Хине спала. Спала, широко открыв рот. Мауи сбросил плащ и приготовился прокрасться через рот к ней в глотку.
— Помните, — шепотом приказал он птицам, — у меня, наверное, будет нелепый вид, когда я полезу к ней в рот, но никто из вас не должен смеяться. Я вылезу, и тогда вы будете смеяться и петь, потому что я вылезу, только когда убью Хине, и с той самой минуты людям и птицам больше не придется умирать.
Воцарилась мертвая тишина. Мауи прыгнул, его голова исчезла в разинутом рту Хине. Зубы ее нависли над ним, как остроконечные скалы. Испуганные птицы затаили дыхание. Мауи прополз в глотку Хине, теперь снаружи торчали только его татуированные ноги. Он изгибался, вертелся, и ноги его болтались из стороны в сторону.
Смешливая маленькая трясогузка не спускала глаз с ног Мауи. И вдруг пронзительный писк нарушил тишину — это трясогузка не выдержала и засмеялась. Хине проснулась. В ее красных глазах сверкнула молния, раздался оглушительный грохот, и зубы ее сомкнулись.
Только смех трясогузки, только смех маленькой трясогузки и заклинание, которое позабыл произнести отец Мауи, помешали Мауи одолеть смерть. Целый день и целую ночь опечаленные птицы молчали и вспоминали о своем друге Мауи.
А потом они забыли о нем, потому что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на огорчения, а смерть, завершающая жизнь, похожа на сон, который нисходит на всех, кто устал.
Похищение огня
Перевод М. Ирининой
аньше люди ели сырую пищу: плоды, овощи, — словом, то, что давала им земля. У людей не было огня, чтобы варить еду. И они не умели готовить ни таро, ни ямс, ни корни ти[83].
Однажды Мауи спросил свою мать Тарангу:
— А где можно раздобыть огонь?
— Огонь есть у кур, — ответила Таранга. — Только знай: чтобы раздобыть его, нужна немалая сила и ловкость. Иди к самым маленьким курочкам, только тогда и сумеешь заполучить огонь.
Отправился Мауи за огнем. Пришел к Ваианае на остров Оаху[84], а там только большие куры.
— Вот пришел быстроногий сын Таранги. Как бы не случилось беды! — заволновались они.
Мауи и впрямь не раз гонялся за ними, и куры знали, какой он проворный.
Попытался Мауи схватить огонь, но куры, быстро собрав в узелок огонь, золу и бананы, которые пеклись на огне, улетели прочь. И Мауи остался ни с чем.
Так повторялось много раз, пока наконец Мауи не увидел совсем маленькую курочку. Она как раз разжигала огонь — собиралась печь бананы.
Схватил Мауи птицу и крепко зажал ее в руках. А курочка и говорит:
— Пощади меня, Мауи! А я тебе скажу, где можно взять огонь. Попробуй потереть стебель таро.
Стал Мауи тереть стебель таро, а искр все нет и нет. Покрылся стебель бороздками и остался таким до сих пор. Да вы и сами это можете увидеть, если взглянете на стебель таро.
В гневе вернулся Мауи к курочке. А она ему опять:
— Иди и потри воду!
Однако курочка схитрила, потому что имела в виду не обычную воду, а кусты, которые назывались «красная вода»[85]. Мауи не сумел разгадать курочкины слова и отправился тереть обычную воду. Конечно, никакого огня у него не получилось.
И снова рассерженный Мауи вернулся к курочке.
— Иди в лес и найди там кусты «красная вода», — подсказала курочка.
Мауи так и сделал. И скоро огонь у него разгорелся.
Мауи был все-таки сердит на птицу: зачем она гоняла его, почему не сказала сразу про кусты «красная вода»? И он прижег огнем гребешок курочки.
С тех пор гребешки у кур стали красными.
А у людей с того дня появился огонь.
Морское чудовище
В обработке А. Рида.
Перевод Т. Путиловой
зо дня в день Тутаке-ити и Тутаке-матуа наблюдали за утками, летавшими над лагуной. Когда птицы садились на воду, братья подкрадывались сквозь заросли тростника, надеясь убить их своими копьями. Но стоило им приблизиться, как утки расправляли крылья и улетали. Братьям было очень досадно.
Однажды вечером, когда семья собралась в доме, Тутаке-ити сказал:
— Мы нашли способ охотиться на уток.
— Никогда вам это не удастся, — сказал отец, — это не удавалось никому из нас, хотя мы часто пытались.
— Мы с братом нашли способ ловить их, — повторил Тутаке-ити. — Мы уже давно наблюдаем за ними. Мы видели, что с отливом их относит течением ко входу в лагуну. Сегодня в полдень, когда вода стояла низко, мы с Тутаке-матуа перегородили ловушками песчаную отмель у входа. Завтра утром с отливом они угодят в ловушки. Мы подплывем к ним и скрутим им шеи.
— И завтра вечером вы все придете, и мы будем вместе есть нежное мясо, — добавил Тутаке-матуа. — Проследи, чтобы земляные печи были готовы, мать.
Тогда встал старый дедушка. Он взял свою каменную палицу и начал ходить взад и вперед по дому. Все молчали. Они готовились выслушать то, что он скажет, ибо когда вождь держит в руке каменную палицу, он должен быть выслушан. Палица подрагивала, и свет огня мерцал на ее отполированной головке. Дедушка подошел к дальней стене дома и повернулся.
— Я прожил много лет, — прозвучал дрожащий голос глубокого старца. — Когда я был молод, у меня тоже были глупые мысли, такие же глупые, как у вас, внуки мои. Не думайте, что я не мечтаю отведать сваренных на пару уток. Но если вы отправитесь ко входу в лагуну, то погибнете. Есть лучшие способы ловли уток, чем ваш. В молодости я тренировался, задерживая дыхание до тех пор, пока не научился оставаться под водой долгое время. Когда утки добывали себе корм, я подплывал под водой, хватал их за ноги и тащил вниз.
— Почему мы непременно погибнем у входа в лагуну? — спросили братья Тутаке одновременно.
— Погибнете? — переспросил старик. Его смех был похож на кудахтанье кур. — Конечно, вы погибнете. Вы что, никогда не слышали о морском чудовище, которое живет на границе воды? А вы знаете, где граница воды? Как раз в том самом месте, где вы поставили свои ловушки.
Старик повернулся к ним спиной, пошел в угол и лег на свою циновку. Он закрыл глаза, желая показать, что больше не хочет говорить об этом.
Тутаке-ити и Тутаке-матуа стали шептаться.
— Что же нам теперь делать? — спросил Тутаке-ити.
— Теперь — ничего, — ответил Тутаке-матуа, — пойдем спать. Завтра будет видно.
На следующий день Тутаке-матуа тихо позвал брата из-под укрытия деревьев.
— Сейчас самое время, — сказал он, — никто не следит за нами. Отлив идет сильно, и уток относит к морю. Скоро они попадут в наши ловушки.
Они подкрались к лагуне.
— Ну вот, — взволнованно сказал Тутаке-матуа, — что я тебе говорил?!
Четыре или пять уток крякали и били по воде крыльями, пытаясь выскользнуть из пут, которые обвились вокруг их ног и тел.
Братья прыгнули в воду и поплыли за добычей.
— Именно так дед и ловил их, — сказал Тутаке-ити, когда они затащили уток под воду и свернули им шеи. Он засмеялся. — Разница только в том, что нам не пришлось учиться задерживать дыхание.
— Да, — улыбнулся Тутаке-матуа, — ловушки сделали дело за нас. Но надо спешить. Смотри, течение тащит нас в море.
Когда они привязали уток к поясу и поплыли к берегу, в море открылся водоворот. Братья оглянулись и увидели, что за ними гонится чудовище. Его пасть была широко раскрыта, из нее торчали длинные зеленые зубы. Братья ощущали на своих спинах его дыхание, подобное холодному ветру.
Охотники за утками приблизились к берегу. Когда они карабкались на скалы, Тутаке-матуа сказал, тяжело дыша:
— Нам повезло, что мы добрались до берега. Дед был прав. Но мы спаслись. Чудовище застрянет на мелководье.
— Оглянись! — закричал Тутаке-ити.
В глазах его застыл дикий ужас, ведь чудовище приподнялось на лапах и тоже карабкалось на скалы.
Тутаке бежали со всех ног, пока не добрались до утеса. Дальше пути не было, а чудовище было совсем близко.
— Откройся, скала, откройся! — закричал Тутаке-матуа.
— Откройся, милая скала, откройся, пожалуйста! — закричал Тутаке-ити.
— Уии, — послышался писк, похожий на звук падающих листьев.
— Арр, — раздалось ворчливое громыхание грома.
Поднялся град песка и гальки. Скалы застонали, откатываясь назад, и сквозь пыль охотники увидели темные стены пещеры.
Когда их глаза привыкли к темноте, они увидели узкий луч света, в котором плавали мелкие пылинки.
Тутаке-матуа посмотрел сквозь щель.
— Чудовище еще здесь, — прошептал он, — оно ищет нас.
Возвысив голос, он закричал:
— Ступай прочь, чудовище!
— Оно все еще здесь? — спросил Тутаке-ити.
