В гримерку вошел Шурик.
– Добрый день, – сказал он Гольцману и, протягивая руку, шагнул к дивану, на котором сидел его прежний начальник.
Гольцман хотел было послать предателя, обматерить, выпустить пар, но вместо этого привстал и пожал протянутую ему ладонь.
– Здорово, Шурик. Давно не виделись.
– Да, Борис Дмитриевич, давно.
– Вот как все славно, – заметил Игнат, растянув рот в широкой и искренней улыбке. – Все просто замечательно. Друзья встречаются вновь.
– Да, – сказал Гольцман, пристально глядя в глаза Шурика. – И, думаю, мы сработаемся.
– Сработаемся, Борис Дмитриевич, – ответил Шурик очень серьезно. – Конечно, сработаемся. Где наша не пропадала?
Тон Александра Михайловича сказал Гольцману очень много. И то, что он прочитал в глазах Рябого, ему очень понравилось. Не собирался сдаваться Александр Михайлович. Не собирался под бандитов ложиться. А значит, и вправду поборются они еще, повоюют. Хорошо, что они с Рябым снова оказались в одной связке. Михалыч – мужик ушлый… Да и он, Гольцман, тоже не лопух.
"Разберемся, – подумал Борис Дмитриевич. – Время все расставит на свои места".
– Ну, зови Ренату свою, – заметил Игнат, обращаясь к Шурику. – Пора начинать.
– Ты с билетами разобрался? – спросил Рябой.
– Все схвачено. Я команду дал, ревизия уехала. Заплатили уже кому надо. Можно музыку играть. Давай, Шурик, не тяни, зрители ждут, волнуются.
– А чего мне давать? – Шурик вытащил свой телефон. – Она уже на сцене.
Он потыкал пальцем в кнопки, поднес трубку к уху.
– Рената, деточка, можно начинать, Все улажено. С богом!
Дверь гримерки снова открылась, и в комнату вошел Митя Матвеев.
– О! Еще один старый знакомый, – промычал Гольцман. – Что скажешь, господин Матвеев? Ты теперь самостоятельный продюсер у нас, да? Хотя, кажется, твое присутствие здесь говорит об обратном…
– Правильно говорит, – кивнул Игнат. – Правильно. Иди сюда Митя. Что там у тебя стряслось?
Митя подошел к Игнату и сказал ему несколько слов на ухо.
– Так… – Бандит покачал головой. – Давай после концерта своих девчонок ко мне. Они и отвезут.
– Они? – Митя развел руки в стороны. – А это не…
– Нормально. Все будет путем. Дуй на сцену. Начинаем.
Зазвонил телефон Мони.
– Да? – Администратор приник ухом к трубке. – Что? Как? Гоните ее на хуй! Этого еще не хватало! Берите за шкирку и домой, в больницу, куда угодно! Только чтобы здесь ее не было!
Моня еще что-то злобно прошипел и отключил телефон.
– Что такое? – спросил Гольцман, почуяв недоброе.
– Да Стадникова заявилась. В хламину пьяная. Скандалить начала, денег требовать. Орала, что концерт сорвет.
– Пьяная? – Гольцман пристально посмотрел на Митю. – Она же закодирована. Она… Ты, что ли, щенок, ее подбил? А? Говори, пацан! Ты ее спровоцировал?
– Почему вы на меня-то? – смущенно отводя глаза в сторону, попытался отбиться Митя, но Гольцман вскочил, бросился к Матвееву, схватил его за отвороты пиджака.
– Говори, падла! Твоя работа?
– Подумаешь, выпили вчера… Большое дело!… От этого еще никто не умирал…
– Ну, ты и гондон, – сказал Гольцман, убирая руки с пиджака Матвеева. – Ну и гондон…
– Боря, – тихо сказал Шурик, – ты успокойся. Может, оно и к лучшему?
– Я вот тоже так подумал, – быстро, словно оправдываясь, сказал Митя. – А то она лезет не в свое дело… Орет, скандалит… Дела все запутывает… Пусть уж себе дома квасит по-тихому…
Гольцман хотел сказать, какой Митя на самом деле подонок, какая он мразь, что он его больше видеть не хочет и требует, чтобы тот убрался с глаз долой, что все, кто его окружают, – мерзавцы и что он еще постоит за себя, но вдруг в бок словно воткнулся невидимый раскаленный металлический штырь, пронзил Бориса Дмитриевича насквозь и стал медленно поворачиваться, разрывая внутренности, перемалывая кости и вытягивая из его тела последние силы.
Лицо Гольцмана побелело, колени подогнулись, и Борис Дмитриевич, схватившись за бок, неловко повалился на ковер.
Яша Куманский, президент акционерного общества "Объектив", вышел на сцену. В возглавляемое им общество входили десяток самых "желтых" и, соответственно, самых покупаемых и высокотиражных петербургских газет, несколько журналов, видеостудия, а также несколько рекламных агентств.
– Сегодняшний фестиваль, – сказал Яша, – это в какой-то степени знаковое событие. Все вы знаете, что он посвящен памяти нашего замечательного земляка, Василия Лекова. И нам очень приятно, что в зале столько юных лиц, столько молодых людей, воспитанных на прекрасной музыке этого удивительного артиста. Но это не все, друзья мои. Сегодняшний концерт, как вы знаете, благотворительный, и все ваши любимые артисты, в первую очередь, Рената…
Рев толпы заглушил Куманского. Он выждал две минуты, чтобы стихли свист, крики и аплодисменты, и продолжил:
– …Рената, московская группа "Муравьед", наши прекрасные землячки "Вечерние Совы", всеми вами любимая группа "Город N" и ряд молодых коллективов работают совершенно бесплатно. Весь доход от сегодняшнего концерта пойдет в фонд Василия Лекова, который учрежден для того, чтобы помогать развитию современной музыки и вообще современного искусства в нашем городе…
Переждав новый взрыв криков и аплодисментов, Куманский опять приблизился к микрофону.
– Сегодняшняя акция – первая, которую проводят новый продюсерский центр "Гармония" и новая фирма-производитель аудиопродукции "Арт-плюс". Сегодня каждый их тех, кто присутствует на стадионе, получит бесплатно кассету с записью песен Василия Лекова в исполнении самых любимых ваших артистов. Это, в первую очередь, Рената…
Рев толпы в очередной раз заставил Куманского замолчать.
– …Рената и множество других, не менее известных и любимых вами групп и солистов, – закончил Яша, решив, что перекрикивать разбушевавшуюся толпу ниже его достоинства. – А начинает наш концерт группа "Король", Рената и ди-джей из Москвы, генеральный директор фирмы "Арт-плюс" Анатолий Боян, который и спродюсировал памятный альбом песен Лекова.
Сказав это, Куманский словно растворился в воздухе.
На сцене повалил густой дым, забухала драм-машина, включенная Бояном, и в лучах прожекторов возникла хрупкая фигурка Ренаты.
– Привет! – крикнула она. – Я снова с вами! Начнем, ребята, веселиться! Давайте ближе сюда, ближе! Руки вверх! Поем вместе!
Вавилов сидел в ресторане "Перспектива" за маленьким столиком "на двоих".
Напротив него расположился Якунин, курящий толстую сигару и, судя по всему, пребывающий в отличном расположении духа, чего нельзя было сказать о президенте "ВВВ". Продюсерская фирма Вавилова теперь входила в концерн "Гармония", и уже непонятно было, где кончались границы владений Владимира Владимировича и начинались пастбища Грека.
– Чего ты радуешься? – спросил Вавилов, заметив улыбку на лице финансового директора.
– Как чего? Видишь, вон там деваха сидит? За дальним столиком?
– Ну?
– Это питерская певица. Из группы "Вечерние Совы".
– И что теперь?
– Знаешь, что она только что сделала?
– Откуда мне знать?
– Передала посылку с "кислотой" для нового хозяина этого чудного заведения.
– Для Лехи, что ли, Портнова?
– Ну да.
– А ты откуда такие вещи знаешь? Этак можно запросто головы лишиться.
– Ничего со мной не сделается. Равно как и с вами. Грек, он тоже пургу гонит. Что он без нас? А радуюсь я от того, что если он начинает вот так внаглую работать по наркоте, то недолго продержится. А мы все его дела возьмем под себя. Пусть набирает обороты. Пусть все производство гребет под себя. Проколется на мелочи, попомните мое слово. А мы, Владимир Владимирович, мы-то останемся. Мы ведь по мелочам не работаем. Верно?
– Будем надеться, что так, – согласился Вавилов.
– Надеяться нечего, – сказал Якунин. – Надо работать, вы же сами меня всегда этому учили.
– Да. Верно. А помнишь, кстати, того чучельника?
– В Африке?
– Ну да.
– И что же? Помню, конечно. Мудрый старик был.
– Мудрый. Только почему – был? Звонил мне вчера.
– Ага. И что сказал?
– Сказал, что есть у него ко мне разговор. Пригласил в Питер. Что-то он там с Куцинером затевает. Кажется, хочет свою фирму открыть. Ну и меня как бы отдохнуть зовет. Поохотиться, туда-сюда… Я давно не отдыхал, съезжу, проветрюсь…
– А про наши дела с Греком они знают?
– Конечно. И, знаешь, что он еще сказал?
– Ну?
– Дескать, то, что сейчас происходит, гораздо проще той истории с носорогом. И что мы из нашего нового партнера по бизнесу скоро чучело набьем.
– Так и сказал?
– Так и сказал. Прямым текстом.
– Ну что же. Я – "за".
Вавилов еще раз посмотрел на дальний столик. Он не все сказал Якунину. Есть такие вещи, в которые лучше не посвящать даже самых близких партнеров, даже тех, в ком уверен на все сто процентов. Так безопасней. В первую очередь, для них самих…
