить…
И в этот момент Гарри осознал всю глубину своей глупости.
Он не в первый раз оказался запертым в комнате.
Профессор Макгонагалл уже объясняла ему, что нужно делать в такой ситуации.
…она также запретила использовать Маховик в подобных целях.
Поймёт ли профессор Макгонагалл, что это исключительный случай? Или просто навсегда заберёт Маховик?
Гарри собрал все свои вещи, все улики в кошель. Скорджифай позаботился о рвоте на полу, хотя и не смог убрать пот, пропитавший мантию. Столы Гарри оставил перевёрнутыми: большого смысла в том, чтобы возиться, расставляя их одной рукой, не было.
Закончив, Гарри посмотрел на часы. 19:04.
Оставалось ждать. Секунды казались годами.
В 19:07 дверь открылась.
На заросшем пышной бородой лице профессора Флитвика читалась тревога.
– С тобой всё хорошо, Гарри? – пропищал декан Когтеврана. – Я получил записку, что ты здесь заперт…
* * *
От автора:
Так как в этой книге практически всё, что касается науки, – верно, я вынужден предупредить, что в этой и следующих главах Гарри не учитывает ряд возможностей. Наиболее важная из них заключается в том, что может существовать множество магических генов, которые собраны в одной хромосоме. Естественным путём это бы не произошло, но хромосома могла быть сконструирована искусственно. В таком случае схема наследования тоже была бы менделевской, но магическая хромосома всё равно могла деградировать из-за кроссинговера с гомологичной немагической хромосомой. (Гарри читал о Менделе и хромосомах в книгах по истории науки, но он не изучал настоящую генетику настолько глубоко, чтобы знать о кроссинговере. Эй, ему же всего одиннадцать.) Конечно, современный научный журнал нашёл бы в рассуждениях Гарри массу моментов, к которым можно придраться, но всё, что Гарри называет веским свидетельством, таковым и является на самом деле. Вероятность других возможностей стремится к нулю.
Глава 24. Гипотеза макиавеллианского интеллекта
Роулинг, свернувшись, невидимый, бьет,
Орка жестокий по кругу идет.
* * *
Акт 3:
Драко ждал у окна в небольшой нише, которая обнаружилась недалеко от Большого Зала. На душе скреблись кошки.
За содеянное придётся заплатить, и немало. Драко понял это, как только проснулся и осознал, что не осмеливается войти в Большой Зал, потому что боится увидеть там Гарри Поттера и понятия не имеет, что будет дальше.
Послышался звук шагов.
– Типа, пришли, – услышал Драко голос Винсента, – босс сёдня не в духе, так что смотри…
Драко решил содрать кожу с этого идиота живьём и отослать освежёванное тело с требованием прислать взамен слугу поумнее, например, дохлую крысу.
Затем звук шагов одного человека стих, а шаги другого стали громче.
Кошки на душе у Драко заскреблись сильнее.
В поле зрения появился Гарри Поттер. Его лицо было подчёркнуто-бесстрастным, но мантия с синей оторочкой сидела кривовато, будто он надел её не совсем правильно…
– Твоя рука… – вырвалось у Драко.
Гарри поднял левую руку, словно сам хотел на неё посмотреть.
Та висела безвольно, как мёртвая.
– Мадам Помфри сказала, что это временно, – тихо произнёс Гарри, – и что к завтрашним занятиям рука будет почти как новая.
На мгновение новость принесла облегчение.
Потом до Драко дошло.
– Ты ходил к мадам Помфри, – прошептал он.
– Ну естественно, – ответил Гарри Поттер с видом человека, говорящего очевидные вещи. – У меня рука не работала.
На Драко медленно снисходило понимание того, каким непроходимым тупицей он оказался. Куда там старшекурсникам из Слизерина, которых он отругал тогда, на уроке Защиты.
Он считал само собой разумеющимся, что никто не побежит жаловаться, если пострадает от рук Малфоя. Никто не захочет, чтобы на него обратил внимание Люциус Малфой, ни при каких обстоятельствах.
Но Гарри Поттер – не запуганный маленький пуффендуец, даже не пытающийся войти в игру. Он уже принимал в ней участие, и внимание отца уже привлёк.
– Что ещё сказала мадам Помфри? – с замиранием сердца спросил Драко.
– Профессор Флитвик заявил, что заклинание, наложенное на мою руку, – Тёмное пыточное проклятье. Что это чрезвычайно серьёзное дело, и отказываться говорить, кто это сделал, – абсолютно неприемлемо.
Повисло долгое молчание.
Наконец, Драко нашёл в себе силы спросить:
– А потом?
Гарри Поттер слегка улыбнулся:
– Я принёс глубочайшие извинения – тут профессор Флитвик очень сурово на меня посмотрел – и объяснил, что всё произошедшее – безусловно, чрезвычайно серьёзное, секретное, деликатное дело, и что директор уже поставлен в известность.
Драко ахнул:
– Нет! Флитвик на это не купится! Он сверится с Дамблдором!
– Именно, – сказал Гарри Поттер. – Меня сразу же потащили в кабинет директора.
Драко затрясло. Если Дамблдор приведёт Гарри Поттера на заседание Визенгамота и Мальчик-Который-Выжил, добровольно или нет, под сывороткой правды подтвердит, что Драко его пытал… слишком многие любят Гарри Поттера, это голосование отец может проиграть…
Возможно, отцу удастся убедить Дамблдора этого не делать, но тогда ему придётся заплатить. И цена будет огромной. После окончания войны у игры появились правила: просто так теперь никому угрожать нельзя. Но Драко сам отдал себя в руки Дамблдора – стал заложником, притом весьма ценным.
Хотя он теперь не сможет стать Пожирателем Смерти, а значит, не так важен для отца, как тот думает…
Эта мысль терзала сердце, словно Режущее заклятье.
– И что? – прошептал Драко.
– Дамблдор сразу вычислил, что это сделал ты. Он был в курсе, что у нас какие-то совместные дела.
Хуже и не придумаешь. Если бы Дамблдор не догадался, он, возможно, не рискнул бы использовать легилименцию, чтобы выяснить… но раз Дамблдор знает…
– И? – выдавил Драко.
– Мы немного поболтали.
– И?
Гарри Поттер ухмыльнулся:
– И я объяснил ему, что в его интересах ничего по этому поводу не предпринимать.
Разум Драко врезался в кирпичную стену и разлетелся вдребезги. Некоторое время слизеринец стоял с отвисшей челюстью и как дурак таращился на Гарри Поттера.
А потом вспомнил.
Гарри знает таинственный секрет Дамблдора, тот самый, с помощью которого Снейп сохраняет свою власть.
Драко теперь мог представить всю сцену. Дамблдор всё суровее смотрит на Гарри и, скрывая нетерпение, объясняет, что пыточные проклятия – ужасно серьёзное дело.
А Гарри вежливо советует Дамблдору держать рот на замке, если тот не хочет проблем на свою голову.
Отец предупреждал Драко о подобных людях. Они могут тебя уничтожить, но при этом остаются настолько приятными, что по-настоящему ненавидеть их сложно.
– Затем, – продолжил Гарри, – директор сообщил профессору Флитвику, что это действительно секретное и деликатное дело, о котором он уже знает, и что, по его мнению, резкие действия в данном случае не помогут ни мне, ни кому-либо другому. Профессор Флитвик начал говорить, что интриги директора, как обычно, заходят слишком далеко. Тут я его прервал и объяснил, что эта идея целиком моя и что директор меня ни к чему не принуждал. Профессор Флитвик развернулся и стал читать нотацию мне, но здесь уже вмешался директор и заявил, что Мальчик-Который-Выжил обречён попадать в странные и опасные происшествия, поэтому я в большей безопасности, когда устраиваю их сам, а не жду, пока они со мной случатся. На этом профессор Флитвик воздел свои маленькие ручки к небу и начал громко кричать на нас обоих, что его не волнует, какую кашу мы тут вдвоём завариваем, но пока я на факультете Когтевран, подобное больше случаться не должно, или он меня оттуда выкинет, и я отправлюсь в Гриффиндор, где и место всему этому дамблдорству…
