— Неподобающем? У этого был более чем неподходящий вид, — сказал Гидеон с большей силой, чем она когда-либо слышала от него. Позади них церковный колокол прозвонил час. Он, казалось, не слышал этого. — Мисс Коллинз, все, что я могу сделать, это поклясться, что до прошлой ночи, я не знал, с какой низкой компанией связался моей отец и какие разрушительные привычки приобрел. Я был в Испании последние полгода…
— А что он не был таким до этого? — недоверчиво спросила Софи.
— Не совсем. Это трудно объяснить. — Его глаза глядели мимо нее, штормовые серо-зеленые более чем когда либо. — Мой отец всегда был одним из тех, кто презирал соглашение. Отрицал Закон, если не нарушал его. Он всегда учил нас, что это поддерживают все, что все Сумеречные охотники делают это. А мы — Габриэль и я — потеряли нашу маму такими молодыми, что не имели лучшего примера для подражания. Так было до тех пор, пока я не приехал в Мадрид, где начал понимать всецело, что мой отец… неправ. Никто не презирал Закон и не отрицал правила, и ко мне относились, как будто я был каким-то монстром, верящим, что это так, до тех пор, пока мне не представилась возможность изменить это. Исследования и наблюдения привели меня к мысли, что мне давали довольно плохой пример для подражания, и что сделано это было нарочно. Я мог думать только о Габриэле и о том, как я могу спасти его от той же участи, или, по крайней мере, от того, чтобы это не представлялось таким отвратительным.
— А твоя сестра… Мисс Лайтвуд?
Гидеон покачал головой.
— Она была ограждена от всего этого. Мой отец считает, что женщинам нечего вмешиваться в темные дела нечисти. Нет, именно я, кому он верит, должен знать о его причастности, поскольку я наследник состояния Лайтвудов. Именно с этим прицелом мой отец взял меня с собой на вечеринку прошлой ночью, на которой, я полагаю, меня и видел Уилл.
— Ты знал, что он там?
— Мне было так противно все, что я видел в той комнате, что я, в конечном счете, вырвался из всего этого и вышел в сад, чтобы подышать свежим воздухом. Зловоние демонов вызвали тошноту. Снаружи я увидел кого-то знакомого, преследующего с определенной целью синего демона через парковые насаждения.
— Мистер Герондейл? — Гидеон пожал плечами.
— Я был без понятия, что он там делал. Я знал, что его не могли пригласить, но не мог понять, как он узнал об этом, и было ли его преследование демона как-то связано с этим. Я не был уверен до тех пор, пока не увидел выражение твоего лица, когда ты смотрела на меня, только сейчас…
Голос Софи повысился и стал резче.
— Но ты не сказал своему отцу или Габриэлю? Они знают? О Мистере Уилле?
Гидеон медленно покачал головой.
— Я им ничего не говорил. Я не думаю, что они ожидали увидеть Уилла там. Сумеречным охотникам Института предназначается преследовать Мортмена.
— Они преследуют, — сказала Софи медленно, и поскольку его вид выражал непонимание, она сказала: — Эти механически создания на вечеринке твоего отца… откуда они, думаешь, взялись?
— Я не… я полагал, что они что-то вроде демонических игрушек…
— Они могли появиться только от Мортмена, — сказала Софи. — Ты никогда не видел его автоматы до этого, но мистер Герондейл и мисс Грей, видели, и они уверены, что это были они.
— Но что общего у моего отца и Мортмена?
Софи покачала головой.
— Возможно, вам не следует задавать мне вопросы, на которые вы не захотите получить ответы, мистер Лайтвуд.
— Мисс Коллинз. — Его волосы упали поверх его глаз. Он откинул их назад нетерпеливым жестом. — Мисс Коллинз, я знаю, что бы вы не сказали мне, это будет правдой. Во многих отношениях, из всех, кого я повстречал в Лондоне, я думаю, что ты больше всех заслуживаешь доверия, больше, чем моя собственная семья.
— Мне кажется, что это великое несчастье, мистер Лайтвуд, так как мы знаем друг друга совсем недолго.
— Я надеюсь изменить это. По крайней мере, пошли со мной в парк Соф… Мисс Коллинз. Расскажи мне ту правду, о которой ты говоришь. Если после этого ты по-прежнему не захочешь дальнейшего продолжения нашего общения, то я с уважением отнесусь к твоему желанию. Я прошу только час твоего времени или около того. — Его глаза умоляли ее. — Пожалуйста?
Софи почувствовала, почти против воли, прилив симпатии к этому парню с глазами цвета штормового моря, который казался таким одиноким.
— Хорошо, — сказала она. — Я пойду с вами в парк.
Вся поездка наедине с Джемом, подумала Тесса, и ее желудок сжался, пока она натягивала перчатки и бросала последний взгляд на себя в зеркало трюмо в ее спальне. Всего два дня назад эта перспектива не вызвала у нее новых или необычных чувств. Она волновалась об Уилле, любопытствовала по поводу Уайтчепел, а Джем так ненавязчиво отвлекал ее, пока они ехали, разговаривая о латыни, греческом и парабатаях. А теперь? Теперь она чувствовала, как бабочки порхали в ее животе от перспективы быть запертой в маленьком закрытом пространстве наедине с ним. Она взглянула в зеркало на свое бледное лицо, пощипала щеки и похлопала подушечками пальцев по губам, чтобы придать им цвет, и потянулась за шляпой, которая была на подставке рядом с туалетным столиком. Надев ее на свои каштановые волосы, она поймала себя на мысли, что хочет иметь такие же золотые локоны, как у Джессамин, и подумала… А смогла бы я? Было ли это возможно изменить только одну эту маленькую часть себя, придать мерцание волосам, или возможно, тонкость талии или полноту губам?
Она помчалась прочь от зеркала, качая головой. Как она не подумала об этом прежде? И все же сама мысль казалась ей предательством своего собственного лица. Ее желание узнать, кто она по-прежнему, сжигало ее изнутри. Что если ее собственные черты лица были не теми, с которыми она родилась, как она еще смогла бы тогда обосновать эту необходимость, эту потребность узнать свой характер? «Разве ты не знаешь, что нет никакой Тессы Грей?» — сказал ей Мортмейн. Если она использует свои способности, чтобы придать своим глазам цвет синего неба или сделает ресницы более темными, разве не докажет она, что он прав?
Она покачала головой, пытаясь выбросить эти мысли из головы, когда она поспешно выходила из комнаты и спускалась по лестнице к лестничной площадке Института.
Во внутреннем дворе ее ждал черный экипаж, не отмеченный никакими гербами и движимый парой соответствующих лошадей пепельного цвета. На сидении водителя сидел Безмолвный брат. Это был не брат Енох, но один из его братьев, которого она не узнала. На него лице не было шрамов, как у Еноха, по крайней мере, на тех участках, которые она могла видеть из-под капюшона. Она начала спускаться по лестнице, когда дверь позади нее открылась, и вышел Джем. Было прохладно, и он был одет легкое серое пальто, из-за которого его волосы и глаза выглядели еще более серебристыми, чем когда либо. Он поднял глаза на тяжелое однотонно-серое небо с облаками с черными краями и сказал:
