Там, снаружи, Хаим измерял время по положению солнца на небе. Сейчас же мрак забрал всё – и время и солнце.
Сначала люди звали на помощь, но постепенно крики стали затихать. Дети просили еды и плакали. Голова у Хаима ужасно болела, и мама гладила его и успокаивала. Он лежал, прижавшись к её коленям, и думал об отце. Будь он здесь, то обязательно нашёл бы выход.
- Успокойся, маленький, – шептала мама. - Скоро всё кончится.
А Хаим уже не был маленьким и понимал, чем всё кончается.
Однажды, проснувшись, Хаим позвал маму, но она не отозвалась. Он протянул к ней руку и в ужасе отдёрнул. Она была холодная, как камень.
Тьма поглотила всех и теперь переваривала одного за другим. Хаим тихо плакал и часто терял сознание, а, очнувшись, слышал, что голосов и стонов становилось меньше. Самый стойкий оказался старик Шима. Его дребезжащий голос ещё долго сотрясал пещеру. Он просил темноту отпустить его и дать поесть. Но та отзывалась эхом, передразнивая его крики. Пожалев старика, Хаим откликнулся, но тут же понял, что зря. Шима притих и тотчас бросился на голос. Мальчик едва успел отползти в сторону. Старик, громко сопя, шарил вокруг себя руками.
- Мальчик. Где… где ты. Я же слышал, как ты меня звал. Отзовись, – визгливо бормотал Шима. – У меня для тебя кое-что есть. Протяни руку, мальчик. Еда, слышишь, еда у меня есть.
Хаим вжимался в стену пещеры, боясь дышать. Шима совсем сошёл с ума от голода. Мальчик представлял, как старик, словно паук, длинными лапами ощупывает мёртвые тела, в поисках свежей добычи.
- Иди сюда! - неожиданно взревел Шима. – Ты всё равно сдохнешь. Я найду тебя и съем!
Хаим, зажимая рвущийся крик двумя руками, плакал и просил бога о помощи.
Время шло. Хаим совсем обессилил. Он боялся спать, ему виделось, как безумный Шима крадётся к нему во тьме, с окровавленным ртом и белыми, как молоко, глазами.
Вскоре старика не стало слышно. Темнота, казалось, заполнила всё. Она затекла в уши, набилась в рот. Темнота внутри и снаружи. И тогда Хаим услышал голос.
- Отпусти - и- и, - протяжный стон перепугал мальчишку. Он выставил вперёд руки, изготовившись, вцепится в любого, кто приблизится.
- Отпусти меня-я-я.
- Кто здесь? - всхлипнул Хаим.
- Не бойся, Хаим, и не старайся переглядеть тьму. Я с тобой. Я в тебе.
Хаим зажал уши руками, но голос звучал в голове.
- Не прячься, малыш, я не желаю тебе зла. Я хочу тебе помочь.
Негромкий приятный голос немного успокоил мальчика.
- Кто ты?
- Зови меня - Ангел. Я буду хранить тебя. Ты только меня отпусти.
- Откуда отпустить? Где ты?
- Скажи, что отпускаешь меня, и я помогу тебе выбраться.
- Отсюда нет выхода. Там много камней.
В голове раздался смешок.
- Я Ангел, Хаим, и на многое способен. Я уже храню тебя. Посмотри, вокруг все мертвы – один ты жив. Поверь мне, мальчик, и я выведу тебя на свет.
Хаим заплакал. Отец не раз рассказывал ему об англах. Они являлись голосом Бога, его гневом и благодатью. И их слова – есть воля Его.
- Хорошо. Иди, я отпускаю тебя, – произнёс мальчик во тьму.
По пещере разнесся долгий вздох. Тьма зашевелилась. Всколыхнуло воздух и в лицо Хаима пахнуло мёртвым смрадом. Словно светлячки, попарно загорались тусклые звёздочки - точки. Их становилось больше, и бледный свет наполнял пещеру. Это светились глаза. Глаза мертвецов. Хаим закусил губу, чтобы не закричать. Все жители деревни, мёртвые, стояли серыми столбами в мрачном молчании и их горящие взгляды были устремлены на мальчика. Хаим слышал, как затихало дыхание каждого из них, как крики превращались в хрипы, а теперь они все воскресли.
Тишина давила сильнее низкого свода пещеры. Хаим искал, куда бы скрыться, как вдруг раздался визгливый крик. Старик Шима оказался ещё жив, и вот теперь, очнувшись, увидел перед собой толпу мертвецов. Странно, но старика Хаим испугался больше, чем восставших. Мёртвые как один обернулись и, словно, повинуясь приказу мальчика, пошли на верещащего Шиму. Они сомкнули ряды и на стены полетели чёрные, в полумраке, брызги крови. Его хрипящие крики прекратились, и мертвецы вновь направили взор на Хаима.
- Приказывай, Хаим. Ты хочешь наружу, на воздух? – спокойно спросил Ангел.
- Да.
Не медля ни мгновения, толпа бросилась на каменный завал. Мёртвые выворачивали камни, которые раньше не в силах были поднять. Клубы пыли затмили бледное мерцание их глаз, и в пещере вновь воцарилась тьма. Хаим упал на каменный пол и закрыл воротом рот, спасаясь от пыли. Но она сгущалась, мешая дышать. Казалось, в грудь набили острых камней, и они впивались при каждом вдохе. Теряя сознание, Хаим почувствовал сквозь закрытые веки прикосновение света. И, перед тем как провалится во тьму, мальчишку подхватили и куда-то понесли.
- Вставай, Хаим. Уже пора, – пропел мамин голос.
Хаим улыбнулся и потянулся, но тут же резко сел. Мама умерла! Мальчик сидел в тени нависшей скалы, а перед ним, на солнцепёке, стояла толпа, серых от пыли мертвецов. Недвижимые, словно статуи, облепленные мухами, они смотрели мутными глазами на Хаима.
- Это твоё стадо, ты их пастырь и хозяин, – прозвучал в голове строгий голос отца, и тут же продолжил голосом Ангела. – И нет преданней овец, но под каждой шкурой скрыт лев.
- Где ты? – спросил, озираясь, мальчик.
- Я же говорил – в тебе.
- Почему… во мне? Откуда ты взялся?
- Ну, считай, для тебя я спустился сверху. Помнишь свиней? То было знамение моего прихода. В тебе есть искра, Хаим. Искра божья. Не каждый выдержит моё присутствие. Ты сильный, и мне нужна твоя сила.
- Ты обещал уйти, - сказал Хаим, выискивая в безликой толпе свою маму.
- Да, обещал, малыш. Я говорил, что освобожу тебя. Но разве ты свободен? Из плена каменной темницы ты перебрался в более просторную. И не ищи мать. Она умела там - во тьме. Я поднял их тела своей волей. Это лишь пустые оболочки, но они приведут тебя к цели.
- Мама! – Увидев знакомую фигуру, крикнул мальчик и бросился к толпе мертвецов. Они послушно расступились. Смерть исказила лицо женщины, а трупный запах пропитал воздух кругом. Хаим коснулся холодной руки матери. Она заворчала, но не шевельнулась.
- Она мертва, как и все остальные, – голос Ангела патокой лился в уши. - И ты знаешь, кто в этом виноват.
- Кто? - всхлипнул мальчик.
- Он обрёк вас на смерть, замуровав в пещере. Ты помнишь плач и крики людей? На твоих руках угасала мать. Кого проклинали перед мучительной смертью?
- Марк Люций.
- Да, – выдохнул Ангел. – Он сейчас в Годаре, плещется в ванной, забыв о вас и о том, что сделал. Вы для него - никто.
У Хаима слёзы навернулись на глаза.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
