его картине.
Джулс смотрит на Оуэна. В тот день, когда она узнала, что маму похитили, именно он, их ангел-хранитель, помог довести до конца расследование. Джулс поняла, что Марго добралась до всех ее электронных устройств, кроме блокнота – самого важного инструмента любого журналиста. На листках, которые она тайком, стараясь не попасть в камеру, сунула Оуэну по пути в отель, когда шла передавать Марго материалы, была от руки написана вся правда. А также содержались подробные инструкции, как доставить материалы в редакцию и передать Луизе. Джулс также указала номер линии засекреченной связи Брэма Бэккера, а еще контакты полицейского, занимающегося расследованием дела Дэна – на тот случай, если с ней или с мамой что-то случится. Джулс улыбается, вспоминая огромное количество стикеров, которыми снабдила свои записи. Ее фирменный знак. Она знала, что Оуэн, тертый калач из Саутсайда[35], будет в точности следовать ее указаниям, и доверяла ему безоговорочно.
Джулс тихонько кладет руку на плечо, пожалуй, самой важной гостье, прибывшей засвидетельствовать свое почтение, – единственной, кто в этой комнате сидит. Лилиан Дассель, с ее облаком густых белых волос, несгибаемой волей и живым взглядом. Она приехала ради своего прославившегося незаконнорожденного брата и ради картины. Иоганна Луц, директор дома престарелых, сопровождающая старушку в поездке, прямо перед церемонией сообщила Джулс, что фрау Дассель была решительно настроена совершить весьма утомительное путешествие, потому что «проклятая картина наконец-то послужит на благо», и хотела увидеть это своими глазами.
Адам наклоняется и слегка касается губами шеи Джулс.
– Пора.
Она кивает, убирает руку с плеча Лилиан и медленно идет к микрофону. Затем смотрит на помещенную в стеклянный короб картину, которая обрела новый дом и стала главной достопримечательностью штаб-квартиры компании.
– Всем добрый вечер! Меня зовут Джулс Роф. Я журналист и друг семьи мистера Баума. Мой наставник, великолепный Дэн Мэнсфилд, научил меня, что попытки докопаться до истины – дело долгое и неблагодарное. Это длительный процесс, начинающийся с одного события и заключающийся в поисках ответов на все новые вопросы. Нужно соблюдать определенные правила и понимать, что легкого пути нет. – В горле Джулс встает ком. – Этот момент имел бы огромное значение для Дэна, который приложил все силы, чтобы вернуть великолепную картину своему другу Эллису. К сожалению, в поисках полотна мой наставник лишился жизни. – На глаза наворачиваются слезы, поэтому Джулс делает паузу и смаргивает их. – Сегодня я расскажу вам историю, связанную с этим холстом, который повлиял на жизни стольких людей и совершил удивительное путешествие…
Когда она заканчивает речь и аплодисменты наконец стихают, Джулс показывает на большую золотую табличку рядом с картиной и громко читает надписи на ней:
«Женщина в огне», Эрнст Энгель,
Берлин, 1939 год
В память о художниках, лишенных и права творить,
и жизни во времена нацистской Германии.
Светлой памяти Аники Баум – матери и музы,
а также Эллиса Баума, Арно Баума и Дэна Мэнсфилда.
В знак признательности Лилиан Дассель,
которая сохранила этот шедевр, и Шарлю де Лорану,
храбро пытавшемуся спасти современное искусство
и противостоять тем, кто хотел его уничтожить.
Только Джулс известно, что языки пламени на холсте пропитаны кровью Марго де Лоран – ее фирменной подписью. Этот секрет девушка унесет с собой в могилу. Она знает, что снова нарушает правила, однако вспоминает слова, которые произнесла ее мама в Баден-Бадене: «Иногда лучше, чтобы истина осталась похороненной».
Джулс спускается с подиума. К ней, робко улыбаясь, подходит Адам.
– Ты чудесно выступила. Идем со мной, я тебе кое-что покажу.
Джулс оглядывается на галдящую толпу.
– Мы не можем просто взять и исчезнуть.
– Вообще-то можем. – Он указывает на неприметный лифт в дальнем углу вестибюля. – Всего несколько минут. Никто и не заметит.
Джулс смотрит на группу журналистов, двигающихся по направлению к ним.
– Думаю, все заметят.
– Ну и пусть. Мы ведь вернемся.
Адам берет ее за руку и ведет мимо охранников, которые молча кивают. Похоже, он все продумал заранее.
– Мы что, поднимаемся в номер в пентхаусе? – спрашивает Джулс, когда двери лифта закрываются, и краснеет.
Он обнимает и целует ее.
– Было бы неплохо… Но, увы, нет.
Они выходят в узкий коридор, ведущий прямиком в кабинет Эллиса. Стены увешаны фотографиями разных знаменитостей на красной ковровой дорожке в сделанных по индивидуальному заказу туфлях от «Аники Баум». Кабинет Эллиса представляет собой противоположную картину: никакого бахвальства и демонстрации достижений, а отражение его личности.
Джулс осматривается. Белый цвет, строгие линии, полный аскетизм. В тусклом освещении выделяются лишь два цветовых акцента: семейные фотографии на шкафчике в углу и украшающие целую стену образцы любимых туфель Эллиса. В панорамных окнах за массивным рабочим столом виден весь город, Джулс смотрит на огни и ощущает его пульс. Потом оборачивается и видит перед собой Адама. У него в руках коробка с огромным золотым бантом.
– Это тебе, – робко говорит он. – Последнее, что он сказал… Вернее… – Адам отводит взгляд, словно собираясь с духом. – Он велел мне: «Передай это Джулс и запиши слово в слово то, что я скажу». А последние его слова были: «Не упусти ее».
Джулс чувствует, что ее кожу начинает пощипывать.
– Полагаю, речь шла обо мне.
Она смеется, берет коробку и, пытаясь успокоить колотящееся сердце, читает надпись на открытке:
Одной необыкновенной девушке, несгибаемому борцу и правдоискателю, практичной и очаровательной. Я никогда не забуду свою первую пару туфель… и последнюю. Спасибо тебе, Джулс.
Эллис.
Она смотрит на Адама полными слез глазами.
– Помнишь, я рассказывал, что деда нашли в студии, в подвале его первого, самого любимого магазина? По-видимому, он как раз занимался разработкой этой модели… – Адам слегка качает головой, словно представляя Эллиса за работой, и продолжает дрожащим голосом: – Ее закончил главный дизайнер как раз незадолго до того, как дед нас покинул. Неудивительно, что он отказывался умирать, пока не утвердит окончательный вариант. Уверен, дед продержался так долго именно потому, что ждал, пока закончат работу над твоей моделью. – Он указывает на коробку. – Открой.
Чувствуя на себе взгляд Адама, Джулс медленно снимает крышку и вытаскивает последнее творение Эллиса Баума – изысканные черные туфли с золотыми подошвами. Слезы градом катятся по ее лицу. Вместо тонких высоких шпилек знаменитый модельер на сей раз отдал предпочтение устойчивым и одновременно изящным каблукам, инкрустированным россыпью мелких бриллиантов и одним-единственным крошечным сапфиром в центре – камнем-талисманом Джулс. Она не верит своим глазам.
– Как он узнал…
– Дед точно был к тебе неравнодушен. – Адам
