– Так и сказал?
– Так и сказал. Прямым текстом.
– Ну что же. Я – "за".
Вавилов еще раз посмотрел на дальний столик. Он не все сказал Якунину. Есть такие вещи, в которые лучше не посвящать даже самых близких партнеров, даже тех, в ком уверен на все сто процентов. Так безопасней. В первую очередь, для них самих…
Девушка, которая, по словам Якунина, только что передала Портнову посылочку из Питера, тянущую, как минимум, на семь лет тюрьмы, сидела со скучающим видом, поднимала глаза к потолку, потом опускала голову, обводила посетителей ресторана сонным взглядом, лениво прихлебывала из бокала шампанское.
– Сниму-ка я эту телку, – сказал Вавилов. – Тряхну стариной.
– Правильно, – согласился Якунин. – Артисточка… Что еще с ними делать? Только на это и годны… Для тех, кто понимает, конечно.
Машина Игната мягко катила по Пулковскому шоссе.
– Отдохнули, Георгий Георгиевич? – спросил Игнат шефа.
– Да что ты… Какой тут отдых? Все с этим телевидением местным разбирался. Такие они здесь тупые, знаешь… А Гольцмана жаль, – по своему обыкновению перескочил на другую тему Грек.
– Что с ним такое? Он ведь жив, насколько я понимаю?
– Жив-то он жив, конечно… Только ему две операции сейчас будут делать. Митька Матвеев был у него в больнице, говорит, совсем сломался мужик. Лет на пятнадцать постарел… Энергии ноль.
– Понятно. Откуда же энергия в таком состоянии? Выйдет из больницы, оклемается.
– Думаю, уже не оклемается. Подкосило его серьезно. Сломался. А жаль. Деловой был человек. Многое мог.
– Незаменимых нет, Георгий Георгиевич…
Грек покосился на своего подчиненного:
– Ты так считаешь?
Игнат, сообразив, что сказал двусмысленность, пожал плечами.
– Когда у нас самолет-то?
– Через час. Все нормально, с запасом едем.
– Слушай, а как ты думаешь, не переборщил ты с этим Буровым?
– Нет. Все тихо. Я справки наводил через своих людей в прокуратуре. На тормозах спускают.
– Славно… И по Кудрявцеву тоже? Кстати, ты мне так и не рассказал, как ты их свел. Ну, Ромку с этими наркоманами.
– Как свел, как свел… Сказал этой Катьке, что у Романа дури всегда полны карманы. Что он щедрый человек, бесплатно раздает.
– Конечно, – ехидно заметил Грек. – Чужое-то – чего же не раздавать?
– Ну вот, она и стала ему названивать. Я только телефон их домашний слушал, элементарно.
– Просто все решается, – покачал головой Грек. – Так просто. А люди головы себе ломают – как бы раскрутиться, как бы то да как бы се… А на самом деле – нужно просто действовать… Дак ведь никто в этой стране действовать не умеет. Решения принимать…
Двое молодых парней в камуфляже расположились по обе стороны шоссе в километре от поворота к аэропорту "Пулково". Здесь тянулись бесконечные теплицы фирмы "Лето", на обочинах торчали редкие кустики, серые, как и трава на плоских, скучных полях севера Ленинградской области.
Первый выстрел из гранатомета "Муха", достигший цели, заставил "Мерседес" Игната развернуться на девяносто градусов и встать поперек дороги. Тяжелая машина не перевернулась, но в нее тут же врезался несущийся следом автомобиль сопровождения – черный джип, в котором, кроме охраны, ехал Митя Матвеев, вытребованный Бояном в Москву для заключения контрактов по "Арт-плюс".
Вторым выстрелом был взорван бензобак "Мерседеса". Две длинные автоматные очереди, выпущенные с противоположных обочин, нашпиговали свинцом ту часть огненного шара, где должен был находиться салон игнатовской машины. И, словно завершая трескотню автоматов жирной убедительной точкой, раздался еще один взрыв – на этот раз чуть позади, взрыв, который разнес джип на куски. Густые клубы черного дыма окутали участок шоссе с горящими машинами и кусты на обочинах – словно занавес, опустившийся на время перемены декораций, спрятал актеров от зрителя, с тем чтобы на их место в следующей сцене встали другие.
7
Вавилов сидел на веранде своей дачи на Николиной Горе с газетой в руках.
– Читал, Анатолий Анатольевич? – спросил он, покосившись на гостя, который вертел в руках толстую сигару, разглядывая ее, нюхая и пробуя языком туго скрученные табачные листья.
– Американская… Я не курил американских сигар. Кубинские люблю, самые лучшие… А эта… Вирджиния… Не знаю. Кажется, не очень-то она, а, Владимир Владимирович?
– Ты попробуй, Анатолий Анатольевич, потом скажешь – понравилось или нет.
– Попробую, конечно, куда она денется?..
– Я говорю – читал газету-то?
– Читал, – равнодушно ответил Анатолий Анатольевич, шестидесятилетний грузный седой человек в широких джинсах и тонкой кожаной куртке. Он достал из нагрудного кармана маленькие ножнички, отстриг кончик сигары и сунул ее в рот. – Как написано-то! Просто поэма.
– Да, – кивнул Вавилов. – Смотри, тут и Рената, и даже Куцинер… Все Грека поминают… "Настоящий товарищ…" "Один из немногих, кого можно было в нашей стране назвать меценатом, искренне любящим искусство и готовым пожертвовать ради него всем, что он только способен был отдать…" "Чудовищное убийство, всколыхнувшее всю творческую общественность…" "Лучшие люди страны становятся жертвами наемных убийц…"
– Да, – проворчал Анатолий Анатольевич. – Лучшие люди… Мрут, понимаешь, как мухи, ну что ты сделаешь?.. Что такое, а, Вавилов? Мор, что ли, на них нашел какой?
– Смотри, что пишут. Следовательская бригада, ведущая это дело, уже вышла на след заказчиков убийства…
Анатолий Анатольевич закашлялся.
– Через несколько дней они смогут назвать имена тех, кто уничтожает… Дальше чушь какая-то…Уничтожает вместе с лучшими людьми России ее культуру и искусство… Бред.
– Выйдут, говоришь, на след? Ну-ну.
Вавилов отложил газету и прищурился на солнце, стоявшее в высшей точке.
– Денек-то какой…
Анатолий Анатольевич выпустил толстую струю голубого дыма.
– Ничего… Неплохой табак. Слушай, сделай-ка мне пару десятков. У нас ведь они не продаются?
– Нет.
– Тогда сотенку.
– Нет проблем.
За углом дачи, там, где находились ворота, за которыми начиналась земляная плотная дорожка, ведущая к шоссе, включился автомобильный двигатель. В дверь веранды постучали.
– Войдите, – крикнул Анатолий Анатольевич.
– Товарищ генерал…
Вавилов обернулся.
На веранде стоял молодой ладный парень в форме капитана внутренних войск.
– Товарищ генерал, машина ждет.
Генерал Климов кивнул:
– Иду.
Когда капитан бесшумно исчез за дверью, генерал подошел к Вавилову и, положив ему руку на плечо, сказал:
– Работай спокойно, Володя. Все под контролем. Про Грека забудь. Как и не было его. Ты там, думаю, разберешься, кого куда переставить.
– Работа большая, Анатолий Анатольевич. Но, может быть…
– Поможем, если что, – успокоил его Климов. – Не впервой. Давай через недельку соберемся. Банька, то-се… Шашлычки… Так, знаешь, по-семейному… И все решим заодно. Кого куда поставить, кого откуда убрать… Дело общее, дело большое… Торопиться не надо.
– Торопиться не будем, – согласился Вавилов. – Все устроим в лучшем виде.
– Как всегда, – сказал генерал.
Вавилов быстро прошел сквозь стеклянные двери. Кивнул охраннику в форме, сидевшему в прозрачной пластиковой пуленепробиваемой будочке, и поднялся на второй этаж, миновав три лестничных пролета и два металлоискателя, предупредительно отключенные охранниками снизу и снова заработавшие, как только Вавилов прошел последний из них. На втором этаже Владимир Владимирович сделал несколько шагов по коридору и оказался в просторном холле.
Секретарша Юля вскочила из-за длинного прилавка, уставленного телефонами, календарями, объявлениями в стеклянных "стоячих" рамочках, извещавшими о том, что через неделю – общее собрание, а через две – тоже общее собрание, но только одного из отделов, что через месяц шеф уходит в отпуск и его обязанности будет выполнять первый заместитель Якунин. Кроме этого, на прилавке лежали гелевые авторучки, зажигалки, стояли пепельницы, ближе к окну – чашки для кофе, электрический чайник, сахарницы, поднос с ложечками.
– Здравствуйте, Владимир Владимирович! К вам уже…
– Привет, – бросил Вавилов. – Я вижу. Да. По одному.
Ни на кого не глядя, он прошел прямо в свой кабинет, оставив за спиной с десяток посетителей, которые, завидев Самого, как по команде поднялись с мягких кожаных диванов и кресел, которыми изобиловал холл.
Глаза Владимира Владимировича были опущены долу, но видел он всех и каждого. Видел и мгновенно отделял зерна от плевел.
– К вам Артур, – услышал он голос секретарши по громкой связи.
– Впусти.
Ваганян вошел в кабинет, кивнул Вавилову и сел на диван у стены.
