Тави бросился на крыльцо вслед за Рыцарем, и когда тот поднял голову, чтобы взглянуть на него, нога Тави, обутая в тяжелый армейский сапог, была уже на полпути к губам Крассуса. Последовал сокрушительный удар и Крассус отшатнулся.
Тави скользнул в сторону, парируя неуклюжий контрудар одной рукой, и ударил Крассуса кулаком по носу и губам, затем резко толкнул его, отчего тот ударился затылком о стену магазина. Юноша зашатался и упал. Когда он попытался встать, Тави ударил его еще раз.
Крассус снова зашатался.
Тави тяжелым ударом снова отправил его на деревянный пол.
В общей сложности ему пришлось четыре раза швырнуть Крассуса на землю, прежде чем окровавленный молодой рыцарь испустил стон и распластался на крыльце.
Руки Тави ужасно болели. Они не были одеты в краги, и он разбил костяшки о голову Крассуса. Хотя, подумал он, в этом не было ничего удивительного, – она была почти такой же дубовой, как и у Макса.
– Закончим на этом? – задыхаясь спросил Тави.
– Вор, – произнес Крассус. Или Тави это только показалось. Слово получилось невнятным. Чего и можно было ожидать от человека с разбитыми опухшими губами, сломанным носом и, возможно, несколькими выбитыми зубами.
– Может быть. Но я лучше умру, чем подниму руку на родного человека.
Крассус поднял глаза и взглянул на него с ненавистью. Но Тави разглядел вспышку стыда в его глазах.
– Я полагаю, всё это из-за красного камня? – Спросил Тави.
– Не понимаю, о чем ты, – мрачно ответил Крассус.
– В таком случае я ничего не знаю о кошельке, – сказал Тави, глядя на поверженного юношу.
Тави не обладал преимуществами опытного заклинателя воды, но он и не нуждался в фуриях, когда речь заходила о проницательности. Крассус не лгал Тави о камне. Он действительно ничего о нем не знал.
– Теперь ты добьешься того, чего хочешь, – тихо произнес Крассус. – Ты пошлешь меня к капитану, не так ли? И меня вышвырнут из Легиона. Отправят домой с позором.
Тави какое-то время разглядывал Крассуса. Затем сказал:
– За падение с лестницы тебя не разжалуют.
Крассус удивленно моргнул.
– Что?
– Сэр Крассус, о чем, вороны вас забери, по-вашему извещают эти барабаны? Отбивают колыбельную селедкам? Мы готовимся к битве, и я не предприму ничего, что могло бы лишить Легион одного из способных Рыцарей и нашего Трибуна Медицины. – Тави протянул руку. – Насколько я могу судить, вы упали с лестницы, и покончим с этим. Руку.
Молодой человек уставился на руку Тави, неуверенно мигая, но все же нерешительно принял ее и позволил Тави помочь ему подняться.
Выглядел он ужасно, но, хотя Тави и знал, что травмы его были болезненными, назвать их серьезными было нельзя.
– Я полагаю, твоя мать подослала тебя? – Спросил его Тави.
– Нет, – ответил Крассус.
Тави недоверчиво изогнул бровь.
Глаза Крассуса вспыхнули яростью.
– Я ей не слуга. И не собака.
– Если она не велела тебе сделать это, то что же ты здесь делаешь?
– Она – моя мать, – ответил Крассус, сплевывая кровь. – Я приглядываю за ней.
Тави широко раскрыл глаза, осознав истинные намерения юноши.
– Ты сделал это не для того, чтобы защитить ее, – сказал он тихо. – Ты пытался защитить меня.
Крассус замер на мгновение, глядя на Тави, затем отвел взгляд.
– Вот почему ты не воспользовался мечом, – продолжил Тави. – Ты и не собирался вредить мне.
Крассус вытер рот рукавом.
– У нее… такой характер. Она уже дошла до предела. Она ушла сегодня вечером. Я надеялся найти тебя и вернуть кошелек ей. Хотел сказать, что нашел его на земле.
Он покачал головой.
– Я не хотел, чтобы она поступала опрометчиво. Иногда ее ярость захлестывает всё хорошее в ней.
– Как с Максом? – сказал Тави.
Крассус скривился.
– Да. – Он взглянул в сторону лагеря. – Максимус… некоторые из этих шрамов должны были достаться мне. Он покрывал меня, пытаясь защитить.
Он взглянул на Тави.
– Ты мне не нравишься, Сципио. В отличие от Макса. И я задолжал ему. Вот почему я пришел сюда. Я хотел примирения. Я думал, что мы могли бы… – Он пожал плечами. – Провести какое-то время вместе, не возвращаясь в Антиллус. Мать сказала мне, что собиралась извиниться перед ним за то, как относилась к нему.
Тави почувствовал прилив гнева при упоминании о мачехе Макса. Собиралась извиниться. И снова попыталась его убить.
Тави был убежден в том, что мнение Крассуса было каким угодно, только не объективным. Он был уверен в том, что молодой Рыцарь и мысли не допускал о том, что его мать намеревалась убить Макса.
Тави полез в карман и достал оттуда шелковый кошель, сумев не заметно вытряхнуть из него небольшой красный камень. Камень остался в кармане. Он протянул кошель Крассусу.
Крассус принял его и тихо сказал.
– Я мог бы донести об этом Капитану.
– И я тут же вспомнил бы о том, что здесь нет ни одной лестницы, – беззлобно ответил Тави. – Но, думаю, мы и так достаточно усилий потратили впустую на сегодня.
Крассус подбросил пустой кошель на ладони несколько раз и убрал в карман.
– Возможно, мне нужно было просто попросить тебя отдать его.
Тави нахмурился и сказал.
– Извини за, эээ, твое лицо.
Крассус покачал головой.
– Сам виноват. Я напал на тебя. Скрутил руки. – Он притронулся к своему носу и вздрогнул. – Где ты научился так драться?
– У Маратов, – ответил Тави. – Пойдем. Я уже опоздал. И мы оба будем при деле сегодня ночью.
Крассус кивнул и они направились к лагерю.
Они не прошли и двадцати шагов, как ярчайшая из всех виденных Тави вспышек красного света озарила затянутое облаками небо, протянувшись от через всё небо и обратно, нахлынув и отступив как невообразимо быстрая волна.
– Вороны, – произнес Тави, глядя на небо.
И тут ночь взорвалась ослепительным белым светом и громом такой силы, что Тави, сраженный стеной звукового цунами, почти потерял равновесие. Ему едва удалось удержать Крассуса от падения.
Это длилось не дольше удара сердца, затем громоподобный звук утих, оставив звон в ушах, в то время как полоса света всё еще горела в его ослепленных глазах, не давая возможности различать цвета.
Его глазам потребовалось какое-то время, чтобы снова привыкнуть к темноте, а ушам – чтобы избавиться от звона – даже больше. Его инстинкты вопили об опасности, он заторопился вперед как только мог, чтобы вернуться в город к укреплениям Легиона. Несколько ошеломленный Сэр Крассус следовал за ним.
Укрепления были в огне. Тави слышал крики раненых и ржание испуганных лошадей. Повсюду слышались вопли и плач, царило смятение.
Тави достиг палатки командования и как вкопанный остановился у входа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
