А сказал: дорогая, конечно, конечно, но ты узнай у своих подруг, что-то есть и для женщин... Ты же сама не захочешь чувствовать меня через идиотскую резинку!
- А девочка похожа на тебя? - спросила Вера, не желая копаться в малоэстетичных подробностях.
- Очень, - с непонятной горечью ответил Митя, - и вдруг горячо продолжил, - очень похожа, одно лицо, но она пока... - Он искал
слово помягче, - пока она капризная и даже, знаешь, злая... Мне так хочется чтобы она похожа была на моего Митеньку, - тут все наоборот: он вылитый дед: круглолицый, бровастый, - хохол! а сердце - как у ангела, и меня обожает, хотя за что?.. - Опять как-то горько удивился Митя.
Рассказывая обо всем Вере, он вчуже всмотрелся в себя, в свои поступки, и они оставляли в нем ощущение стыда и горечи.
Но Вера продолжала свой допрос, - многое ей было еще непонятно: скажи, а ты хоть как-то любил эту Риточку?
Митя вскинулся: нисколько, ни одной минуты! - он оправдался, а она "пришила" ему еще одну вину.
- Как же ты мог с ней... Если она не вызывала даже минутного чувства, как ты говоришь? - Этого я никогда не пойму.
- Видишь ли, дорогая, мужчины устроены несколько иначе... Они могут спать из жалости к женщине, от секундного возбуждения, от ее похожести ее на кого-то, от того, что элементарно долго не было женщины... Противно, да? Но такова физиология... - Он задумался и произнес медленно, - мне кажется, что я вообще впервые в жизни люблю, - тебя.
- А Леля? - Въедалась Вера.
- Чисто роман
тическое ощущение юности, пробуждение секса... Первая влюбленность, не более того, - ответил Митя, в принципе-то правду. И добавил: Нэля - первая женщина в постели. Рита - жалость и в конце - отвращение и к ней, и к себе. К себе - больше.
Вера пропустила признание в любви, а сосредоточилась совсем на другом: скажи, Митя, если уж честен сегодня со мной настолько... - Ты спал сегодня с Ритой?
Вот тот момент, которого он ждал и боялся... И что тут делать?.. Сказать? Но это ужасно для нее... Соврать? - Она поймет и никогда ему этого не простит. Впрочем, - плохо все, - оба варианта... Но отвечать надо.
- Да, - ответил он, не глядя на Веру, - опять - жалость... - но дальше не продолжил, так как получил тяжелую оплеуху.
Он ошеломленно глянул на Веру, поднес руку к горящей щеке и сам не зная, почему, - улыбнулся одной из своих "прельстительных" улыбок.
У Веры перекосило лицо, она вихрем вылетела из постели и начала одеваться.
Он тоже стал одеваться, что-то жалкое бормоча.
Но она уже выскочила в холл, с вешалки схватила сумку, куртку-ветровку, открыла дверь, бросила на пол ключи и поцокали ее каблучки вниз по лестнице...
Он был готов бежать за ней, но эта треклятая швейцарка! спит в полглаза и безусловно удивится, что с шестого этажа в четыре утра скатывается сначала молодая женщина с безумным видом, а потом он в подобном же состоянии... Все же пока он женат, черт побери!
Митя остался.
Вера в такси позволила себе разреветься.
... Как же она глупа! Придумала себе невесть что! Выдумала прек
расного принца, которому собралась посвятить и жизнь, и любовь,
а принц оказался нищим, голым королем. Что она к нему сейчас пи
тала? - разобраться она в этом не могла, а рыдала и рыдала, - от
обиды и потери чего-то очень важного...
Любить же она его, как он и думал, - продолжала.
Весь день у нее в кабинете звонил телефон, но она приказала себе трубку не снимать! И весь рабочий день провела в студии, изредка заскакивая в комнату и сразу же слыша надрывный звонок.
А Митя и вправду звонил каждые полчаса. То, что Вера не подходит к телефону, ему было понятно, но он также знал, что она - не выдержит...
Вера выдержала: Митя не до конца узнал ее ( узнает еще! Не надо торопиться...), - она ушла домой, а за ней долго надрывался
телефон.
Митя немного удивился, и решил, что надо подождать, - вдруг она опять просто придет к нему? И пусть даже еще раз ударит его по лицу, если это как-то успокоит ее, - он потерпит, но только пусть придет и простит! И к ним вернутся счастливые дни.
О том, что его ждут-не дождутся в двух городах, он и краем не думал. Приедет, куда он денется! но сначала - любовь.
Он ждал, а время бежало. И вот уже половина десятого и он понимает, что Вера оказалась сильнее и упорнее, чем он предпола
гал, и что ему надо предпринимать шаги. Он решил ехать к ней. Он
никогда не оставит ее! Он на коленях выползает прощение! Эта
женщина должна быть рядом с ним всю жизнь!
Достойно одевшись, Митя взял из подарочных предметов красивую коробку конфет, хотел было обездолить несколько маму - взять шарф, который он привез ей, но вдруг понял, что нельзя.
Ничего не дарил ( кроме зажигалки), а тут приволокся с шарфиком... Цветов он нигде сейчас не достанет, бутылку не возьмет, - не надо...
И отправился. Он знал ее дом, подъезд, и даже квартиру. Позвонил. Дверь ему открыл высокий парень, блондин, с выпуклыми как у Веры глазами.
Он удивленно уставился на Митю. Тот спросил: простите, Вера дома?
- Дома... - Так же удивленно протянул парень и куда-то вглубь квартиры крикнул: Вер, к тебе! И ушел от двери.
Митя стоял потерянный. А если она не выйдет? И парень ушел, нет, чтоб предложил пройти...
Митя мялся как нищий у порога, которому то ли вынесут денежку или кусок хлеба, то ли нет.
Вышла Вера в домашнем халате, длинном, с блеклосиними цветами, волосы ее были небрежно заколоты на затылке, - по всей видимости она никого не ждала, а вышла к соседке, пришедшей за луковицей или солью...
И увидела Митю.
Гамма разнообразных оттенков чувств проявилась у нее на лице: от удивления через неприятие, - к радости.
Она тоже не позвала его в квартиру - от растерянности?..
И они так и стояли на пороге.
- Митя? - Спросила она, будто не верила глазам, - не думала... Но он уже был слегка на коне, - вдел ногу в стремя, - ты
впустишь меня?
Она смутилась: конечно, конечно, я просто не ждала...
Он вошел, прижался щекой к ее лицу и прошептал: а надо бы ждать... - и отдал коробку конфет.
Она взяла коробку, посмотрела на нее непонятным взглядом, пошла по коридору прямо. Квартира, как понял Митя, была трехкомнатная, но небольшая. Вера ввела его в комнату.
Митя вошел и огляделся: так вот как живет его Вера.
Комната была явно "интеллектуальная" - широкий, длинный книжный шкаф, набитый книгами, полки, тоже вплотную уставлены книгами, на стенах фотографии и большая литография картины Модильяни "Девушка". Мягкая мебель не новая, но приличная, удобный длинный журнальный стол, на котором разбросана рукопись, в углу - маленький телевизор. Телефонный аппарат на полу, а за стеной слышен голос брата, - значит аппарата два...
